Грудная клетка и брюшина вампира были вскрыты, шесть зажимов поддерживали их в раскрытом состоянии. Стальная, до блеска начищенная пила по кости отмокала в найденном здесь же деревянном тазу. Чтобы наполнить его водой, Симону пришлось выйти во внутренний двор и повозится в темноте с журавлем колодца.

— Симон, подойди ближе, стеснятся нечего. Обрати внимание, что анатомически они ничем не отличаются. По крайней мере, мы не наблюдаем отличий в расположении, форме. Но если приглядеться, то можно увидеть, что меняется сама ткань, становится более рыхлой.

— А цвет? — стараясь дышать ртом, спросил Симон.

— Да, как правило, изменения в цвете замечают все, у кого есть глаза, — несколько раздраженно ответил Герхард. — Угольно-черный, абсолютно неестественный цвет. Теперь перейдем непосредственно к процедуре.

Охотник начал доставать из короба стеклянные сосуды. Достаточно большие, с широкими горлышками, заполненные на две трети прозрачной жидкостью. Емкости были плотно закупорены деревянными пробками, для надежности проложенными тканью. Шрайбер выстроил их в ряд, от меньшей к большей. Потом он провел по ним длинным ланцетом, создавая мерзкий звук.

— Иногда получается весьма музыкально, — немного смутившись, заметил учитель. — Смотри. Внутри колб отнюдь не вода. Это — солитовый раствор, которым нас снабжают городские химики. Это часть договора по производству лекарств. Сейчас будет еще один урок.

Герхард откупорил первую колбу и подозвал к себе ученика. Выставил вперед руку, предлагая тому повторить движение. Симон послушно протянул ладонь и с растущим подозрением следил за действиями учителя. Тот погрузил острие ланцета в раствор, осторожно извлек и уронил единственную каплю на кожу ученика чуть повыше запястья.

Мгновение спустя Симон с криком отдернул руку, начал трясти ее, пытаясь унять жжение. Боль была жуткой, словно ткнули раскаленным гвоздем. На коже почти мгновенно вздулся пузырек, как от ожога. Симон непонимающе посмотрел на учителя:

— Зачем?

— Ты меня извини, но этой действительно урок. Не мной придуманный. Смотри — Герхард закатал рукав, показывая след от ожога на коже, почти на том же месте. — Это самый лучший способ понять, насколько опасен раствор. Раньше пробовали объяснять — не понимают и рано или поздно он оказывался на коже. А так достаточно одной капли, чтобы навсегда уяснить опасность. Как понимаешь, измененная плоть вампира реагирует немного по-другому. На деле, когда мы поместим в раствор солита органы, это первый этап изготовления лекарства. Теперь начинаем резать.

Под руководством учителя Симон последовательно открыл все колбы, повторяя за ним, какая для чего предназначена. Он был уверен, что не запомнит ни с первого, ни с десятого раза — склянки выглядели почти одинаково, лишь незначительно отличаясь в размерах.

А Герхард меж тем резал. Он аккуратно извлекал орган за органом и осторожно опускал в нужную колбу, избегая случайных брызг. Симон старался выполнять приказы учителя. Но при этом смотрел исключительно в сторону, чтобы не видеть, как тот шарит перепачканными кровью пальцами внутри распотрошенного вампира.

Что было удивительно — все это время охотник не говорил, за исключением коротких односложных приказов. К тому моменту Симон почти уверился, что столь продолжительное время Герхард держал рот закрытым исключительно во сне. Сейчас же охотник провел больше двух часов в сосредоточенном молчании.

— Готово. Скажу тебе, Симон, ты держался достаточно хорошо. Точнее, не слишком плохо. Сейчас нужно проверить, плотно ли все закрыто. А потом проверить еще один раз. Теперь осталось прибраться. Открой окно.

Симон послушно скинул задвижку добротно сколоченных ставень, толкнул их, несмазанные петли мерзко скрипнули. В это время Герхард ухватился за нары, попытался сдвинуть их. Вдвоем с подоспевшим учеником удалось повернуть их к окну.

— Открой ставни шире, — неторопливо складывая склянки в короб, приказал Герхард. — Нужно, чтобы солнце полностью осветило его.

— Он сгорит?

— Не совсем. Солнечный свет действует разрушительно на вампиров после смерти. Но самовозгорание — это даже звучит нелепо. Под солнцем вампиры начинают крайне быстро разлагаться, буквально вскипать. Даже брызгать. И это не преувеличение — ожоги не хуже, чем от нашего раствора. Поэтому нам лучше уйти до рассвета. Да, чуть не забыл…

Герхард подхватил небольшие щипцы, наклонился над головой вампира. После нескольких минут напряженного сопения охотник вернулся к ученику с закрытым кулаком, таинственно улыбаясь.

— Держи, трофей на память.

Симон постарался скрыть отвращение, когда увидел на ладони два вырванных клыка. Герхард же довольно рассмеялся. Он тщательно вымыл руки в тазу, закрыл короб навесным замком, достаточно сложным на вид. После чего они покинули комнату, бросив распотрошенное тело вампира. Осторожно, стараясь не шуметь, спустились на первый этаж и прошли мимо спящего привратника. Тот проснулся только когда за охотниками хлопнула входная дверь.

С момента их встречи возле дома охотника прошло пять или шесть часов, вряд ли больше. Небо уже начинало светлеть, но до рассвета было не меньше получаса. Симон протяжно зевнул, прикрыв рот кулаком. Учитель понимающе усмехнулся.

— Сейчас осталось самое приятное. Сдать добытое одному из городских химиков и получить причитающуюся награду. За избавление города от кровососа и, как прямое следствие, больных людей. Будь готов, прогулка предстоит не самая близкая. С другой стороны, лучше узнаешь город.

Глава 4

Альзенбруг просыпался. В воздухе царил аромат свежеиспеченного хлеба, перебивающего все остальные. Впрочем, один раз Симон поморщился даже от него — нерадивый пекарь забыл о тесте в печи и запах гари разнесся на всю улицу.

— Пирог с капустой, — уверенно определил Герхард.

На улицах города становилось все больше людей. Поденщики шли на мануфактуры, слуги зажиточных господ сновали с корзинами для съестного, к рыночным площадям ехали груженые продуктами крестьянские телеги, на смену выходили новые патрули жандармов. С последними случилась история, позабавившая охотника и напугавшая ученика.

Герхард недостаточно хорошо смыл кровь, несколько крупных пятен осталось на рукаве и запястье. Их-то и увидели жандармы. Но все разрешилось быстро — охотник показал жетон и коротко объяснил, откуда и с чем они шли. Отпуская их, жандарм кивнул, махнув в воздухе пришпиленным к высокой шляпе петушиным пером.

— Испугался, да? — с усмешкой спросил Герхард, когда они отошли от жандармов.

— Так, — неопределенно помотал головой ученик. — Скорее удивился, что так легко отпустили. Думал, придется полдня объясняться.

— Это одно из преимуществ цеховой закрытости. Нас очень мало. Еще недавно было десять человек, теперь всего восемь. Девять, считая тебя. Хотя тебя считать рановато. Это значит, что старые жандармы знают почти всех нас в лицо. К тому же нашу цеховую бляху мало кто видел, а это снижает шанс появления самозванцев.

— Всего восемь? Это же хлебное ремесло. Мне казалось, что вампиров в городе достаточно много, чтобы хватило на всех желающих стать охотниками.

— Похоже, не обойтись без очередного урока, — услышав это, Симон поежился — ожог, оставшийся после прошлого урока, еще саднил. — Скажем так, ты уже знаешь, что происходит на нашем этапе. Сейчас я расскажу обо всей картине в целом. Как ты думаешь, кто покупает лекарство из органов вампиров?

— Благородное сословие, — немного поразмыслив, начал загибать пальцы Симон. — Королевские чиновники. Может быть, белое духовенство. Самые богатые мещане — торговцы, владельцы мануфактур. И…

Герхард даже остановился, выжидающе смотря на ученика.

— И все, — был вынужден признать тот. — Для остальных это слишком дорого.

— Дорого. Запомни это слово, оно лежит в основе всего нашего ремесла. Дорого стоят лекарства, дорого стоит перегонное оборудование для их изготовления, равно как и органы, которые мы продаем химикам. Был у нас в городе охотник Михаэль. Он немало времени провел, пытаясь понять, почему у нас все устроено именно так. С точки зрения политической экономии, как он говорил. Как по мне, он заигрался с книгами, но его объяснение единственное, которое у нас есть. Смотри. Несмотря на стоимость лекарств, сами химики оставляют себе не все — от силы четверть итоговой цены. Остальное — стоимость органов, по сути, наш заработок, плюс цена используемых реагентов. Деньги все равно получаются приличные, но уже меньшие, чем кажется на первый взгляд. Посмотрим с другой стороны. Ты перечислил всех, кто может купить получаемый продукт. Как думаешь, как часто они покупают?