– А потом появилась Пеленка, – сказал К-Март уже в офисе, когда мы заканчивали изучение файла.

– Должно быть, в Майре сработал какой-то скрытый механизм. Так бывает. Человек держится, держится и вдруг из-за малейшего пустяка срывается.

– Поскольку он больше всех остальных разработчиков уделял времени Пеленке, то привык относиться к ней, как к своей собственности. Даже домой брал! А что если дирекция «Иксиса» настояла, чтобы он сам попользовался Пеленкой? Как ты думаешь, это возможно?

Я пожал плечами:

– На то он и испытатель.

– Черт! Благодарение Иштар, что я работаю в админисфере! Короче, он запал на Пеленку и попытался ее приспособить для сексуальных забав. А когда об этом узнало начальство и дало нашему Майру пинка под зад, он улетел суборбитальным транспортом, прихватив изделие. Затем решил позаботиться о том, чтобы никто другой не владел Пеленкой.

Согласно кивнув, я сказал:

– Похоже, нам следует нанести визит полноправу Майру.

– Опять заказывать Змею?

– Нет, Бульдога.

Бульдог – это коктейль из собаки, волка и гиены, разумеется, с толикой человечины. Мы предпочитали брать его с собой на захваты, когда ожидалось сопротивление, от слабого до среднего. А модус операнди Майра и его психологический портрет наводили на мысль, что при аресте он будет вести себя агрессивно. Имея вес в три четверти человеческого, Бульдог способен завалить полдюжины несуперменов раньше, чем вы успеете сказать ему «Цикл Креба!»

В машине, по пути к зарегистрированному последним месту жительства Майра, мы получили ориентировку. Как будто мы, заинтересовавшись персоной Майра, каким-то телепатическим образом спровоцировали его. Новое преступление с участием Пеленки! На сей раз нападение совершила служебная помесь Думбинни. Ее отправили из дома с каким-то поручением, а когда она вернулась, то выглядела напрочь сбитой с толку. Получив приказ идти в свою кормушку, помесь вместо этого направилась в человеческую детскую, и вскоре хозяева обнаружили, как она грызет Пеленку испачканными в яде тупыми зубами. К счастью, ребенок был спасен прежде, чем у Пеленки начались конвульсии.

– Мы должны остановить этого парня, – сказал К-Март, – иначе наши задницы, да и задницы всего Отдела, получат на всю глубину обратной связи. Ты ведь знаешь, что собой представляет средний пеленковладелец? Это упертый плутократ с большими связями. И он не из тех, кто спускает такие вещи на тормозах.

– Согласен, но все же мне куда интереснее знать, что творится в мозгах у нашего паршивца.

– Точно! Потом напишешь статью для нашего журнала «ДВР на страже закона». Но сначала надо все-таки поймать преступника.

Последнее зарегистрированное место жительство Майра оказалось одним из старых кембриджских асимметричных ризоматических строений. Баваб представлял собой трясущегося от старости киба, расходящиеся швы корпуса были замазаны глупоцементом фирмы «Радио-Шак». Штуковина объяснила, как дойти до квартиры Майра; тамошняя дверь впустила нас, считав данные с удостоверений.

Застоявшаяся вонь и слой пыли (в таких дешевых жилищах устройство самоочистки – большая редкость) подсказали нам, что никто не живет здесь уже добрый месяц.

– Тупик! – сказал К-Март. – Проклятие.

– Спокойствие, спокойствие. Поищем, авось да найдем какую-нибудь зацепку.

Бульдога мы оставили сторожить у двери, а сами приступили к обыску помещений.

Я нашел порнозаначку Майра в хитроумнейшем тайнике. Одна часть неровной, на вид глухой стены на самом деле представляла собой укоренившийся мутант морского полипа с прекрасными способностями к мимикрии. Он доставал корнями до водопровода, но его, очевидно, давно не кормили. Когда я повел по стене пальцами, полип выдал себя – раздвинул гибкие створки, протянул щупальца и вяло попытался заглотить мою руку.

Я вскрикнул, подбежал К-Март с лазиком в руке и укокошил тварь. Внутри еще дрожащего полипа я заметил несколько накопителей данных.

Мы их воткнули в карманкомп К-Марта – благо, совпали контакты. И тут я заметил, что кое-чего не хватает, а именно обязательной вэтэошной нашлепки: «Приобрести эту модель может только полноправный гражданин в возрасте двенадцати лет и старше». А затем я сосредоточился на картинках.

В те девственные времена, которые я недавно вспоминал, пышным цветом цвела порноторговля. Товар поступал в основном из бывшего государства Япония и был известен как бура-сера. Это живые картинки с юными школьницами, которые поднимают юбочки, показывая простенькое, строго функциональное белье. Иногда товаром служили не только картинки, но и само белье, предпочтительно замаранное. С постепенным снижением возрастного ценза на получение гражданских прав эта торговля исчезла – вернее, влилась в главный порнопоток.

Но то, что мы с К-Мартом нашли в тайнике, было несомненным потомством бура-серы.

На каждом снимке я видел наряженных в узорную одежду людей, в самом широком возрастном диапазоне – от новорожденного до старика. К-Марта затошнило.

– Ведь эта мерзость даже не противозаконна! Просто глупо! Какая может быть связь между этой манией и убийствами?

Я выключил экран.

– Может, и никакой, Кас. А может, Майр до того задвинулся на сексе, что ему достаточно было малейшего толчка. Его вышибли из «Иксиса» и попытались отобрать Пеленку – и с тех пор он способен думать только о мести.

И тут опять пришло сообщение. Испорчена третья Пеленка, на сей раз поработал пчелиный рой. К счастью, человеческих жертв нет.

– Что дальше? – спросил К-Март. – Может, поговорить с Ровеной Майр?

– А что, это идея. Надо спросить, где она взяла родительскую лицензию.

Ровена Майр жила в бесчувственном доме, в трущобах прямо под путями «Серафима». Ежечасно «Бостон-Монреаль», сверхскоростной поезд, подвешенный к монорельсу, рассекал тут воздух, как ракета, и его прохождение чувствовалось всеми внутренностями.

Ветхий спуск возле дома Майр обжили безработные, существующие на пособие, и их нелегальные чада. Взрослые пили пивчик-живчик, а детвора играла с дешевыми живыми трилобитами, этим летом они были в моде. На нас бросали недобрые взгляды, но задерживать не пытались. Бульдог двигался замыкающим – на тот случай, если кто-нибудь решит сунуться следом. Когда поднялись на третий этаж и уже приближались к квартире Ровены Майр, я заметил, как рука К-Марта потянулась к лазику.

Эту даму я не знал в лицо и был готов к любым сюрпризам… но только не к тому, что увидел, когда дверь наконец отворилась на наш стук.

Ровена Майр оказалась фразеттоидом, членом группы ультраэгоцентристов, отколовшейся от бывшего Общества Креативного Анахронизма. Очевидно, Борис тоже принадлежал к этой компании. Надо же, а я думал, фразеттоиды уже давным-давно исчезли. Стоит ли удивляться, что Майрам неуютно жилось в спартанском, утилитарном окружении «Водолея»…

Ровена перелепила свое тело, чтобы походить на потрясающих фэнтезийных див с полотен художника, чьим именем прозвалась ее группировка. Огромные сферические сиськи, талия до того тонкая, что ясно: не обошлось без пересадки многих органов, и каллипигийский зад, Она носила крошечный лифчик из металлизированной ткани и украшения в псевдоварварском стиле. С пояска – цепочки из фальшивого золота – свисало несколько лент разноцветного шелка.

И она была такая самоуверенная, такая отстраненно-холодная, такая невероятная, что находиться с ней в одной комнате – все равно что соседствовать с древней аниматронной фигурой. Я попытался представить, что она – моя мать. Получилось, но с большой натяжкой.

– Чем могу помочь, офицеры?

– Мы по поводу Бертрана, вашего сына. Можно войти?

– Хм… Почему бы и нет?

Квартира была обставлена в стиле «Конан-супер». Мы уселись на златотканые узорчатые подушки и рассказали, в какую задницу загнал себя сын полноправы Ровены.

– Мне чертовски жаль малыша Берти. Он всегда был таким хорошим мальчиком, таким многообещающим. Рыжая Соня свидетель, я делала для него все, что было в моих силах. Но не понимаю, чем могу помочь вам.