– Почему же ваш супруг совершил кражу в собственной фирме? Вы что, не делились с ним прибылью?

На лице Женевы появилось смущение пополам с отвращением:

– Мой супруг – мот. Он умеет только тратить, а зарабатываю я. Приходилось его держать на коротком диет-поводке. Как видите, поводок оказался не слишком прочным.

– Хотелось бы получше представлять себе, что это за новинка. Для чего служит, как ею пользоваться. Откуда у вас уверенность, что Юрген уже не продал украденный троп конкурентам?

– Не продал, у него другой замысел. Видите ли, он азартный игрок. И этот троп…

– Уж не хотите ли вы сказать, что троп повысит его шансы на выигрыш?

– Совершенно верно, – кивнула она. – Юрген увидит строгую логику в кажущейся хаотичности игры.

«О, мать мутантов! – подумал я. – Вот это круто!» И мысленно удвоил свой гонорар.

– Но почему бы не обратиться к официальным структурам?

– Слишком много дырок для утечки информации.

Мне нужен один профессионал.

Я встал, подошел к ней, поднес руку к ее лицу. Она даже не моргнула. Я легонько провел загрубелым большим пальцем по любовному рубчику. Эге, да под ним побольше рецепторов удовольствия и нервных волокон, чем под эпидермисом домашнего любимца десятого поколения! Эта дамочка знает толк в оргазмах.

Когда она открыла глаза, я проговорил:

– Похоже на то.

У меня не было любовных связей с тех пор, как бросила жена. Частному сыщику приходится иметь дело в основном с ревнивцами, мошенниками, уличной шпаной и полицией. А когда я и вовсе не при делах, вынужден общаться только с Хомяком.

Сам не возьму в толк, почему я приобрел этого паршивца. И ведь модель отнюдь не навороченная. Лучшая функция – кусать хозяина: не моешься регулярно – получай инфекцию на неделю-другую. А мозгов – кот наплакал. Приходится формулировать команды с минимумом двусмысленности, иначе Хомяк может преподнести неприятный сюрприз, как в тот раз, когда я распорядился «залить машину метаном». В игры сложнее шашек не играет, да и в шашки всегда проигрывает.

И ко всему прочему это вовсе не домашний любимец. Хомяк псевдоженообразен, но стерилен, и сексуальности в нем не больше, чем у замороженной скумбрии. Фигура – ни то ни се, а из-за своего спецрациона он пахнет мокрым сеном. Не урод, но и не секс-сиукс. Эх, если б я мог раскошелиться на Золотую Серну или на Змеиный Стан, мне бы сейчас жилось совсем по-другому…

И все-таки я привык к этой помеси. Так привыкаешь к старым тапкам или к диванчику-обниманчику, продавленному по твоей фигуре. Ну, и у Хомяка не отнять умения стряпать, прибираться в офисе и тактично кивать, когда я пытаюсь что-то втемяшить в его куцый умишко.

Вот и выходит: нет ничего странного в том, что я к нему обратился, когда ушла Женева.

Сдается мне, в первую очередь надо съездить в Логан – а ну как зацепим там ведущую к Бюлову ниточку. Он удрал три дня назад, но это не самый простывший след в моей практике.

– Да, сэр, нам нужно съездить туда. Правда, я не помню почему. Сейчас я пытаюсь думать, а это трудная работа. Дайте мне немного времени, сэр. Одной минуты должно хватить, я уверен…

– Хомяк! – Сэр?

– Хватит чушь молоть. Неси сюда мой пистолет.

Я не любитель расхаживать вооруженным до зубов. Лазики, пистоляпы, пулевики – не для меня. В самых острых ситуациях я предпочитаю пускать в ход острый ум, спокойствие и железную логику – или быстрые ноги. Если надо кого-то вырубить, сгодится и шокер – да и ни к чему брать на душу грех смертоубийства. Все, что нужно, – квадратный дюйм обнаженной кожи противника, чтобы влепить разряд тока, который перегрузит высшие нервные функции вроде тех, что вводят во искушение прикончить безобидного частного сыщика.

Я пришлепнул к бедру принесенный Хомяком пистолет, его биополимерный ствол сам законтачил с кобурным лоскутом на штанине. Если шпалер вдруг понадобится, встроенные потоанализаторы освободят его, как только ладонь ляжет на рукоятку. Выдвинув ящик стола, я взял нейрошунт и светящиеся оранжевым липучки. Сунул их в боковой карман жилетки, чтобы легко достать в случае чего. И двинул в аэропорт в теплой компании Хомяка. В уме я уже тратил еврики, обещанные мне Женевой.

В Логане я пошел прямиком к стоянке такси. С кем угодно готов был поспорить, что разъем-папа с такими барскими замашками, как у фон Бюлова, лишний раз не станет расходовать энергию на перемещение массы.

Так и есть – третий опрошенный мною таксист вспомнил, что вез разыскиваемое лицо. Машина была тьюринговская, второго уровня, со всеми положенными прибамбасами, включая высокую степень контроля.

– Мне необходимо увидеть документ, удостоверяющий ваше право на следственную деятельность. Если у вас есть такой документ, мне необходимо его увидеть. Прошу предъявить документ.

Я сунул карточку в паз. Такси удовлетворилось считанной информацией и выплюнуло мою ксиву.

– Да, сэр, я транспортировало описанного вами человека. Вот его изображение.

Такси высветило портрет фон Бюлова, совпадавший с цифровым снимком, который мне показывала Женева. Лицо будто топором вырубленное, светло-пегие волосы, недобрые сиреневые глаза. Но вообще – красив, как красива чистокровная базово-линейная борзая, и почти столь же невротичен и норовист. Эти чертовы европейские аристократы сумели очистить свою породу, благо, сейчас несложно устранять мелкие врожденные недостатки вроде лейкемии или гемофилии, из-за которых раньше король Англии походил на дворняжку.

Всеми своими митохондриями я чувствовал: нелегкое это будет шунтирование.

– Вот его родословная, считанная моими чипами проверки хромосом, сэр.

И побежали по экрану цифры и метаграфика – волна за волной.

– Хорошо, давай твердые копии и того, и другого. Родословная пригодится на тот случай, если у фон Бюлова изменится внешность. Но это случится едва ли. Тот, кого я ищу, – явно самовлюбленный типаж, такие всех, кроме себя, считают дураками. Ему небось и в голову не приходит, что его могут искать.

– Ну и куда ты его подкинул?

– Подкинул, сэр? Такое действие способно причинить ущерб здоровью человека, а мне строжайше…

– Где он вышел?

– У «Копли-плаза».

Чего и следовало ожидать. Он двинул напрямик в крупнейшее городское казино.

Я понесся в город с бешеной скоростью – обшивка машины едва успевала подстраиваться под аэродинамические флуктуации, по десять раз в секунду меняя свою форму. Завыл сиреной какой-то мусор в летике, но я ответил кодом приоритета, и дорожного полицейского как ветром сдуло с моего пути. При таких темпах я доведу дело до конца куда быстрее, чем самому бы хотелось.

Добравшись до «Копли», я пошел прямиком к регистрационной консоли. За ней, между прочим, торчал настоящий человек. У «Копли» такая политика: никаких помесей в штате, а тем, кого приводят посетители, лучше не маячить (естественно, к телохранителям это не относится). Пришлось оставить Хомяка в хлеву.

Портье был чернокожим – точнее, пегим, но с преобладанием черного цвета. Волосы на голове собрал в хохолок, связал золотой проволокой. Я показал ему карточку:

– Я веду расследование.

– Масса – частный сыщик? – Глаза мигнули дважды, но на лице осталось бесстрастное выражение.

Я глянул на свою ксиву. Дурацкое такси возвратило ее с изображением секси-сиукса. Я вывел нужное удостоверение.

– Чем могу помочь, сэр?

Я сунул левую руку в карман жилетки, нащупал нейрошунт.

– У вас проживает человек по имени Юрген фон Бюлов?

Мой визави просканировал память.

– Сегодня утром съехал, сэр. Багье дерьмо!

– Догадываюсь: он сорвал куш, перевел деньги в Парагвай и махнул в теплые края на суборбе?

– Это не так, сэр. Мистер фон Бюлов очень сильно проигрался. И если бы мы не добились от него перевода страховой суммы на счет нашего отеля – а мы всегда принимаем эту меру предосторожности, имея дело с азартными игроками, – у него бы не хватило денег, чтобы оплатить проживание. В итоге мистер фон Бюлов остался ни с чем. Не будь я сейчас на работе, позволил бы себе пошутить: он остался со своим породистым носом.