Разгневанный Небесный Император схватился за золотые подлокотники трона, желая встать и вмешаться. Не успев выпрямиться, он неожиданно для себя пошатнулся и рухнул обратно на сиденье. В испуге таращась на Повелителя ночи, император прокричал:

– Что было в той воде, которую ты мне поднес?

Рыбешка неторопливо пояснил:

– Немного колдовского пепла от благовоний. Он лишит вас сил на две стражи [46].

– Ты! – Небесный Император от возмущения потерял дар речи, а его глаза чуть не выскочили из орбит.

Бессмертный владыка Юэ Лао подхватил правителя под руку, помогая ему держаться прямо, и с осуждением обратился к Рыбешке:

– Жунь Юй, я всегда знал, что ты скрытен и хитер. Но не ожидал, что однажды нарушишь сразу все законы и принципы. Верность, долг, человеколюбие и сыновняя почтительность [47] для тебя пустой звук. Неужели не боишься небесной кары?

Рыбешка холодно посмотрел на бессмертного лиса:

– Как может тот, кто сам не признает верности, долга, человеколюбия и сыновней почтительности, требовать соблюдения принципов? Чтобы взойти на престол, Небесный Император убил старшего брата, покинул Повелительницу цветов, взял в жены ревнивую ведьму, обесчестил мою мать и бросил родного сына. Он бы и не вспомнил обо мне, если бы не война с демонами. Он разлучил Повелительницу цветов и Повелителя вод, вынудив Высшего повелителя жениться на Повелительнице ветров. Горе ослабило Повелительницу цветов. Она не смогла противостоять коварному плану Небесной Императрицы и погибла. Но мало того, Небесный Император овладел моей матерью против ее воли, разрушил брак несчастной с сыном Владыки-дракона Восточного моря, а потом бессердечно отверг, позволив Небесной Императрице погубить и эту женщину. Теперь же справедливость восторжествует, нечестивец получит по заслугам!

Небесный Император побледнел.

– Я не утверждаю, что на мне нет вины перед небом и землей. Чтобы сохранить чистоту своей души, я хочу отплатить матери за добро и любовь, в которой она меня родила и растила. – Рыбешка обратил на меня спокойный взгляд своих ясных глаз. Ярко-красные одежды оттеняли его светлый облик, безупречный, как белизна луны тихой ночью. – Мне нечего стыдиться. Кроме того, что я задолжал кое-кому.

Я посмотрела Повелителю ночи в глаза, чуть опустила ресницы и окинула взором дворец, в котором кипела битва. Сцепившись в смертельной схватке, солдаты и генералы сплелись в один клубок. За короткий миг прямо на моих глазах чья-то душа отлетела, рассеявшись, словно дым. Кто-то еще погиб прямо на месте, рассыпавшись в прах. Сторонники Повелителя ночи постепенно сдавали позиции, а верные Повелителю огня воины действовали все решительнее. Казалось, исход битвы предрешен.

Невозмутимый Феникс неподвижно стоял передо мной:

– Будь осторожнее, не попади под удар. Меч, как известно, слеп.

Выбросив вперед руку, он отразил выпад длинного копья. В его ладони полыхнули языки кармического огня. Выставив ладонь против солдата, который явно переоценил собственные силы, решившись напасть на принца, Феникс без малейших усилий спалил мятежника дотла. Бросать вызов Повелителю огня было все равно что пытаться расколоть скалу яйцом.

Я безотрывно смотрела на мощную спину и широкие плечи Феникса. А проследив за движением его руки, уставилась на ладонь, способную призывать кармический огонь. Три года я разглядывала эти руки. В моей памяти запечатлелся каждый их жест, каждая линия на ладони. Изо дня в день я повторяла себе, что эти руки и пальцы, повелевающие кармическим огнем, отняли жизнь моего отца, испепелив его души.

Речи Рыбешки были мне совсем непонятны. Ясно лишь, что он желает отплатить за добро и любовь. Только разве юной травинке по силам за тепло лучам солнца воздать?

Звуки вокруг меня будто стихли, больше я ничего не слышала и не видела. Перед моими глазами вновь встал тот злополучный день: дождь лил как из ведра, сверкала молния и грохотал гром. Я проснулась от шума дождя и разглядела отца, задремавшего у моей постели. Он открыл усталые глаза и нежно проговорил:

– Поспи еще немного, я принесу лекарство.

Но я так и не дождалась ни горького отвара, ни леденцового сахара, которым отец меня угощал, чтобы унять горечь…

Прислужник отца, который всюду следовал за ним, изо всех сил старался спастись, но смог доползти только до дверей моей комнаты. Он едва дышал и не произнес ни слова, беззвучно шевеля губами, раз за разом повторяя одно и то же.

Оттолкнув мертвое тело слуги, я бросилась на кухню и увидела, как посреди пепелища медленно исчезает отец. В ужасе вытянув руку, я успела поймать полу обгоревшего одеяния. Ткань еще хранила тепло, однако отца со мной уже не было. Кончики пальцев ощутили лишь тонкую струйку водяного пара, которая взмыла ввысь. На меня снизошло озарение. Я поняла, что за слово силился произнести слуга: «Огонь!»

Нанести Повелителю вод смертельную рану мог лишь кармический огонь алого лотоса. Вызывать кармический огонь алого лотоса умели двое – Небесная Императрица и Повелитель огня. Небесная Императрица томилась в темнице, так что оставался только Феникс.

Желая отомстить за покушение на жизнь дочери, Повелитель вод попытался убить Небесную Императрицу. Фениксу тоже досталось сполна. Он потерпел поражение, его мать заточили в тюрьму. Повелитель огня затаил злобу и к тому же опасался, что Повелитель вод по-прежнему хочет навредить Небесной Императрице. Поэтому Феникс решил уничтожить Повелителя вод, чтобы покончить с ним раз и навсегда.

Разрозненные фрагменты картины складывались вместе один за другим. Болела голова. И очень сильно, поэтому я закрыла глаза.

– Цзинь Ми! Цзинь Ми? – окликнул меня Феникс, обернувшись.

– Все в порядке, – безучастно ответила я.

– Не нужно смотреть. – Он без колебаний заслонил меня от происходящего, отвернулся и продолжил спокойно отдавать распоряжения.

Мой взгляд упал на его стройную, сильную спину. Лучшего шанса могло не представиться. Я заметила, как передо мной что-то блеснуло, и улыбнулась – книги о любви меня не обманули: черные нити волос подобны узам любви. Я подарила Фениксу прядь волос, чтобы заверить его в том, что наши сердца бьются в унисон. Он спрятал мой подарок на теле, указав свою самую уязвимую точку. Не зря я долгих три года пыталась соблазнить Повелителя огня! Оказывается, его пилюля духа находилась не меж бровей и не у сердца, а в центре груди!

Я опустила голову и взглянула на ледяной клинок, рукоять которого сжимала уже в тысячный раз. Тонкий, как ивовый лист, прозрачный, точно лед, заточенный с обеих сторон, прочный и острый. Уже в следующий миг он торчал между лопаток Феникса.

Не испытывая ни сомнений, ни колебаний, я из всех сил надавила на рукоять, чтобы лезвие целиком погрузилось в незащищенную плоть. Клинок мягко вонзился в спину, не встретив на своем пути никаких препятствий… Я наблюдала, как цунь за цунем острие продвигалось туда, где Феникс хранил мой локон. И увидела, как кинжал пронзил тело насквозь… Капля крови тягуче заскользила по лезвию и упала на начищенный до блеска пол, распустившись крошечным пронзительно-алым цветком. Кругом воцарилась тишина. Стало так тихо, что я услышала звук, с которым кровавый цветок распускал лепестки.

Подавшись назад, Феникс медленно обернулся. Он стоял так близко, что наши носы соприкасались, а его лицо расплывалось в одно сплошное пятно.

Передо мной маячили только иссиня-черные зрачки, в которых отражались мои глаза, полные холодного коварства.

– Почему? – спросил он.

– Ты знаешь ответ.

– Ты когда-нибудь любила меня?

– Никогда.

Наши лица находились близко – так близко, что при этих словах губы почти соприкасались… Я вспомнила тот день, вспомнила многие дни, когда по небу плыли редкие облака, подгоняемые легким ветром…

– Что такое любовь? – растерянно пробормотала я, но мне никто не ответил.