Советские организации учитывали заинтересованность деловых кругов еще ряда государств в торговле с РСФСР. В частности, как отмечалось, особый интерес к коммерческим связям с нею проявляли шведские торговцы и промышленники. Советский профессор 10. В. Ломоносов, посетивший Швецию в начале 1919 г., сообщал научно-техническому отделу ВСНХ: «Мне пришлось провести в Стокгольме… около двух месяцев и говорить с довольно большим количеством шведских промышленников, которые чрезвычайно озабочены вопросом о восстановлении торговых сношений с Россией, так как этот вопрос здесь гораздо более жгучий… потому что шведская промышленность находится в более тяжелом положении».^{230} Поэтому шведские коммерсанты даже в условиях блокады продолжали заключать сделки с советскими организациями, рассчитывая, что рано или поздно нормальные торговые отношения будут налажены. Однако такие сделки в силу сложившихся обстоятельств нередко сопровождались оговорками, что «в случае политических осложнений, препятствующих выполнению договора, действие его приостанавливается впредь до устранения возникших препятствий».^{231} В марте 1919 г. представитель фирмы «Гольстрем и Тунельд» обратился к Л. Б. Красину с предложением поставлять в неограниченных размерах электрооборудование, различного рода машины и железнодорожные материалы. Предложение это в принципе было принято, но его реализация также всецело зависела от международных условий.^{232} В этот же период уполномоченный шведского правительства в Петрограде Лундберг вел переговоры с представителями НКИД о способах поддержания торговли и исполнения заключенных ранее договоров до открытия навигации. Был затронут также вопрос о реализации товаров ряда шведских фирм, находившихся в Советской России.^{233} В марте — апреле 1919 г. Петроградское отделение НКТиП заключило несколько договоров со шведскими фирмами на закупку различных товаров.^{234} Разумеется, большинство указанных сделок оказалось нереализованным вследствие блокады.

Весной 1919 г. был предпринят и прорыв морской блокады, осуществленный торговым судном «Эскильстуна-III». Этот шведский пароход, вышедший из Стокгольма с грузом пил, топоров и кос еще 21 января, зимовал из-за ледостава в Финляндии. В конце апреля он взял курс на Петроград и, благополучно миновав английские и финские сторожевые суда, 11 мая прибыл в Кронштадт.^{235} 27 мая 1919 г. владельцу парохода Энгстронду коллегией НКТиП была выдана доверенность, гарантирующая полную сохранность всех товаров, которые будут в дальнейшем привозиться «Эскильстуной-III», «если шведским судам удастся пробраться через блокаду», и содержащая обязательства закупать эти товары. «В случае, если соглашение с НКТиП о закупке не будет достигнуто, — говорилось далее, — судну предоставляется право свободного вывоза груза обратно». Коллегия НКТиП вместе с тем констатировала, что «Эскильстуна-III» этим рейсом в Петроград «подвергла себя значительному риску и, кроме того, оказала Советской России значительные услуги». 31 мая судно вышло в обратный путь с грузом льна, направленного НКТиП в адрес фирмы «Альмгрен и Ларсен», и благополучно достигло Швеции.^{236}

Первый рейс «Эскильстуны-III» примечателен не только как факт прорыва морской блокады. Еще большее значение имело то обстоятельство, что этим рейсом в РСФСР прибыла группа представителей деловых кругов Швеции во главе с адвокатом В. Хеллбергом. Последний вел в Москве переговоры с Л. Б. Красиным и другими членами коллегии НКТиП, в ходе которых блестяще осуществлялась тактика воздействия Советского правительства на деловые круги Швеции, а через них — на правительство в целях прорыва экономической блокады. На просьбу шведского союза льнопрядильных и джутовых заводов, переданную через Хелл-берга, об отправке уже погруженных в Петрограде льном и пенькой пароходов по старым договорам коллегия НКТиП соглашалась при соблюдении ряда условий. К ним относились возобновление аккредитива в стокгольмских банках на имя НКТиП, материальная гарантия со стороны шведского правительства в отношении отправляемых пароходов, разрешение правительства вывезти на них товары, ранее закупленные и оплаченные Россией, допущение советского торгового представителя в Стокгольм. На переданное тем же Хеллбергом предложение от имени шведских промышленников — через фирму «Гуннар В. Андерсон» — о возобновлении торговых сношений с РСФСР было официально заявлено, что «Российское Советское правительство готово в любой момент открыть свои границы для ввоза шведских товаров» при условии обмена официальными торговыми представительствами, которые обеспечивали бы товарообмен до заключения торгового договора.^{237}

Учитывая, что шведское правительство вряд ли сразу решится на такие смелые шаги без разрешения союзных держав, члены коллегии НКТиП вместе с В, Хеллбергом разработали план практической организаций товарообмена между двумя странами, который был связан с созданием торговой агентуры РСФСР в Швеции под прикрытием шведского акционерного общества «Рюрик», Это общество предполагалось учредить на основе шведских законов, с акционерным капиталом в 15 тыс. крон. Хеллберг и ряд его доверенных лиц шведской национальности становились номинальными владельцами общества. На самом же деле держателем всех акций являлся НКТиП. Задачей этого шведского общества была экспортно-импортная торговля с Россией и транспортировка товаров. Хеллберг уполномочивался НКТиП также принимать в свое распоряжение все товары Советского государства, находившиеся в Швеции и Дании. Кроме того, предполагалось купить от имени «Рюрика» арестованные в Выборге с грузом пароходы «Суннинген» и «Нильс Эрик», с тем чтобы их принадлежность к шведскому торговому флоту, а следовательно, и безопасность груза были сохранены.^{238} Эти планы оказались неосуществленными, но сама идея создания торгового представительства РСФСР под флагом частной фирмы, основанной по законам капиталистической страны, была спустя год уже в более благоприятных международных условиях воплощена в лондонском «Аркосе».

Вслед за Хеллбергом Советскую Россию посетили в целях установления коммерческих контактов и другие представители торгово-промышленных кругов Швеции: Б. Альмгрен, который вел переговоры с Чичериным и Красиным о поставках различных товаров, директор Карлстадского завода Тунгрен, а также ряд представителей Дании и Норвегии. Настроения деловых кругов Швеции в пользу возобновления торговых сношений с РСФСР, усиливавшиеся под влиянием переговоров с советскими представителями и роста экономических затруднений, не могли не отразиться на позиции в этом вопросе шведского правительства. Уже в конце мая 1919 г. группа шведских промышленников обратилась к правительству с заявлением о том, что единственным выходом из экономического кризиса и средством сокращения безработицы является торговля с Советской Россией. Шведское правительство, уступая давлению деловых кругов, просило представителей союзных держав допустить хотя бы частичный товарообмен, чтобы вывозить экспортные товары в Петроград в обмен на имущество шведских подданных. На это межсоюзническая комиссия в Стокгольме ответила, что она не может дать своего согласия на вывоз в Советскую Россию сельскохозяйственных орудий, химических продуктов.^{239}

Аналогичные попытки прорыва блокады предпринимались и по отношению к Германии, потерпевшей поражение в войне. Одна из них была связана с поездкой в РСФСР в начале 1919 г. саксонского торговца Франца Рауха, который представлял интересы ряда германских фирм и заключил с НКТиП крупный договор на поставку различных товаров в Советскую Россию. Однако реализация договора была сорвана из-за позиции германского правительства.^{240} В апреле министерство иностранных дел предложило министерству экономики и комиссару по вопросам экспорта и импорта не выдавать Рауху никаких лицензий на вывоз товаров в Россию. Объяснение этого решения можно почерпнуть из записки министериаль-директора МИД фон Штокхаммера, характеризовавшего итоги междуведомственного совещания 11 апреля 1919 г. по этому вопросу. «Политические соображения в настоящее время заставляют выступать против восстановления экономических отношений, — писал Штокхаммер. — Русские заявили о своей готовности к возобновлению торговли со всеми вытекающими из этого военными и дипломатическими последствиями. Но в настоящее время мы не можем удовлетворить данное желание… Принимая во внимание предстоящее заключение мира, мы не должны давать новую пищу подозрению союзников, будто мы идем рука об руку с большевизмом, вместо того чтобы бороться с ним».^{241}