И да – теперь за достижения, вместо похвалы, тебе обычно перемывают кости.

Она так глубоко задумалась, что чуть не врезалась в шефа.

– Зла-а-ата Влади-и-имировна! – расплылся тот в квадратной желтозубой улыбке. – А у меня к вам как раз важный, но приятный разговор есть! Зайдите ко мне ближе к вечеру.

Она ничего не ответила, только кивнула.

Его звали Михаил Сергеевич Вольф. Он гордился своими немецкими корнями и фамилией – «вольф» означает «волк». На самом деле, ничего общего у Михаила Сергеевича с волком не было, хотя вполне угадывались арийские гены: директор был светловолосым с почти прозрачными голубыми глазками и белесыми бровями. Комплекцию он имел, как у завсегдатая знаменитого немецкого фестиваля колбасок и пива – живот угрожающе нависал над брючным ремнем, второй подбородок занимал половину шеи.

Рабочий день заканчивался, и Злата направилась в кабинет шефа. Услышанное днем не отпускало. Войдя к Вольфу, она нервно чиркнула взглядом по комнате, твердым шагом прошла к директорскому столу и села напротив шефа, держа спину неестественно прямо.

Поначалу все шло как обычно: он попросил показать график продаж, спросил, как она видит стратегию продвижения новой линейки бытовой техники. Злата рассказывала, а Вольф прохаживался по кабинету, слушал и кивал. Несколько минут Злата крутила за ним головой, но потом бросила это дело и уставилась в свой планшет.

Вдруг Вольф оборвал ее на полуслове:

– Злата, хотите вина? Что-то я устал – неделя, знаете ли, была тяжелая. У меня тут припасено… Кхм, – откашлялся потомственный ариец, – французское, хорошее… дорогое.

Злата, без отчества, – такое обращение резануло ей слух, раньше он себе этого не позволял.

– Н-нет, спасибо, – Злата стиснула колени и застыла на стуле. – Если мы закончили, я пойду?

– Подожди. Уйти всегда успеешь, – он сам не заметил, как перешел на «ты», зато заметила Злата.

Вольф подошел и присел на краешек стола почти напротив нее.

– Сколько ты у нас работаешь?

– Семь месяцев.

– Я давно за тобой наблюдаю. Ты, вроде, умная.

– Спасибо, – Злата не понимала, к чему он клонит.

– Я тут собираюсь на месяц в Италию – в рабочую поездку и отдохнуть. Мне нужна будет… кхм… помощница. Работа не пыльная, а бонусы шикарные – ну там солнце, шмотки, все дела… Отель хороший, дорогой.

Злата молчала, пытаясь понять, что именно сейчас происходит. Вольф, не увидев никакой реакции, продолжил:

– Я заплачу хорошие командировочные, останешься довольна. Я своих… кхм… помощниц никогда не обижаю.

Злата по-прежнему молчала, пытаясь подобрать корректную формулировку для отказа. Вдруг Вольф протянул руку и медленно потер между пальцами краешек ее платья:

– Миленькое платьице. И ткань такая… нежная. Ты в нем, как куколка, – на этих словах он выпустил подол и осторожно положил ладонь на ее колено.

В этот момент Злата поняла, что ей больше необязательно быть вежливой. Она вздернула острый подбородок и твердо произнесла:

– Заманчивое предложение, но для кого-то другого. Я, когда отмечала в анкете готовность к командировкам, имела в виду совсем не это.

Он привстал со стола и навис над ней:

– Все когда-нибудь меняется.

Водянистые глаза жадно смотрели в глаза Златы, рука сжала колено.

Злата вскочила, опрокинув стул. Она метнулась из кабинета, нисколько не заботясь о мнении директора.

Значит, пришло время.

Разговор в отделе кадров был коротким: «Да, я увольняюсь. Нет, дело не в компании – просто пора двигаться дальше».

Когда Вольфу утром принесли ее заявление, он только крякнул «ну и дура» и поставил на документе размашистую подпись.

В тот день после работы Злата купила бутылку красного сухого и стейк с кровью навынос в небольшом ресторанчике недалеко от дома. Она была совсем не в восторге от того, какое решение ей пришлось принять, но и терпеть это непотребство у нее не имелось желания, а победить мужской коллектив – не имелось возможности.

На душе было гадко, будто Вольф сальными пальцами облапал и ее.

Злата злилась, но понимала, что лучше сейчас перевернуть страницу и создать себе в новой компании новый имидж, чем продолжать биться головой о бетонную стену, доказывая, что ты чего-то стоишь. Нужно было осмыслить произошедшее и подумать, что делать дальше, но сначала… Сначала надо позвонить Лиле.

Лиля – подруга детства. Вместе в школу, вместе из школы; первые влюбленности и первые слезы. Сейчас они со смехом вспоминают мальчишек, когда-то разбивших им сердца, но ведь тогда это было настоящее, вселенское горе! Да, даже хорошенькой Злате на любовном фронте приходилось несладко, даже горше, чем другим девчонкам. Все по классике – те, кому нравилась она, не нравились ей, а те, кто нравился ей, считали ее зазнайкой и попросту боялись подходить. Злата переживала, потому что никак не могла понять, что с ней не так. Только став значительно старше, она поняла всю горькую иронию. На школьной дискотеке во время медленных танцев она почти всегда стояла одна, провожая взглядом умчавшуюся с очередным кавалером Лильку, хохочущую и кривляющуюся в шутливых танцевальных пассажах.

Легкая на подъем, веселая, горящая, Лиля была светло-рыженькой девчонкой с россыпью редких веснушек на бледной коже и яркими, почти синими глазами. Долгое время она казалась невзрачной простушкой, с которой можно было легко завести непринужденный разговор, поэтому знакомых парней у Лили было немало. Но, познакомившись с ней поближе, многие из них переходили в разряд воздыхателей. У Лили было отличное чувство юмора и острый язык. Иногда она затевала мелкие хулиганские выходки в школе, чем окончательно закрепила свою популярность. Вкупе с миловидной, хоть и посредственной внешностью, все это действовало на парней безотказно.

Шли годы, Лиля подросла, и к выпускному классу покрасила свои не слишком густые прямые волосы в более сочный рыжий оттенок, остригла их в стильное каре и научилась подчеркивать макияжем красоту своих чудесных глаз. Все теперь называли ее «Лили», и в школе стало на одну красавицу больше.

За десять послешкольных лет Лиля почти не изменилась. Злата тоже не стремилась к кардинальным переменам – ей нравилось, как она выглядит, и проводить эксперименты с внешностью совсем не хотелось.

Решившись уехать в Питер, Злата сначала получила шутливый нагоняй от подруги за то, что покидает ее одну. На самом деле Лиля не возражала, напротив – похвалила ее за смелость и обещала в скором будущем присоединиться к Злате в «покорении города хипстеров, уличных музыкантов и интеллигентных бомжей». Но она так и не переехала – встретила отличного парня, Матвея. До ЗАГСа он ее пока не дотащил, но жить у себя сумел уговорить. Лиля пригрелась, прижилась и про Питер больше не заговаривала, но в век цифровизации и интернета между подругами всегда оставалась прочная связь. По дороге домой Злата успела набросать ей короткое сообщение: «Скоро позвоню, готовь бокал, есть новости».

Дома Злата, расположившись в любимом кресле с вином и стейком, набрала знакомый номер по видеосвязи. Лиля не подвела – она появилась в кадре тоже с бокалом вина и хаотично разломанной плиткой черного шоколада.

– Ну, я надеюсь, ты, наконец-то, нашла мужика! – вместо приветствия радостно вывалила с экрана Лиля.

– Нет – потеряла работу, – Злата отвела глаза в сторону и отпила вина.

– Мать, ты чего? Тебе же там так нравилось – новые технологии и все такое…

– Технологии – новые, а предрассудки – старые, – мрачно огрызнулась Злата и рассказала подруге, как по-дурацки оборвалась ее карьера в «Смарт-хаусе».

Иногда она прерывала рассказ, рвала зубами мясо, проглатывала его большими, плохо прожеванными кусками и запивала красным вином. Ноздри аккуратного носика Златы энергично раздувались. Она подолгу смотрела вдаль, играя желваками и пытаясь совладать с эмоциями. Вдруг она посмотрела в камеру и выпалила:

– Лиль, а помнишь нашу школьную англичанку?