Литмир - Электронная Библиотека

Вскоре после того, как над Чикаго закружились сумасшедшие пчелы, стали странно вести себя бабочки-монархи. Сколько помнили старики, эти бабочки каждый год перелетали гигантскими стаями через всю Америку в Мексику и укладывались там в зимнюю спячку. Лес, где они спали, весь становился рыжим от бабочек, которые облепляли каждый ствол, каждую ветку и каждый листок, и большинство людей считало этот лес священным, так что его нельзя было рубить и вообще трогать. Но однажды осенью бабочки-монархи все как одна поднялись в воздух и полетели в противоположную сторону – но не на юг, к местам своей зимовки, а на север. Люди пытались перенаправить их при помощи гигантских вентиляторов и сетей; бабочек собирали с вертолетов и силой перевозили в лес. Но все напрасно: внутренний инстинкт велел им лететь к северу, и как только их выпускали, они тут же устремлялись туда. Бабочки брали курс на Северный полюс, а прилетев, кружились вокруг него, пока не замерзали на лету и не оседали на льдины, подобно огромным снежным хлопьям. Они все прилетали и прилетали, пока наконец ледяная равнина вокруг полюса не стала сплошь оранжевой. На снимках из космоса Землю, казалось, накрыло оранжевой шапкой. Белые медведи, которые за 10 000 лет эволюции обзавелись маскирующей окраской, теперь оказались видны за сто километров. Заметив белые пятна, двигающиеся на фоне оранжевого ковра, тюлени зевали и неспешно соскальзывали со льдин в полыньи. Медведи чуть не вымерли от голода, ведь у них не было еще 10 000 лет на то, чтобы порыжеть. Но скоро они научились валяться в кучах упавших бабочек, намочив мех, и если на шкуру намерзало достаточно бабочек, то медведь становился невидимым на рыжем фоне. Их следы на снегу так и оставались белыми, но тюленям не хватало ума связать белые следы с приближающимся хищником.

Вскоре выяснили причину всех этих происшествий. Мир был так наполнен всяческими волнами, сообщениями, передачами и электромагнитными полями, что животные стали ловить помехи из эфира. А в один и тот же день четыре авиалайнера совершили жесткую посадку ровно в семи километрах от своих мест назначения. И тогда людям пришлось всерьез задуматься, чем можно заменить эти волны. Ведь бабочка-монарх весом в десять граммов как-то перелетает на тысячу километров без всяких спутников. А крачка год за годом на одном инстинкте пролетает расстояние от гнезда на Песцовой пустоши до своей излюбленной скалы к востоку от Кейптауна. Все это под силу существам с мозгом размером с орех, зернышко, пылинку – а человеку при всей массе его головы требуются 18 искусственных спутников, приемники, радар, карты, компас, антенны, 20 лет профессиональной подготовки и атмосфера, настолько забитая волнами, что она вот-вот станет непрозрачной.

Никто не мог доказать, что волны вредны для человека, но многие хотели в это верить, и одной веры оказалось достаточно – все прочее стало неважно. Ради защиты от волн развилась целая невиданная отрасль промышленности. Началась всеобщая паника: весь мир заражен радиацией! Если кто-то заболевал чем угодно, от лейкемии до простуды, во всем винили волны. Каждую неделю шли судебные процессы против популярных радио- и телекомпаний. Причины были самыми разными, но в итоге все сводилось к волновому загрязнению окружающей среды. «Надень шапку потолще! – напоминали детям мамы. – Она защитит от волн, а иначе у тебя волосы наэлектризуются и высосут всю энергию!» «Сынок, надень перчатки! Голые пальцы – как антенны, они притягивают волны». «В левый карман положи камень, а в правый – бутылку с водой. Так энергетические потоки придут в равновесие».

Если кто-то слишком часто звонил другому человеку по мобильному, то начинали просыпаться подозрения:

– Але, как дела?

– Нормально. Что-то случилось?

– Да нет, просто хотела поболтать.

– (Холодным тоном) Ага. (Про себя) Черт побери, она пытается меня убить.

Фанатики из радикальных общественных организаций каждый день взрывали передатчики и телевышки, но средства массовой информации старались замалчивать происходящее, чтобы не допустить эпидемии насилия. Эти новости распространялись только в печати, потому что продажи газет возрастали в прямой зависимости от количества взорванных телебашен.

Ученые качали головами, наблюдая за неразумными массами. Врачи считали, что нет оснований говорить о каком-то влиянии волн на человеческий организм, а серьезные исследователи не желали, чтобы их имена связывали с узкими интересами каких-то эксцентриков.

Тем временем в Рейкьявике, в старом ангаре возле аэропорта, собралась небольшая многонациональная группа из специалистов по орнитологии, молекулярной биологии, аэродинамике и биохимии. Они изучали волны. Они работали день и ночь, вскрывая и исследуя крачек, голубей, пчел, лососей и бабочек-монархов. Их подгоняла непоколебимая уверенность в том, что завесу тайны над природным компасом животных можно приоткрыть. Это предприятие называлось LoveStar, и его главу тоже всегда называли не иначе как Лавстар. Прозвище никак не пояснялось, и все уже бросили искать разумные объяснения, тем более что, по мнению большинства, сотрудники LoveStar были все с приветом. Когда журналисты пытались с ними поговорить и узнать об их работе, те вели себя как безумцы или аутисты. Они делали все, чтобы отбить у людей интерес к своим исследованиям. Возле их ангара были припаркованы только семейные универсалы девятилетней давности. Выбор объяснялся распоряжением Лавстара, в котором говорилось: «Девятилетние “Тойоты” практически невидимы».

В лаборатории LoveStar пытались понять, каким образом разворачивается на месте косяк рыбы, каждая рыбка в одну и ту же долю секунды, как единый организм, притом что до сих пор никому не удавалось засечь никакого сигнала, который распространился бы между ними так быстро. Или как все птицы в стае летят с совершенно одинаковой скоростью, как будто всем клином управляет один разум.

Теоретически задачу обычно можно решить, если заставить достаточно большое число людей думать над ней достаточно долгое время. Это не очень трудно. Первый человек расколет камень, следующий расколет получившиеся куски, и так далее, пока не дойдут до атома. Правда, тот, кто расщепит атом, уже потом не расскажет об этом.

В LoveStar придумали измерительные приборы, которые ловили настолько слабые сигналы, что это доходило до пределов, ранее считавшихся сверхъестественными. И в этом тоже была сила всего предприятия. Девизом экспериментального отдела были слова «Все материально». Есть явления, сложно устроенные, есть явления странные, есть непонятные, труднообъяснимые и даже фантастические, но сверхъестественных не бывает; возможно все что угодно. Сотрудников LoveStar вела вперед уверенность в том, что сигналы на птичьих волнах – не фантастика и ничего сказочного в них нет.

И в скором времени специалисты Лавстара напали на след. Они нашли способы передавать звук, изображение и сообщения между людьми при помощи волн на птичьей частоте – слабых и безопасных; устройства для их приема были не тяжелее, чем мозг бабочки.

В большинстве компаний маркетинговые отделы сразу попытались бы вывести предприятие на рынок, раздуть его успех и добиться доверия инвесторов поспешными заявлениями, но Лавстар пошел противоположным путем. Он сознательно вызывал сопротивление. В неофициальной истории компании, «Vogelmenschen, или Люди-птицы» Андреаса Фольмера, можно было прочитать следующий рассказ:

«Лавстар сам владел большей частью компании и поднимал тост с сотрудниками всякий раз, когда среди серых брокеров расходились слухи о том, что акции Lovestar – пустышка. Выступая с лекциями или давая интервью, его люди говорили непонятно, без малейшего намека на разумные мысли, не давали никаких оптимистических прогнозов. До публикации об открытиях компании журналистов пустили в рейкьявикский ангар всего один раз. Журналистка «Шпигеля» Елена Крюскемпер была в составе этой группы и описала свой визит в мемуарах: «Лавстар потребовал собрать группу журналистов из ведущих мировых изданий. Нас встретил он сам – высокий худой мужчина с колючим взглядом. Когда я подошла с ним поздороваться, я заметила, что он держит что-то в руках. Он извинился и сказал, что сейчас готовит обед. И тут мы увидели, как из его ладоней выглядывает птичка тупик. Он попытался свернуть птице шею, но тупик сопротивлялся и даже попытался клюнуть его в большой палец. “Вот как крепко в них сидит жизнь, – сказал Лавстар, оглядывая нас. – Иногда приходится по десять раз проворачивать”. Он положил бездыханного тупика на стол и протянул руку; она была грязная, потому что тупик в предсмертных судорогах обгадился. Кто-то хотел начать задавать вопросы, но Лавстар пожелал, чтобы мы сначала осмотрели его предприятие.

2
{"b":"878430","o":1}