Баба Шура скривилась и отрицательно качнула головой.

— Нет. Они сами там появились. Очень и очень давно.

— Странно, почему я раньше их не видел, — задумчиво произнес я. — Жил в деревне, бродил по лесу, но ни разу не выходил к этой роще.

— Мало кто ее видел, — сказала баба Шура. — Да лучше бы и не видели.

— Почему?

— Потому что нехорошее это место. Могильник.

— Могильник? И кто в нем захоронен?

— Будешь много знать — скоро состаришься, — изрекла баба Шура, намекая на то, что больше она мне ничего не расскажет. Ну и ладно, я и так сделал выводы: она рехнулась и хочет утянуть за собой Алю.

— Что ж, тогда, пожалуй, я пойду, — объявил я, вставая из-за стола. К чаю я почти не притронулся, потому что внимательно слушал бабу Шуру и краем глаза следил за Алей.

Против моего ухода никто не стал возражать. Аля так и осталась сидеть у окна, похожая на безвольную куклу, а баба Шура встала, чтобы проводить меня.

— Зачем Але выходить замуж? — обратился я к ней в сенях. — Она же явно этого не хочет.

— Не твое дело, — процедила баба Шура. Она была крайне недовольна, что я влез в их заморочки.

— Согласен, не мое, — кивнул я. — Однако я не понимаю, за что вы с ней так поступаете. Будто она вам неродная и вы ее не любите.

Баба Шура насупилась. Скрестив руки на груди, она яростно зашептала:

— Ничего ты не понимаешь, глупый бесчувственный мальчишка. Мной движет любовь, и это замужество, увы, единственная надежда на то, что Аля сможет выжить. Если избежать его, то ее постигнет участь куда страшнее смерти. А тут есть малейший шанс, на то, что все у них сладится…

— У них? Кто он? Кто ее жених? — озвучил я вопросы, которые так меня интересовали.

— Узнаешь на свадьбе, если все еще будешь тут, — сказала баба Шура. — Сиди тихо и не создавай никаких проблем. Что бы ты не сделал, Аля все равно выйдет замуж — запомни это.

Я открыл было рот для нового вопроса, но баба Шура меня перебила:

— Не забудь на ночь задернуть шторы, — посоветовала мне хозяйка дома.

Я кивнул, а сам решил, что задергивать их я не буду. Если ко мне и придут призраки, то только во сне.

У дома дяди топтался Кирилл. Он явно непросто прохлаждался, а ждал конкретного человека — меня. Колючий взгляд льдисто-голубых глаз скользнул по моему лицу, а тонкие губы искривила ухмылка.

— И что ты тут все еще делаешь? — без приветствия спросил он, чем напомнил Кирилла, которого я знал раньше.

— Пришлось задержаться, чтобы уладить несколько дел, — сухо ответил я. Не видел смысла притворяться при нем и выглядеть радушным и милым.

Кирилл насупил брови.

— И надолго?

— Тебя не касается. Сколько надо, столько тут и пробуду.

Уголки губ Кирилла дрогнули. Казалось, что он хотел оскалиться, но сдерживался.

— Улаживай свои дела поскорее и уезжай до зимнего солнцестояния, — с ноткой угрозы в голосе произнес он.

— А не то что?

— Пожалеешь, — прошипел Кирилл и стремительно прошел мимо меня, намеренно задев плечом.

Кажется, в этой деревне не только у бабы Шуры крыша поехала. Мой одноклассник вел себя тоже не адекватно. Хотя, ему и до аварии подобное было присуще, но я уверен, что раньше Кирилл Воронин не знал, что такое «зимнее солнцестояние».

Весь день я провел, лежа на пыльном старом диване и читая потрепанный сборник повестей Астрид Линдгрен, изредка отвлекаясь на перекус. Когда стемнело, я, разумеется, не стал зашторивать окна. Полностью погрузившись в книгу, я очнулся лишь поздней ночью, когда все повести были прочитаны. Часы показывали первый час ночи. Я зевнул и, убрав книгу, стал готовиться ко сну.

Припомнив слова бабы Шуры о призраках, я погасил свет, подошел к окну и всмотрелся вдаль. За высоким забором улавливалось какое-то мельтешение, словно несколько людей быстро ходили туда-сюда. На фоне белого снега мелькало что-то черное.

Я почти прильнул к холодному стеклу, чтобы лучше рассмотреть мельтешение у забора. Вдруг снизу выскочила темноволосая фигура и вперила в меня свои черные глаза. Я не испугался, но все же невольно отстранился от стекла, продолжая, однако, наблюдать за призрачной женщиной, той самой, что во сне тянула ко мне руку.

Неужели мне снова приснился сон? Когда я успел уснуть? Может, задремал за книгой, и теперь снова видел призраков?

Тем временем женщина медленно подняла руку и потянулась ко мне. Я был совсем рядом, но ей мешало окно.

— Чего ты хочешь? — четко спросил я.

Призрак замер и, склонив голову на бок, беззвучно произнес слово, которое я прочел по его синим губам:

— Войти.

Глава 5.1. Признание и побег

На утро реалистичность призраков развеялась вместе с ночной тьмой. Во снах всегда так — кажется, что они яркие и настоящие, но после пробуждения покрываются туманной дымкой и становятся нереальными.

После завтрака я позвонил старосте и предупредил ее, что меня не будет еще три дня. Она задавать вопросы не стала, так как была осведомлена, что я поехал на похороны дяди. Сказала лишь, что два зачета мне проставили без проблем — я отдал ей свою зачетку на время отъезда.

Что делать дальше я не знал. Идти к Але и триггерить своим присутствием ее бабушку? Что вообще имела ввиду Аля, прося меня остаться до ее свадьбы? Она хочет, чтобы я физически был рядом с ней или морально? Мне нужно идти к ней или ей будет достаточно осознания, что я нахожусь в деревне?

Я прислушался к своим ощущениям. Как и всегда, было глухо. Никаких сильных желаний и стремлений. Сидеть дома в холод — это комфортно. Выходить на мороз — некомфортно. Увидеть Алю — приятно. Увидеть бабу Шуру — неприятно.

Плюсов и минусов было поровну. Я хмыкнул и взял новую книгу — на этот раз увесистый роман «Граф Монте-Кристо». Однако не усел я прочесть и пары страниц, как в окно постучали.

Признаться, я готов был увидеть за ним даже призраков, но никак не Алю.

— Ты чего? — спросил я, распахнув створку и вздрогнув от ледяного ветра, что мгновенно ворвался в дом.

— Пойдем гулять? — просияла девушка.

Сегодня она выглядела иначе. Синяков под глазами больше не было. Лицо оставалось все еще бледным, но землистый оттенок исчез. На покрытых блеском губах красовалась искренняя улыбка, а глаза сияли от предвкушения прогулки.

— Пойдем, — ответил я, вопреки тому, что решил не покидать теплый дом с растопленной печью и выходить на мороз.

Однако спустя десять минут я уже шел рядом с Алей по белой от снега деревенской улочке. Никто из нас не произносил ни слова, исключая разве что постоянное «здравствуйте» в ответ на приветствия проходящих мимо жителей деревни.

Рядом с единственным магазинчиком, который размещался в небольшом частном доме, трое детей лепили снеговика. Среди них была и Ника. Увидев нас с Алей, она улыбнулась и подбежала к нам.

— Это твой жених? — воскликнула Ника, восторженно глядя на меня.

Аля выпучила глаза, бросила на меня смущенный взгляд и качнула головой. Ника заметно сникла.

— Тогда кто твой жених? — с обидой произнесла она.

— Секрет. — Аля натянуто улыбнулась.

— Бабушка с дедушкой тоже не называют его имени, — пожаловалась Ника. — А мне так любопытно!

— Скоро узнаешь. — От меня не укрылось, как в глазах Али блеснули слезы.

Девочка кивнула и вернулась к своим друзьям, а мы пошли дальше. На всякий случай я нащупал во внутреннем кармане платок, готовый в любой момент протянуть его Але. Однако слез не последовало.

Дойдя до пруда, из которого она меня однажды вытащила, Аля остановилась и вперила взгляд в запорошённую снегом ледяную корку.

— Я тут вспомнил, что так и не поблагодарил тебя за свое спасение, — произнес я, глядя на Алю.

Она вздрогнула от моих слов, будто они вернули ее в нашу реальность, и, повернувшись ко мне, рассеянно спросила:

— Разве?

Я кивнул.

— А еще спасибо за то, что научила меня, как правильно жить.