20:30. «Lubimiy Romik, zdes’ u nas ochen’ veselo. Mi nemnozhеchko kurnuli. S’chas poyedem (nenadolgo) k Marinkinim druziyam. Nikto ko mne ne kleitsa. Yo te quiero!»
...надо же – всё мне докладывает. Откровенность обезоруживает. Ну, ты курнула – а я вот за ужином бехеровки выпил. И всё же какая сила в доверии! Оно возвышает, оно переносит отношения в иную понятийную плоскость… И как благородно быть на острие этой щекочущей (потому что явно не такой безгрешной) неизвестности!.. А, даже кто «клеица» – какая разница!.. Главное – понимание. Понимание того, что нужно мне от неё, чтобы быть спокойным! Да, а почему мы испанский с ней не учим? – здесь уж бы я развернулся, всё-то она фыркает да стесняется, что грассирует – а там как раз «r» такое сильное…
22:58. Абонент недоступен.
23:50. Абонент недоступен.
01:40. Абонент недоступен.
...просто села батарейка – или уж совсем далеко уехали. Да, скорее так и есть – иначе бы набрала с чужого… Всё равно не смогу так уснуть – странное чувство, меня как бы нет нигде…
03:55. (Наконец!!) «Romik, chto ni delayetsia – vsio k luchshemu! Predstavliayesh’, ya skazala Marine, chto lublu tebia ochen’-ochen’, i chto eto seriyozno!! Ona poimyot, ona ne skazhet nikomu 100 %!!!»
...ну, коза. Овечка то есть – дове-е-е-е-ерчивая такая, обкуренная, развесёлая и без тормозов. А ведь есть же, есть в этом новом факте нечто очень будоражащее, пикантное… да, пускай! – пусть все они знают про нас, пусть иссплетничаются, изойдут бабьей желчью. А мы уж докажем, какими могут быть отношения в современном циничном мире… Ну, теперь можно спать, можно грезить, можно сладко отдаваться мыслям о новом моём качестве – орудия любовной мести, инструмента воспрявшей гордости, объекта вполне серьёзной подростковой любви любви любвилюбвилюбвилюб…
04:42. – Ро-мик!!! Ты что, уже спишь??? Я только что зашла! Всё здорово, я всё-всё ей рассказала, теперь совесть моя чиста!.. Ура-ура-а-а, сегодня уже четверг, а завтра – пятница, ну мы едем?.. Как куда – в дом отдыха, у тебя же день рождения, забыл, сонная тетеря!.. Нет, тетерев. Как это – «наверное», тут меня все по ходу уже достали – я отбиваюсь от «Кодуса», я не еду в Милан на выходные показы… Да я с Пашкой, между прочим, поссорилась, он меня всё на бега зовёт, чуть не… на хер его посылаю, а ты говоришь мне – «наверное»?!!...
*
Пятничным безмятежным утром, когда все дела и телодвижения вроде ещё здесь, а мысли и эмоции уже там – в свободном парении над неизвестным покуда, но очень ажурным каким-то пейзажем Московской области, среди прочих звонков (рутинных и малоинтересных) выдался один. Он взбудоражил мой дремлющий потенциал бойца, он превратил мой благостный дух в одну натянутую струну. Звонила мама Анна. Растревоженным тоном она сообщала, что имела накануне серьёзный разговор с Мариной.
Речь шла о пагубной связи дочери и об опасности, которую таило для развития девочки общение с таким типом, как я.
– ...ну и как вы относитесь к этому Анна Петровна спрашивает а я ну что я я я как Светлаша Свете решать говорю а так говорю у нас хорошие о нём впечатления как говорится и возраст ни при чём а я как увидела вот отношение его ваше в смысле говорю к Светлашке так и успокоилась сразу… Ну, она тут начала про вас всякое такое рассказывать, но мне это… Потом ещё со Светой долго говорила, но её же разговорами-то не проймёшь, она пока сама не увидит, отношения не изменит к человеку… Так что, Роман, мы на вашей стороне…
– Анна Петровна. Спасибо вам! Я бы, конечно, вступил в полемику – поверьте, у меня есть что рассказать и про Марину, и про всякие опасности… но делать этого не буду, мы – выше этого. А если у Марины есть вопросы, пусть лучше задаст их мне.
...вот так! Выше, выше, только выше! (Господи, как чётко ведёшь ты меня – нигде ведь с этой линии пока не сорвался!..)
Мама Анна получила от меня целый букет красных роз – чтоб не скучать, в обмен на Светика, который выполз из подъезда с двумя огромными сумками (подарки, подарки!). И мы опять понеслись куда-то – как всегда, беззаботно, как всегда, под вопли «Рамштайна», под завывания встречного ветра. Меня подмывало расспросить, ну как там всё было, но… я ждал, когда заговорит она – и внутри уже немного злился под маской всегдашней задорной улыбки. Конечно: маленькая хищница дразнила меня, прекрасно зная, что я так жду рассказа.
ОНА…что было позавчера? А что было позавчера? Когда? Позавчера-а-а-а-а? А-а, ну что, посидели в «Балчуге», были все девчонки… Фиса подошла, что-то с ней случилось – так располнела, какое-то дурацкое платье в оборочках…
Я. М-да? Очень странно, на неё не похоже… Слушай, а ведь Фиса просто так-то вряд ли где сейчас уже появится… Пообщаться, подружек повидать. Бесплатно, в смысле.
ОНА. Ну да… Час посидели, она такая Маринку в сторону: «Мусик, говорит, время – деньги».
Я. Ха! Кто бы сомневался! Я сразу так и понял, что вы не одни будете сидеть.
ОНА. Ну да… Был какой-то мужик, Маринкин знакомый. Но я ничего не знала, Ромик, правда! Я была просто с Мариной… А что в этом такого – если человек готов заплатить за наше присутствие деньги? Просто за присутствие, понимаешь?..
Я…
ОНА (пауза пауза)....а что в этом такого, почему я не могу принять сто баксов из рук Маринки?.. (Пауза.) А Фиса такая: «У меня сейчас трое, один другого круче… один в Питере, другой в Киеве, а третий в Самаре. И никто из них не догадывается о существовании друг друга». Все ка-ак заржали. Вот такая стала Фиса… Но она рано ушла, часов в девять, получила свои двести баксов и спать поехала – назавтра ей вставать в пять часов, лететь в Самару на какую-то тусовку, нужно, говорит, выглядеть хорошо… Потом ещё ей звонила Лия, ну – сутенёрша, говорит – у меня есть ужин. Пятьсот баксов с продолжением. Фиса такая – подумала-подумала… «Для продолжения, говорит, нормально, а вот за ужин доплатить бы надо». (Пауза.) Фиса, Фиса, везде одна Фиса! Что эта Фиса – скучный, банальный чел!..
Я. Дальше.
ОНА. Ну, поехали куда-то на дачу – опять к каким-то Маринкиным знакомым. А я не хотела, но Маринка меня запихнула в такси, а сама в другое села с девчонками: «Стуличек, говорит, ничего не бойся, я с тобой». Со мной она, как же… Я ей звоню на мобильный – он, конечно, выключен. А у меня ни денег – ничего. Вот в этом вся Маринка – что ей надо, так она вокруг пальца обведёт, чтобы своего достичь… (Задумалась, задумалась.) Блядство – её дом, её дом – блядство, она живёт в нём, она живёт этим!.. Ну вот, приезжаем куда-то в лес вообще, там особняк этажей девять, человек пять мужиков, кто такие, так и непонятно, какие-то стриптизёрши ещё понаехали… Мы типа для разбавления компании, а этих там трахали все подряд где-то наверху… Маринка сразу: «Так, этой девочке четырнадцать, она моя, её не трогать». Был там какой-то организатор конкурса «Мисс Россия», всё хотел меня пригласить на следующий год, всё говорил – да с твоими глазами, да с твоими ножками тебе финал обеспечен, чуть подрастёшь только…
Я. Это всё здорово, но ты ведь понимаешь, что такое эти все конкурсы?!
ОНА. Да ты что-о, Ромик! Он совершенно не такой – интеллигентный, он Маринкин друг. Всё же будет через неё, а она меня в обиду не даст. Представляешь, нужно было открыть бутылку какого-то дорогущего вина, а штопора не нашли – так я пробку пальцем протолкнула, я же ушуистка, энергию свою ка-а-а-ак сконцентрировала – все так и попадали!.. А этот, что с конкурса, достаёт так четыреста баксов – это тебе, говорит, положено – десять процентов от стоимости вина. (Фу, такая кислятина, чуть не позапрошлого века!)
Я…
ОНА. Ну а что такого – я же ничего с ним не собираюсь делать, пусть мальчик польстит себя надеждой, что вот когда мне стукнет восемнадцать… ну, что дал мне авансом… ну, как бы навырост…
Я…
ОНА. Потом он ещё там долго «Рамштайн» искал, нашёл даже «Муттер» – я тебе хотела поставить по телефону, но батарейка села… Потом покурили под анекдоты… Знаешь, как всё смешно, когда маруся – настоящая, голландская!! Но это ладно всё – слушай дальше! Я Маринку на балкон, говорю, я должна сказать тебе что-то очень важное… очень-очень, понимаешь?... Я… я – полюбила – всерьёз! И ты его знаешь… Она такая – сначала не поверила, потом начала отгадывать: мой Саша?.. твой Паша?.. мой Серёга?.. мой Макс?!! – ну, в общем, всех, кого можно, перебрали, она уже в полных непонятках, и тут я такая: «Фисин Рома!»... Ой, если б ты видел её, она так и осела, сначала побелела, потом посерела, вышла на балкон, заплакала… Ты что, говорит, спятила, Стуличек?.. Несколько минут сидела-молчала, в одну точку смотрела… потом как вспомнила что-то: да он же, говорит, ненормальный – избивал её, ревновал! – я: ну а мой папа вообще бы я не знаю, что с мамой сделал, если б узнал, что она гуляет… Она – знаешь, так вспоминает потихоньку, что Фиса ей про тебя говорила: да он же алкоголик… – я: ну и прикольно, я тоже. Она: да он же за ней следил, жизни не давал! – я: ну а как бы он узнал ещё, бедный Ромик, что жена ему изменяет! В общем, она: да он… – а я: ну и… И потом, говорю, когда любишь человека, все его недостатки воспринимаются достоинствами!
