Слёзы покатились из глаз. Самым ужасным было то, что она весь вечер неотрывно следила за правителем. Губы горели и при воспоминаниях о том, что произошло в саду, внизу живота становилось тепло. Такое странное, новое чувство. Что было с ней? Она не понимала. А спросить было не у кого. Вся её семья просто с ума сойдёт, если узнает, что произошло между ней и Аро. Да и зачем им что-то говорить, если она уже приняла решение? Она сама попросила его о гибели. Теперь, вероятно, осталось только ждать. Ждать, когда он решит исполнить её просьбу. Но почему же он отложил её смерть? Что значил его новый взгляд на неё, в котором не читалась та ярость, как при первом их знакомстве? Даже при его хорошей игре в учтивость и вежливость любая сильная эмоция не смогла бы укрыться от её глаз. Теперь же было что-то другое: малиновая радужка становилась матовой при каждом взгляде на неё.
Почему же теперь он не казался ей таким отвратительным. Что изменил поцелуй между ними? Несси целый вечер старалась оказаться рядом, будто что-то неведомое тянуло маленькую вампиршу к главе Вольтури, но тот будто чувствовал это и сторонился, всего лишь раз взглянув в её сторону. Самым странным было то, что во время поцелуя она совсем не боялась Аро, а наоборот испытала к нему какие-то иные чувства, не поддающиеся описанию. Ей хотелось обнять его, дотронуться до иссиня-чёрных волос, почувствовать, каково это — обнимать мужчину. Мужчину, способного заставлять её тело трепетать, сумевшего одним поцелуем показать ей незнакомый чувственный мир, заставив испытать неведомые ранее эмоции.
Да, Аро Вольтури был вампиром, но вампиром мужчиной, и Ренесми прекрасно понимала это. Она обожала кино, где героиня влюбляется в плохого парня, отрицательного героя. Тёмная сторона почему-то всегда притягивала людей, завораживая, но ведь Ренесми не человек, а только его половина. Вероятно, худшая половина человека и худшая половина вампира. Она всегда плакала над фильмами про любовь. Над фильмами о том, чего она не знала и не понимала. Еë сердце жаждало это чувство и ждало встречи с ним.
И сегодня сердце впервые забилось быстрее. Среагировав на заклятого врага её семьи. Совсем как у Шекспира, которого она прочла пару дней назад, лёжа на опушке леса. Только в отличие от Ромео, Аро никогда не полюбит её, он никогда не умрёт за неё, выпив яд, потому что он не человек. Вампиры не люди, они жалкое подобие людей. У Аро даже нет сердца. Бессердечный ужасный кровосос. Но почему же он занял сейчас все её мысли? Почему сердце бьётся быстрее при воспоминании о нём, а низ живота охватывает приятный спазм, когда она в детальных подробностях вспоминает их поцелуй, его мраморно холодное тело, к которому так приятно прикасаться?
Все эти вопросы мучили Ренесми, не отпуская её. Слёзы высохли, но душа была неспокойна. Девушка сегодня особенно внимательно рассматривала членов своей семьи, будто запоминая их и мысленно прощаясь. Разбитые на парочки, они любили друг друга и были абсолютно счастливы. Как сияли глаза её родителей, когда они, танцуя, смотрели друг на друга. Это была любовь, настоящая вечная любовь. Это была вечность двух вампиров, в которой не было места ей — их дочери-полукровки. Да, они любили её, а она любила их. Несси прекрасно помнила, как мать боролась за нее до конца, и как она умертвила её своими родами, превратив Беллу в того, кем она стала.
Ей не стоило рождаться. Вся семья любила её, но вовсе не так, как ей хотелось. Она не желала быть их обузой, она не могла больше испытывать это ноющее одиночество, которое неотрывно следовало за ней. Вся её семья была цельной. У всех была вторая половинка, а она была одинока. Ренесми была уверена, что не сможет найти себе пару ни среди вампиров, ни среди людей, ни среди оборотней. Она — чудовище, не похожее ни на кого.
От этих мыслей слезы опять застлали глаза. Голова заболела, а дышать от охватившей её истерики стало тяжело. Она с трудом поднялась с пола и еле дошла на затёкших ногах до кровати. Рухнув на неё, вампирша предалась рыданиям, а потом провалилась в глубокий неспокойный сон.
========== Насмешка судьбы ==========
— О, Аро, вы сегодня такой страстный, каким были в первые наши ночи, — проворковала Сульпиция, уткнувшись в плечо мужа.
Вампир буквально утащил супругу с бала. Эта прокля́тая Ренесми разожгла его желание до таких невообразимых размеров, что ему приходилось прикрываться мантией, дабы не попасть в неловкое положение. В таком состоянии жизненно необходима была разрядка и, не дожидаясь окончания праздника, он увёл Сульпицию в свои покои. Это было крайне пренебрежительно к гостям, но как верховный вампир, он мог позволить себе такую наглость.
А дальше всё было похоже на безумие. Он как зверь налетел на Сульпицию, не оставив ни единого целого лоскута её великолепного тёмно-синего платья. Аро бросил жену на кровать и овладел так молниеносно, не оставив ей ни секунды для осмысления происходящего. Ему было безразлично, получает ли она какое-либо удовольствие от его быстрых и сильных толчков. Сейчас это было абсолютно не важно. Он не видел перед собой лица собственной жены: перед глазами стоял образ полукровки и её шоколадных глаз, смотрящих на него в упор. Оргазм накрыл с головой, его трясло, и он, рухнув в изнеможении, придавил своим телом Сульпицию, дыхание которой было неровным, а руки вцепились мертвой хваткой в его спину.
— Простите за резкость, но вы были такой возбуждающей на сегодняшнем балу. Я не мог себя сдерживать, — переводя дыхание, соврал вампир, откидываясь на подушки.
Он закрыл глаза и перед ним опять возник образ шоколадных глаз. «Да что за дьявол?! Прочь из моей головы!» — стараясь отогнать от себя навязчивое видение, он вскочил, но супруга властным движением вернула его на место. Обвив его тело, подобно змее, она прижалась к нему и зашептала так тихо, что даже он еле расслышал:
— Куда же вы, сир? Ночь только началась. Останьтесь. Вы сегодня такой горячий… — она провела языком по его шее, заставляя желание вновь пробудиться. И Аро не стал сопротивляться, отдавшись и покорившись женским чарам. Но шоколадные глаза, этот взгляд и запах, что он никогда не сможет забыть, преследовали его все время их любовных утех.
Он покинул собственные покои под утро, оставив Сульпицию в одиночестве, чтобы пройтись, успокаивая вновь налетевшие на него мысли. Коридоры замка Вольтури были пусты, но Аро прекрасно знал, что никто в этом замке не спит, хотя все гостевые комнаты были заняты. Вампиры не спали. Сон был им ни к чему, поэтому ночью большинство из них либо охотилось, либо придавалось любовной страсти, либо думало о вечности. Только одна гостья в его замке спала спокойным человеческим сном.
Ренесми Каллен — ненавистная ему полукровка, размышления о которой владели им, не отпуская. Это пугало вампира всё сильнее. Он не мог быть зависимым ни от чего, даже от собственных мыслей. Но сегодня он попался. Он перестал контролировать не только мысли, но и свои желания. Каллен же совершенно не боялась его. Аро чувствовал как на балу, после их возвращения из сада, она искала его глазами, старалась оказаться рядом, не выпуская из поля зрения. Для чего? Неужели так хотела разозлить его, чтобы он быстрее исполнил её просьбу и безжалостно убил?
Вольтури вышел в сад и сел прямо на землю, облокотившись на край фонтана. Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох. Ничего искушающего, только свежий летний воздух. Никакого намека на тот дивный, противоречивый аромат, что исходит от Ренесми. Он не мог понять сейчас самого себя: то ли он жалел, что не может сейчас его почувствовать, то ли он наоборот был этому рад.
В голове одна за другой пронеслись кадры её жизни. Той никчемной жизни, что она показала ему. Что было у этой девочки за эти семь лет, когда она из ребенка превратилась в девушку. Ей ведь было почти восемнадцать: такая юная, такая красивая и желает умереть. Как опрометчиво. Интересно, это тот предел, до которого она выросла или она может стать еще старше? Почему-то его теперь волновали эти вопросы. Его волновала она. И ярость проснулась в правителе с новой силой. Ярость на самого себя. Он никогда никого не жалел, а тут вдруг обдумывает то, что сегодня показала ему полукровка, и не спешит убить её, рассуждая над её судьбой. Стоило бы убить вместе с ней всю их семью. Никчемную семью Калленов, которые даже не могли сделать счастливым единственного ребёнка. И вот опять. Он опять защищает её в собственных мыслях. Да, что же с ним такое?
