Он ударил её. Ударил. На осознание потребовалось несколько секунд, но когда оно пришло — невероятной силы боль скрутила всё его тело. Он уже был рядом с ней, вытаскивая из прохладных вод океана, понимая, что она без сознания. Прижимая тело Ренесми к себе, он слышал едва уловимое дыхание. Удар был слишком сильным, сильным настолько, что она отлетела на несколько метров, упав в воду, ударившись о дно. Её хрупкое, наполовину человеческое тело было не готово к такой жестокости, что проснулась в нём, когда она произнесла ту самую фразу.

«…рвите меня на части, лишайте жизни, так же, как и Дидим!»

Он не в силах был контролировать ярость, что появилась мгновенно, заставив Аро ударить собственную жену.

Теперь он гладил её по волосам и прижимал к себе. Внутри взрывались снаряды боли, разбивая мёртвое тело на тысячу мелких осколков. Он никогда не простит себя за этот поступок, что уж говорить о Ренесми. Он вглядывался в её лицо, которое сейчас было абсолютно безмятежным. Таким же, каким оно было во время сна. И лишь распухший нос, который был, очевидно, сломан, говорил о том, что она вовсе не спала.

Аро обхватил переносицу холодными пальцами, вправляя сломанные хрящи. Он знал, что её тело восстанавливается в несколько раз быстрее тела человека, но тем не менее, сейчас она была без сознания, избитая собственный мужем, которого она любила. И только лишь поэтому она пришла к нему, в очередной раз пытаясь выяснить что же между ними происходит. И если бы не его мысли, его бы не его страхи, его тайны и переживания, с которыми он не мог справиться, все могло бы быть иначе.

Он зря поведал ей свою историю. Ему не стало легче, наоборот его чудовищное прошлое всколыхнулось в нем, лишая его покоя и способности трезво и хладнокровно оценивать происходящее. У них все было хорошо до того, как он додумался рассказать ей о себе. Для чего он хотел с ней поделиться? Что он ждал от рассказа, который вырвался из самых глубин наружу? Неужели он думал, что вновь вспомнив все, он почувствует хоть какое-то облегчение, сумеет справиться с той болью, что рвалась наружу. Люди говорят, что время лечит, но его время не вылечило ничего, оно только усилило воспоминания, усилило боль и скорбь от содеянного ранее.

Ренесми приняла его таким, какой он есть. Она сделала именно то, чего он и ждал он нее. Но почему же тогда он не смог принять этот её выбор, не смог согласится с ним. Он запутался в самом себе. Он боролся с самим собой, пытаясь найти то самое самообладание, которое способно вновь взять верх над бесконтрольными теперь эмоциями. Аро Вольтури терпел фиаско. Он понимал, что в таком состоянии он не в силах общаться с Ренесми, но совершенно не подумал, что эта взбалмошная особа не воспримет его слова всерьез, пренебрегая его просьбой не беспокоить его, дать время побыть одному.

Когда она внезапно вышла к нему и уселась на колени, злость, ярость, непонимание её действий сделали свое дело, и он отпихнул её от себя, совсем забыв, что она намного более уязвима, чем любой вампир. Она рухнула на песок, приземлившись плашмя, и его мертвое сердце сжалось при виде её разбитого носа и начавшейся истерики. Он тут же оказался рядом, переворачивая её, помогая подняться.

Но то, что произошло дальше, было как в тумане. Ярость от слов, сказанных Ренесми, вероятно, от обиды, возымела такое действие, что он опять не смог справиться с собственной злостью, с собственной агрессией. Теперь же она без сознания лежала на его руках, а он подавлял в себе рев беспомощности и отвращения к самому себе. Он знал, что на другом конце острова, вероятно, знают об их ссоре, но очень надеялся, что причина её укрылась от членов его охраны. Ренесми выкрикнула про убийство Дидим достаточно громко, но, он всё же надеялся, не настолько, чтобы члены клана разобрали каждое слово.

Ему было тошно от самого себя и от того, что он натворил с этой маленькой женщиной, которую он действительно полюбил. И именно из-за любви к ней он и совершал необдуманные, непростительные поступки. Теперь он знал наверняка, больше между ними никогда не сможет быть ничего прежнего. Такое нельзя простить, да он не хотел, чтобы она прощала его. Он не заслуживает этого. Он не достоин ни её любви, ни её прощения. Все его грезы и мечты о семье и возможном счастье, возникшие вновь с её появлением, вновь рассыпались как карточный домик.

Он аккуратно поднял её и понес в дом. Уложив Ренесми на кровать, он сел рядом, ожидая, когда сознание вновь вернется к ней. Он не мог даже смотреть на нее, ощущая всю низость и ужас того, что он совершил. Он был твердо теперь уверен: между ними всё кончено. Тот шанс, что дала ему судьба, был безнадежно упущен. Вампир не имеет права любить. Это чувство в его новой реальности — непозволительная роскошь. Аро всегда подозревал это и, может быть, поэтому так стремился избавиться от всех человеческих чувств и эмоции. Ярость и гнев побеждали любовь. Так было с Дидим и так стало с Ренесми.

Он не мог больше причинять вред любимым «людям». Правильнее было теперь закрыться, вновь погасить в себе вспыхнувшие чувства и остудить их в собственной жене. Нет, он не отпустит её от себя никогда, он никогда не причинит ей больше боль. Но он не станет обнадеживать чем-то большем, чем его расположение к ней. Он чудовище. Безжалостное и хладнокровное, каким и должен оставаться в том числе и для нее. Иллюзии на его счёт — это самое страшное, что может с ней случиться. Она увидела его настоящее лицо и должна понять раз и навсегда, что он не способен любить, и его невозможно изменить даже самой искренней любовью.

Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Вольтури развернулся к ней, стараясь придать своему взору безразличие и некую холодность. С её губ сорвался стон, когда она попыталась приподнять голову с подушки. Ничего не вышло. Едва шевеля губами, она проговорила:

— Пожалуйста, донорской крови. У меня совсем нет сил. — Аро был удивлен подобной просьбой и это, вероятно, читалось в его глазах, потому что она вновь произнесла: — Она помогает моему организму восстановиться быстрее.

Ее глаза закрылись, но судя по дыханию, она была в сознании. Уже через секунду он принес ей то, что она просила, помогая подняться на постели и, поддерживая её трясущиеся руки, которые едва могли удержать бокал. Каждый глоток давался ей с трудом, но, собрав все силы, она все-таки допила все до единой капли. Опустив Ренесми на подушку, он вновь услышал её слабый голос:

— Прошу вас, оставьте меня. Мне слишком тяжело вас видеть теперь.

Она повернула голову набок, и из глаз полились слезы. Переполненный душевной болью, Вольтури едва нашёл в себе силы, чтобы подняться и покинуть спальню.

========== Порочная страсть ==========

- Кай, что вы творите! - ее голос стал прерывистым. Горячие губы Кая обжигали шею, а его рука уже давно пробралась под платье, скользя теперь по внутренней стороне бедра, подбираясь все ближе к шелковому белью под которым уже горела кожа, жаждая его прикосновений.

- Сульпиция, ты же тоже этого хочешь! - он медленно целовал каждый миллиметр ее мраморной шеи.

- Как вы смеете говорить мне “ты”. Это оскорбительно! - она задыхалась в его руках.

- Ты моя женщина, слышишь! Я всегда восхищался тобой, любуясь каждым твоим изгибом, каждым движением. Оставим официоз для моей законной супруги. В конце концов на дворе 21 век. Я устал говорить так, будто я навечно отстал от времени. Если бы не правила Аро… - Кай дышал тяжело, подобно возбужденному мужчине, каким сейчас он, собственно, и являлся.

Еще немного и подушечки его пальцев ощутили мягкость шелка. Найдя маленький набухший бугорок под тонкой тканью, он начал массировать его круговыми движениями. Сульпиция откинула голову назад и застонала, вцепившись руками в край стола, за которым еще несколько минут назад сидел Кай Вольтури. По всему телу разлилось невероятное удовольствие, которое нарастало с каждым его движением.

- Ты безумно сексуальная. Аро идиот. Променять такую женщину!

Вторая рука вампира легла на спину Сульпиции и, нащупав молнию на платье, не спеша потянула вниз замок, освобождая тело от мешающей теперь одежды. Она и сама жаждала теперь, чтобы губы его касались ее чувствительной кожи, поэтому как только с замком было покончено, она скинула с себя верх бордового платья, оставшись в лишь в кружевном бюстгальтере, который идеально подчеркивал ее большую, упругую, белоснежную грудь.