— Аро, я хочу к морю. Чтобы кругом белый песок и никого вокруг, только мы и шум прибоя, — она нежилась в его объятиях после очередной едва затихнувшей страсти между ними.

— Море, да… Оно прекрасно. Куда бы вам хотелось? — он гладил её волосы, зарываясь в них лицом, вдыхая их аромат и растворяясь в нем.

— Я не знаю. Туда, где белый песок и бескрайние водные просторы, — она закрыла глаза, явно представляя перед собой эту картину.

— Ренесми, моя милая. Я не могу бросить всё и просто уехать с вами. В любой момент может возникнуть какая-либо опасность для клана, и я должен быть здесь, — его голос был тихим и умиротворённым, но девушка явно не хотела довольствоваться подобным ответом.

— Ну Аро, — она приподнялась на постели и, нависнув над правителем, начала покрывать его едва уловимыми, но такими манящими поцелуями. — Совсем ненадолго, всего на неделю. У вас ведь есть Кай и Маркус, они же могут взять правление в свои руки, а мы пока будем наслаждаться солнцем, морем и друг другом.

Её поцелуи спускались всё ниже по груди, и Аро вновь почувствовал, как напрягается его тело, которое ещё несколько минут назад получило разрядку. Эта женщина сводила его с ума, и он полностью оказывался в её власти, даже не сопротивляясь этому.

— Ренесми, прекратите, так нельзя добиваться своего, — его голос стал прерывистым, когда её губы стали спускаться все ниже, обдавая жаром низ живота.

— Иногда для достижения цели все средства бывают хороши, вам ли этого не знать, мой повелитель, — едва отстраняясь от его кожи, но продолжая обжигать её горячим дыханием, произнесла она.

— Ренесми… — простонал Вольтури, когда её горячий язык дотронулся до самой возбужденной части его тела.

Его пронзили тысячи мурашек, а комок наслаждения сконцентрировался там, где уже бесстыдно скользили её губы.

— Ренесми, прошу вас, прекратите, так нельзя добиваться цели.

Но она будто не слышала, завладев полностью его телом, играя с ним, пользуясь им так, как ей этого хотелось. На момент всё прекратилось, и Аро показалось, что она всё-таки одумалась, но он ошибся. Над самым ухом послышался тихий шепот:

— Всего неделя. Море, песок, солнце и мы. Пожалуйста…

С этими словами он почувствовал, как она медленно опускается на него, как горячо внутри неё и как сладко она закусывает нижнюю губу, начиная размеренные движения. Но сдаваться было рано. Хотя мысленно он уже лежал с ней на песке под лучами солнца, любуясь, как в её бронзовых волосах преломляется солнечный свет. Но игра ещё не была закончена, хотя вампир уже прекрасно знал, кто выйдет из нее победителем.

— Нет, Ренесми, нет. Это слишком необдуманное, слишком человеческое решение, — фразы давались ему с трудом.

Темп нарастал, не давая больше трезво соображать. Но Ренесми явно не хотела сдаваться.

— Вы же все можете. Вы — верховный правитель клана, удовлетворите мою маленькую прихоть, — последнюю фразу она в буквальном смысле простонала.

Рассудок вампира помутился, он мог следовать теперь лишь обострившимся инстинктам, а не голосу разума. В одно мгновение Ренесми оказалась под ним, а он, покрывая её жаркими, влажными поцелуями, сминая руками её тело, двигался неимоверно быстро, прерывисто шепча:

— Куда угодно с вами. Согласен! Согласен! Согласен!

Не удивительно, что уже утром следующего дня, они поднимались в воздух на частном самолете, уносившем их далеко-далеко от всех, туда, где прибой ласкал песок, солнце нещадно палило, а ветер приносил с собой лёгкость и умиротворение. Вольтури смотрел как его жена, забравшись с ногами в кремовое кожаное кресло, с любопытством заглядывает в иллюминатор, разглядывая отдаляющуюся землю. Она была так мила и непосредственна в этот момент, что Аро невольно улыбнулся, залюбовавшись ею. И как уже было однажды, вдруг почувствовал, что его мёртвое сердце толкнулось в груди.

========== Страх и ненависть ==========

Два правителя Вольтерры, скрывшись от посторонних глаз, сидели друг напротив друга в рабочем кабинете, прилегающем к библиотеке. Лицо Маркуса как и всегда не выражало ничего, кроме вселенской скорби и отрешенности. После смерти его обожаемой супруги Дидим, родной сестры Аро Вольтури, его вечность превратилась в кромешный ад, от которого он хотел избавиться. Все дела клана давно не имели для него никакого значения, и он хотел лишь одного: чтобы Аро и Кай отстранили его от всех этих бесполезных и ненужных ему обязанностей. Его сердце, его мысли и его душа умерли вместе с женой. И теперь его существование на этой бренной земле было бесполезным и никчёмным.

Его жена просто исчезла. Исчезла несколько веков назад и больше не появлялась. Маркус Вольтури прекрасно понимал, что Дидим больше нет в живых, но кто был повинен в её смерти? Этот вопрос до сих пор оставался загадкой для всего клана. За несколько недель до её исчезновения, они приняли решение покинуть Вольтерру, уйдя из клана. Дидим очень любила брата, но его жестокость, принципиальность, расчётливость и жажда власти отталкивала даже родную сестру, которая не раз рассказывала мужу, какой был Аро до того, как стал вампиром, и как он изменился, обретя вечность и утратив все свои лучшие человеческие качества.

Видела бы она, что произошла с ним сейчас, когда в его «жизнь» ворвалась маленькая девочка Ренесми, найдя путь к его сердцу и изменив его. Она была бы счастлива видеть брата вновь «живым». Одно лишь то, что он — древнейший вампир, за какую-то неделю принял решение всё изменить в своей вечности: развелся с нелюбимой супругой, женился на полукровке, несколько суток не покидал супружеское ложе, не убивал людей, заставляя слуг приносить в их покои человеческую еду и кровь, а вчера вечером и вовсе поставил его и Кая перед фактом, что они с Ренесми покинут замок на неделю — говорило о том, что с Аро стали происходить разительные перемены. В глазах верховного правителя горел огонь, а улыбка так и рвалась наружу, хоть он и пытался быть сдержанным. Это был другой Аро — вампир, вкусивший любовь. Маркус как никто другой чувствовал, какой яркой и тёплой стала его аура, и как счастье переполняло правителя.

А вот аура Кая с каждым годом становилась всё темнее и темнее. Зависть и желание заполучить трон точили его изнутри. Он боялся Аро, но в тоже время ненависть к нему и его всевластию грызла его душу. Он всегда был лишь вторым, его мнение учитывалось лишь в совокупности с мнением Маркуса, и это выводило Кая из себя. Аро Вольтури не имел привычки не доверять своим соратникам и соправителям, поэтому лишь в редких случаях читал их мысли, а Маркус, в свою очередь, не собирался вступать с политические игры между ними и доносить главному Вольтури, что Кая следует опасаться, потому что в любой подходящий момент он будет готов свергнуть Аро. Однако, зная это, Маркус всегда был начеку, чтобы защитить правителя и с превеликим удовольствием закончить свою вечность в схватке с предателем. Даже сейчас, сидя напротив него, Маркус чувствовал черноту его души и всепоглощающую зависть, сплетающуюся в безумный коктейль с ненавистью к Аро.

Маркус ждал смерти, как облегчения, он ждал её как спасения от боли, что до краев заполнила его. Может быть, поэтому он всегда выступал за все схватки и сражения, чтобы в бою погибнуть от рук противника. После того, как он потерял надежду на возвращение Дидим и осознал, что её больше нет, он пришел к Аро и умолял, просил, ползал в ногах, чтобы тот убил его, избавив от мучений, с которыми он был не в силах справиться. Но Вольтури был непреклонен. Они долго разговаривали, и Аро убедил Маркуса, что он нужен клану, что боль пройдёт, а его смерть всё равно ничего не решит. Аро Вольтури обладал отличными ораторскими способностями и великолепным даром убеждения, быть может, поэтому Маркус перестал просить его о гибели, проявляя уважение к правителю, так много сделавшему для мира вампиров, пусть и далеко не гуманными способами. Тем более он был любимым братом его жены, и пойти на преступление, нарушив правила, принятые в мире вампиров, обрекая на себя верную гибель, было бы самым настоящим предательством. Маркус принял решение искать смерть в боях и схватках, но по иронии судьбы, никак не мог найти её. Быть может потому, что он был до сих пор необходим Аро как соратник и брат, а готовность Кая к предательству, которую он чувствовал даже на расстоянии, как нельзя лучше говорила о правильности его выбора.