– Действуйте, – кивнул этот «господин».

Может, мне повезло, и я оказался в благородной семье?

***

Реабилитация, как и обещал доктор, заняла пару месяцев. Которые я провёл с максимальной пользой для себя.

Мне поставили частичную амнезию. Врачи задавали вопросы, и, если помнил, я честно отвечал. А когда не помнил – так и говорил. За столь долгое пребывание в коме мышцы успели атрофироваться, и пришлось заново учиться ходить.

Плевать. Здесь было окно. А в окне виднелось небо. Если открыть створку, можно дышать чистым воздухом. На улице стояла поздняя осень. Было сыро и холодно, но это ерунда. Я был готов убить за возможность дышать чем-то чистым, а не затхлым. Медсестры ругались и запрещали подолгу стоять у окна. Поэтому я пробирался ночью. Отоспаться и днём можно.

Я честно себе признался, что, даже если проведу остатки дней в искалеченном теле, это того стоило. Здесь есть жизнь, а значит, шансы. Как-нибудь устроюсь, не пропаду. Не после того, через что я прошёл.

Когда немного освоился, научился самостоятельно передвигаться, руки перестали отчаянно трястись, и я нарисовал простой узор. Для этого использовал собственную слюну. Не самый лучший материал, его хватило на несколько секунд, но, что нужно, я узнал. Часть моих способностей осталась. Здесь работала магия моего мира.

Это единственное, чего я боялся. Потерять силы. Даже думать об этом было страшно.

Но все осталось при мне. Значит, шансов устроиться в сотню раз больше. Если бы способности ушли… Это стало бы ударом.

Среди местных тоже были маги. Не такие, как у нас. Они использовали другой принцип. Главный врач считался целителем. Он два раза в день приходил ко мне и… Внешне это выглядело как сияние, которое лекарь накладывал на меня. Оно щекотало и холодило, но ускоряло процесс восстановления.

Медсестры так не делали.

Обнаружив магию, я решил затаиться и не показывать, что что-то умею. Возможно, здесь тоже используют узоры, но может ли их знать мальчик, пролежавший последние два года в коме? Сомневаюсь. Поэтому лучше скрываться. Уж что-что, а ждать я научился. Сначала выберусь отсюда, а потом развернусь как надо.

***

– Братик!

Чего я не ожидал, так это появления сестры. Какая-то пигалица лет шестнадцати на вид встретила нас, когда родители привезли меня домой. Она сбежала по лестнице и стиснула меня в объятиях.

– Беатрис! Аккуратнее! Твой брат ещё не полностью восстановился! – запричитала мама и попыталась отбить моё тело у сестры.

Ну, здравствуй… дом.

***

– Каково это? – прошептала Белла, наклоняясь надо мной.

– Что?

– Каково лежать во тьме два года?

– Так себе.

– И это всё, что ты скажешь? – надулась девочка.

– Ага. Прости, я устал, мысли путаются.

– Ох, Эдгард, я совсем тебя замотала? – расстроилась она.

– Да.

– Что?! – возмутилось это… незамутненное невзгодами существо.

К сожалению, я оказался абсолютно не приспособлен к общению с подростком. Тем более с девочкой. Тем более назойливой и гиперактивной девочкой.

– Я правда устал, Бел.

– Не называй меня так! – шикнула она. – Зови полным именем!

Я прикрыл глаза, делая вид, что совсем обессилел. Так и было. Физические силы имелись, а психологически-эмоциональные нет. Кончились.

***

Выписка из больницы вышла познавательной. Точнее, не сама выписка, а то, что было после. Родители вывели меня из здания и усадили в… автомобиль. Удивительно в этом то, что в городе этих автомобилей полным полном. А ещё на них не было оружия. Да и в целом они выглядели как олицетворение комфорта. В такую машину не кинешь канистру с горючкой, не бросишь труп убитого хищника.

Я сделал пометку, что приоритеты людей моего мира и этого сильно отличаются. Надо… привыкать.

Всю дорогу меня было не оторвать от окна. В больнице один и тот же пейзаж: деревья, лужайки и дома где-то вдали. После выписки я увидел город. Высокие здания, тысячи людей, выглядящих мирно и сыто. Никто не дрался, не устраивал кровавых жертвоприношений, не стрелял и не применял разрушительную алхимию.

И-де-аль-но.

Дорога до дома заняла час. Как узнал позже, семья, в которую я попал, жила за городом. Машину, кстати, вёл личный шофер, по совместительству охранник. Когда он вышел, чтобы открыть моей матери дверь, я заметил у него кобуру под одеждой.

Охрана, дорогой автомобиль… А о том, что он дорогой, я догадался, сравнив с тем потоком машин, которые встречались на дороге. Охрана, изящная одежда, большой дом, который выглядел роскошно… Для меня это уж точно роскошь невообразимая. Три этажа, десятки комнат, залы, библиотека и даже бассейн нашёлся. Помимо этого, в доме жила прислуга, обслуживающая «господ».

Угораздило же попасть в тело аристократа. Ничего не имею против. В прошлой жизни я тоже принадлежал к древнему роду практиков. Признаюсь честно, мои предки приложили много усилий, чтобы разрушить наш мир. Я, их потомок, попытался это исправить… Это закончилось тем, чем закончилось.

Кроме родителей, в доме жил брат отца с женой и детьми, парочка бабушек, один дедушка и сестра. На могучий клан не тянет, но… Это живые родственники. Которые были рады моему возвращению. То, что я от них сбежал в первый же день… Что поделать. Годы в одиночестве сделали своё дело. Я отвык от общения. Было трудно подбирать слова, да и просто говорить подолгу. А уж столько внимания… Я банально не выдержал. Слишком это било по мозгам и нервам. В моем мире норма стрелять, если видишь кого-то живого. Потому что друзей не осталось. Если кого-то встретил, он обязательно попытается тебя убить и забрать припасы.

Так было раньше. И мне от многих привычек придется избавляться. С этой мыслью я и заснул.

***

– Учитель?

– Да, сынок. Ты отстал, тебе нужно готовиться, – мать потрепала меня по голове, отчего я расслабился и растекся.

Все боги всех миров. Да за эти прикосновения я убью, не то что пойду на урок. Как же тебе легко мною управлять, женщина.

– Когда он придет?

– То есть ты согласен? – прищурилась она.

– Если ты считаешь это нужным… – потупил я взгляд, отыгрывая стеснительного подростка.

Память моя работала странно. Как и самоидентификация. Я помнил часть «своего» детства. Скупые отрывки, но их хватало, чтобы сложить впечатление о себе же. Я рос забитым мальчишкой. Пугливым, робким и необщительным. Любимое занятие – сидеть в одиночестве. Нет, маленький Эдгард не скучал. Он рисовал, лепил, делал уроки и читал. Ему этого вполне хватало, чтобы жить и радоваться.

Мне такой образ только на руку. Чтобы лишний раз себя не выдавать, я изображал природную скромность. Судя по тому, что никто не кричал: «Нашего ребенка захватил демон!» – моя игра прокатывала. Единственное, что выбивалось из образа – тяга к любви.

Я, взрослый мужик, видевший смерть во всех её проявлениях, растекался от одних лишь объятий. А это ощущение ДОМА, вместе с теплом, уютом и любовью окружающих… Я и не помню, чтобы чувствовал себя настолько хорошо.

И за такое я был готов на многое. В том числе ходить на уроки.

***

Соколовы. Так назывался род, наследником которого я стал. Отец Антон Соколов. Он же глава семьи. Луиза Соколова – мама, француженка, вышла замуж за иностранца и уехала в российское государство. Все эти названия для меня ровным счетом ничего не значили. Государства в моем мире давно исчезли. Пали жертвой массовой войны на истребление. Поэтому на учебники по географии и истории я налёг с двойным усердием.

Мать не могла нарадоваться и каждый день меня хвалила. А ещё охотно отвечала на все вопросы, которые я рисковал задавать. В положении вышедшего из комы были свои плюсы. Я мог позволить себе многого не знать.

Остальные предметы были не такими интересными. Математика, геометрия, изобразительные искусства, музыка – всё то, что считалось обязательным для изучения аристократу. Логика понятная. Изучение этих предметов нужно для подготовки к магическим дисциплинам. Так было в моем мире. В этом, как подозреваю, аналогично. До уроков магии пока не дошло, но уверен, если у меня обнаружатся какие-то способности, тема обязательно поднимется.