Алекс, кого ты обманываешь? Пути назад и так нет. Только вперёд. В ад.

Что говорит о моей храбрости или трусости? Итог таков – я трусиха, ведь браслет я так и не надела. Переодевшись и оставив постель в убогом виде, я отправилась к маме в блок и рассказала семье о том, что меня раскрыли. Хреновый из меня вышел агент. Мама и Лекса выдохнули с облегчением, ведь им больше не нужно лгать. Что касается меня, то лучше бы я продолжила обворовывать Дока, чем начала выходить на поверхность.

Жизнь уже не раз показывала мне – ложь всегда раскрывается, но я не смогла сказать маме, что теперь я буду покидать базу вместе с отрядом Зейна Келлера.

Я патологическая лгунья.

Целый день я провела со своей семьей и всё это ради ещё одного сложного разговора. Лекса так и не рассказала маме о своём незавидном положении. Уже на протяжении двух часов я жду, когда у меня и Лексы появится мгновение на разговор тет-а-тет. Лари за всё время не проронил ни единого слова, он как сидел на своей кровати, так и остался недвижим.

Наконец-то мама собирает вещи и уходит купать Габи. И вот наступает долгожданный момент, когда в комнате остаёмся только я, Лекса и Лари.

– Нужно сказать маме, – тут же говорю я, пристально вглядываясь сестре в глаза.

– Я не могу.

– Можешь, Лекса, мама очень любит тебя и, поверь, она сможет помочь.

– В чём помочь?

– Принять решение.

Лекса садится на кровать рядом со мной и говорит на удивление уверенно:

– Я уже приняла его.

– Какое?

На долю секунды Лекса вскидывает подбородок и с бунтарским взглядом смотрит на меня.

– Я не избавлюсь от ребенка.

Чёрт!

Не знаю, какое решение я ожидала услышать от своей шестнадцатилетней сестры. Я была не готова к любому её ответу.

– А ты бы что сделала? – спрашивает она.

– Не знаю, надеюсь, передо мной такого выбора не встанет.

Весь бунтарский настрой Лексы улетучивается, словно его и не было.

– Может, ты скажешь маме? – спрашивает Лекса, и я внутренне сжимаюсь.

Как она может стать мамой новорожденного ребенка в столь юном возрасте? Тем более если она не может решиться на откровение с мамой? Пока я рядом, я готова ей помочь. Кто знает, может этот поступок будет последним с моей стороны и уже завтра меня растерзают заражённые.

– Хорошо, – соглашаюсь я, и Лекса накрывает мои руки своими.

– Спасибо, – шепчет она.

Лари молча встаёт с кровати, уходит за дверь, мы с сестрой переглядываемся.

– Куда это он? – спрашиваю я.

– Не знаю.

– Как только мама придёт, я поговорю с ней, – обещаю я сестре и поднимаюсь с кровати.

Отправляюсь следом за Лари и догоняю его уже у лифта. Захожу вместе с ним, но друг даже не смотрит на меня. Да что я такого сделала?

– Лари, что случилось?

– Я пойду к Келлеру и скажу, что вместо тебя отправлюсь я.

– Нет, он не согласится. Стоп, откуда ты вообще это знаешь?

– Откуда я знаю, что ты теперь будешь выходить с базы? – уточняет друг.

Лари злится, он сжимает и разжимает кулаки. В принципе, другой реакции я и не ожидала. Ведь сама была бы зла, придись ему подвергать себя опасности, но именно это он и собирается сделать.

– Да.

– Сегодня утром у нас был сбор мужской части населения нашего крыла, Оливия выискивала добровольцев в чёрные. Она честно рассказала, что людей не хватает, а на поверхности слишком много задач и если их не выполнять, то это защищённое место превратится в кладбище.

– Ничего не понимаю…

Лифт останавливается на моём этаже, выходим из него, и я едва успеваю за Лари.

– Всё дело в том, что один из отрядов чёрных полностью погиб, – рассказывает мне друг, выталкивая слова сквозь зубы. – Ты представляешь? В нём было тридцать два человека, никто не выжил, растерзанные тела всех нашли в трёх километрах от базы.

Это ужасно. Так много смертей. После историй Лари мне будет ещё сложнее выходить на поверхность.

– Я поняла, что Оливия рассказала тебе кучу ужасов, но при чём здесь я? Как ты узнал, что я теперь… чёрная.

– При том, что Оливия сообщила, в отряды теперь набирают только мужчин, женщинам запрещено покидать базу, разрешено только тем, кто уже надел чёрное. Она упомянула, что некая Александрия из крыла Зейна Келлера последняя девушка, которая надела черный браслет. Об этом знают почти все, но мне ты решила не сообщать. Настолько важные новости я узнаю от совершенно постороннего человека, а не от тебя!

– Я не хотела, чтобы вы волновались.

– Бред!

– Нет!

– Я отказался идти в нашей группе, но уговорю Келлера взять меня в вашу, взамен тебя.

Это глупость, и Келлер на это не пойдёт, ведь о моём шантаже никто не знает, кроме меня и самого Келлера.

– Лари, не надо, – молю я друга.

Лари останавливается и оборачивается ко мне. В его глазах страх и решимость.

– Ты можешь не вернуться, – медленно проговаривает он.

– Я буду не одна.

– Меня там не будет.

Подхожу к Лари ещё на один крошечный шажок и обнимаю его. Руки друга сжимают меня так крепко, словно он боится, что я растворюсь в воздухе, и он меня больше не увидит. Я ведь и сама этого боюсь, но я не хочу, чтобы он отвечал за мою ложь.

Меня в этой ситуации даже спрашивать не будут. Келлер просто не позволит, а сердить его ещё больше я не буду. Ведь именно от главы нашего крыла будет зависеть моя жизнь. На его месте я бы вообще вывезла назойливого шантажиста с базы и… потеряла.

Лари каменеет, и я немного отстраняюсь от него.

– Это он? – спрашивает Лари, смотря поверх моей головы.

Отлепляюсь от друга и оборачиваюсь. По коридору идёт Келлер, смотрит чётко перед собой и не удосуживается бросить даже крошечный взгляд холодных глаз на нас с Лари. И я было начинаю радоваться этому, но через секунду понимаю – зря.

Стоит Келлеру подойти к нам, он останавливается, одаривает меня брезгливым взглядом и спрашивает:

– Брукс, почему не в чёрном?

– Переоденусь потом.

– Сейчас.

Поворачиваюсь к Лари, друг с нескрываемой злостью смотрит на Келлера и открывает рот, чтобы что-то сказать. Я знаю, что он начнет отстаивать меня, и перебив его, говорю:

– Хорошо, сейчас переоденусь.

– Через сутки твой первый выход в свет, – говорит Келлер и шагает дальше.

– Келлер? – окликает его Лари.

– Лари, не надо, – говорю я другу и встаю перед ним. – Пожалуйста.

– Ты что-то хотел, желтый? – спрашивает Келлер у меня за спиной.

Дело дрянь.

– Я хочу занять её место, – говорит Лари.

Поворачиваюсь к Келлеру и встречаюсь с ледяным взглядом.

– Он ничего не хочет. Это так, Лари не хотел отвлекать тебя от дел.

Зейн переводит взгляд с меня на Лари и обратно.

– Брукс, избавь меня от общества твоих ухажеров.

– Я её друг, – говорит Лари и практически сносит меня с места, наступая на Келлера.

Зейн даже бровью не ведет, но смотрит на нас как на непослушных детей.

– Как друг, ты мог предупредить её, что за воровство и ещё пару пунктов из правил, которые она нарушила, твоя подруга может вылететь отсюда как пробка. Я же оставил её. Пусть будет благодарна.

И, кажется, что на этом можно прекратить наше унижение и молча наблюдать, как Келлер уходит куда подальше, но Лари не успокаивается.

– Я буду куда более полезным.

– Не думаю.

– Алекс не дисциплинирована.

– Это я уже заметил.

– Лари, хватит, – прошу я, продолжая ловить заинтересованные взгляды прохожих.

Зейн разворачивается и уходит. Удерживаю Лари, но он так и прёт, как танк. Упираюсь в грудь Лари вытянутыми руками, мои ноги скользят по полу.

– Лари, стоп!

Друг останавливается и дышит так, словно пробежал сотню километров.

– Он с тобой так разговаривает…

– Это наши с ним проблемы и…

– Я не могу отпустить тебя туда.

– Лари, ты и так уже сделал больше, чем я заслуживаю. Ты помог нам добраться до этого места, спасал меня тысячу раз, врал из-за меня. Не нужно больше за меня заступаться, с этим я справлюсь сама.