– Чиста! – кричит военному Док.

Не говоря ни слова с меня срезают красный браслет и надевают желтый.

– Что означает желтый? – спрашиваю я у высокого мужчины, который закалывает браслет на моём исцарапанном от наручников запястье.

– Желтый – это мирный житель, который особой пользы для общества не несет, а только истребляет запасы.

Как мило.

– За мной, – командует грубиян.

Беспрекословно следую за провожатым до конца коридора. Вхожу в лифт, и мы спускаемся на третий этаж из пяти. Я бы задала ему кучу вопросов, но это будет лишний повод выслушать бурчания взрослого мужчины. Нет уж, увольте.

Когда лифт спускается на нужный этаж, его двери открываются, и я оказываюсь в огромной, просто невозможно большой столовой. Десятки металлических столов, прикрученных к полу, расположены параллельно друг другу в восемь шеренг и эти шеренги уходят далеко вперед. Примерно половина мест за столами занята людьми, которые, щебеча, как птички в клетке, уплетают еду. Желудок сводит, но мужчина не усаживает меня за стол, он ведет меня дальше в самый конец столовой, там мы проходим ещё в одну дверь и оказываемся в тускло освещенном коридоре. По обе стороны простые двери, но они тоже металлические, из некоторых выходят люди и направляются в столовую. Отхожу с дороги, но стараюсь не потерять военного из виду. Прибавляю шаг и останавливаюсь, дойдя до двери с надписью триста.

– Жить будешь здесь.

– А как мне найти мою се…

– Я что – похож на человека, который станет отвечать на твои вопросы? У меня полно других дел. Твоя задача просто жить и ни о чем не заботиться, разве этого недостаточно?

Недостаточно.

Военный разворачивается и уходит, а я открываю дверь и вхожу в комнату, но тут же останавливаюсь на пороге. Какого хрена? Комната больше похожа на военную казарму. Восемь двухэтажных кроватей, восемь тумбочек, одна вешалка и три парня, что, выпучив глаза, смотрят на меня.

– О-о-о, да у нас тут новенькая, – говорит парень с рыжей шевелюрой.

Второй, скалит зубы и смотрит на меня, как лев на свежий кусок мяса. Третий сидит немного в стороне с книгой в руках.

– Где свободные кровати? – спрашиваю я, стараясь казаться дружелюбной, хотя мысленно уже выколола глаза всем троим.

– Зачем тебе свободная кровать, когда моя нагрета? – спрашивает рыжий.

– Нет уж, спасибо.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься.

Рыжий играет бровями. О Боже, это выглядит убого и нелепо.

Ну всё, с меня достаточно. Военные – это одно, а вот парень, возомнивший себя секс-символом, совершенно другое. Если я сейчас не заткну его, то буду выслушивать подобное каждый день.

Медленно подхожу к храбрецу, встаю напротив него. Близко-близко. Между нами даже воздух расходится в разные стороны. Улыбка рыжего становится неуверенной, губы подрагивают, словно не знают, как себя вести, он бросает взгляды на своих идиотов друзей. А я очень внимательно, не моргая, смотрю ему в глаза.

– Даже если на земле останутся одни бабуины и ты, то ты будешь стоять в самом конце списка, обозреваемого мною для ночлега.

– Чего?

Всё понятно, у рыжего интеллект хлебушка.

– Я спросила, где свободная кровать?

– У двери, – отвечает он.

– Вот и отлично. Можешь, когда захочешь.

– Чего?

Не отвечаю на самый популярный вопрос рыжего, разворачиваюсь и иду к идеально заправленной кровати у двери. Слава богу, свободная койка находится снизу, наверх я сейчас взбираться не готова. Тело по-прежнему болит, от множества гематом и царапин.

– Нормально она тебя осадила, – говорит тот, что с книгой.

– Пошел ты!

Темноволосый парень отвлекается от книги, ловлю его взгляд и мимолетную улыбку.

– Это скорее ты пошел, – бросает он и снова возвращается к чтению.

Рыжий хохочет, я закатываю глаза и ложусь на кровать, ловлю взгляд рыжего и не вижу там ничего доброго.

Поздравляю, Алекс, с соседями ты уже не сошлась.

Постепенно в комнату, которая скорее всего теперь является моим домом, приходят постояльцы. Итого, на шестнадцать кроватей четырнадцать человек. Девять парней и пять девушек. Если вы думали, что кто-то попытался со мной познакомиться, то это ошибка. Все заняты только собой и меня это радует.

Вроде, люди как люди, но вот есть одна интересная пара. Парень по имени Хосе и девушка по имени Синтия, они единственные, кто одет иначе. В противовес серым робам, они облачены в черное и их браслеты не желтого цвета, а такого же кобальта-черного, как и их одежда. Из разговора пары становится понятно, что они помогают военным и постоянно выходят наружу.

Чем помогают, я не поняла, но вот они, в отличие от остальных в этой комнате, не являются "желтыми".

Синтия замечает меня и подсаживается на краешек соседней кровати.

– Ты новенькая.

Не вопрос, утверждение.

– Да.

– Я – Синтия.

– Алекс.

– Итак, Алекс, у нас есть определенные правила, которым следуют все желтые без исключения. Утром звучит характерный звук, это значит время семь утра. На пробуждение дается три минуты, ещё две на то, чтобы одеться и выйти из комнаты. В коридоре мы строимся в две шеренги и идем в душ. На это тебе выделяется десять минут. Не больше. Так как через десять минут вода закончится. На одежду дается ещё пять минут. Волосы всегда убраны. Никакого мата или недозволительного отношения к тем, кто живет здесь. В семь тридцать мы уже находимся в столовой и принимаем пищу. На это дается час. После, ты пойдешь в блок управления, встанешь в очередь и, оказавшись там, ответишь на вопросы касаемо твоих навыков. Если они, конечно, имеются. После, тебе назначат работу или как большинству здесь скажут существовать, пока это возможно. Дальше ты возвращаешься в комнату и дожидаешься Зейна, отчитываешься перед ним.

– А дальше?

– Дальше уже Зейн скажет тебе, что делать.

– Поняла.

– И будь осторожна с военными, они не очень-то жалуют гражданских.

– А ты?

– Я не солдат.

– Но твоя форма говорит об обратном.

– Мне дали выбор, и я согласилась на меньшее из зол.

– Что за выбор?

Синтия пробегает по мне быстрым, но цепким взглядом. Оглядывается назад и, видя, что на нас никто не обращает внимания, подсаживается немного ближе.

– Тебе известно, какова доля не зараженных?

– Нет, – сажусь на кровати и склоняюсь ближе к Синтии.

– По данным военных всего мира, из тысячи, всего десять человек не подвергаются заражению. И из этих десяти всего одна девушка.

– К чему ты ведешь?

– К тому, что разрабатывается проект, в который на данный момент набирают добровольцев. Здоровых девушек и женщин детородного возраста.

– Для…

– Для нового поколения землян. Как показали последние исследования, дети, рожденные после появления Тумана, уже являются носителем Т001, но он спит, и это дает надежду, что мы не будем последними людьми на планете.

– Всё настолько плохо?

– Да. Считай, что ты невероятно удачлива, раз оказалась здесь. Не многим так повезло. Если что, можешь обращаться ко мне.

– Спасибо.

Синтия встаёт с кровати, и в этот момент звучит сигнал. Звук похож на горн.

– Это отбой, – говорит Синтия.

– Синтия, как мне найти свою семью?

– Они здесь?

– Да.

– Спроси об этом завтра у Зейна.

Вспоминаю голубоглазого брюнета и склонюсь к тому, что он не станет отвечать на мои вопросы.

– А почему у него?

Все начинают укладываться спать, но Синтия отвечает мне, прежде чем удалиться в противоположный край комнаты.

– Когда он в периметре, то главный в нашем крыле. Кстати, наше крыло с двухсотой комнаты по трехсотую.

– А когда его нет?

– Тогда главная я.

Вот оно что.

Эту ночь я практически не сплю. Вроде мы добрались до безопасного места, но я не чувствую себя здесь в безопасности.

И не зря. Как показывает практика, с приходом тумана определение "безопасного места" перестало существовать.