– Целых сто тысяч? Сколько же сама квартира должна была стоить? Миллион?

– Я не знаю. Потому что никакой квартиры, оказывается, он покупать не собирался. Их семейный риелтор, с которым они всегда имеют дело, ничего такого не слышал. И никакой сделки не оформлял. Даже разговора такого с Михаилом Валентиновичем не вел.

– А деньги?

– Деньги были в наличных. И они пропали!

Помолчав, Оксана вытерла глаза и добавила:

– Но самое интересное, что пропасть они могли только отсюда!

И Оксана обвела рукой пространство вокруг себя.

– Почему?

– Потому что из банка Михаил Валентинович приехал сразу в офис. И потом у него пациенты один за другим шли. Он никуда не выходил.

– А через запасной выход? Ты могла и не видеть, как он ненадолго ушел, а потом вернулся.

– Говорю же, пациенты шли один за другим, – терпеливо повторила Оксана. – Один уходил, другой уже через пять минут звонил. Михаил Валентинович, извините за подробности, едва в туалет успевал сходить.

– Значит, деньги должны были остаться в офисе?

– В том-то и дело! Но их тут нет! Я все осмотрела!

– И что говорит на этот счет милиция?

– Милиция считает, что Михаила Валентиновича могли отравить, чтобы похитить эти деньги.

– Так его отравили?!

Это подруги воскликнули хором.

– А я вам разве еще не сказала? – похлопала Оксана своими глазками, которые из-за пролитых ею слез и смывшейся туши приобрели сходство с кроличьими. – Ну да, отравили его, бедненького.

– А как?

– Кто? И когда?

– Если бы знать! – вздохнула Оксана. – Но раз милиция запросила список тех посетителей, которые были у Михаила Валентиновича с пяти до семи, значит, кто-то из них. Верней, в это время.

Лесе стало дурно. Какой кошмар! Она была у доктора как раз в этот промежуток времени. И самое ужасное, что, по всей видимости, пропавшие деньги, которые ищет милиция, и находятся сейчас у нее дома. В тумбочке! Ай-ай!

– Оксана, а вас-то саму милиция не дергала?

Кира тоже смекнула, что Лесе грозят крупные неприятности, если кто-то пронюхает, что у нее в руках оказались денежки покойного доктора. Тут могут возникнуть подозрения, что именно она сыпанула доктору яду в бокальчик, чтобы захапать папочку с денежками. Откуда у нее взялся яд? Это ментов заинтересует в последнюю очередь. Мало ли чего только в своих сумочках женщины не таскают. Могла Леся и яд прихватить на всякий пожарный случай.

И Кира сейчас попыталась отвести подозрения от подруги.

– Меня? – возмутилась Оксана, но ее глаза предательски забегали, а на щеках загорелись два неровных красных пятна. – Меня-то за что подозревать?

– Ты тоже была тут в это время!

– Я была на работе! И я не знала, что Михаил Валентинович принес с собой крупную сумму денег.

– Это ты так говоришь. А на самом деле вполне могла знать.

– Откуда?

– Он же тебе доверял. Вот и рассказал!

– Зачем?

– Да просто так. Или похвалиться хотел. Мол, вон я какой богатый. Сто тысяч долларов – для меня тьфу! Семечки. Он их из банка без всякой охраны спокойно может взять.

Глаза Оксаны снова наполнились слезами. Только на этот раз это были совсем другие слезы.

– Вы сейчас говорите прямо как они, – проревела Оксана. – Как менты!

– Так они тебя все-таки заподозрили!

– Да! Всех подозревают! И пациентов, и меня, и даже Нелли, то есть Елену Яковлевну! Всех к себе требуют, кто был у Михаила Валентиновича с пяти до семи. А вам они что, еще не звонили?

И Оксана снова зарыдала.

– Ой, как страшно! – стонала она. – А еще…

Она запнулась, словно не решаясь сказать.

– Что еще случилось?

– Еще люди какие-то доктора спрашивали сегодня, – прошептала Оксана. – По телефону два раза звонили, а потом…

– Какие люди?

– Не знаю, бандиты какие-то!

– Пациенты доктора? На прием записаться хотели?

Но Оксана так активно затрясла головой, что сразу стало понятно: ничего общего с истиной предположение подруг не имеет.

– Нет, нет. Они его спрашивали. А когда я им сказала, что он умер… то есть убит, они жутко разозлились.

– На тебя? На тебя-то за что?

– Они мне не поверили. Грозились ужасно! Обещали меня изуродовать, если я буду продолжать покрывать доктора. Сказали, что они все эти фокусы прекрасно знают. А Михаил Валентинович, мол, был им кое-что должен. Но не хочет отдавать и прячется.

– А потом?

– Потом, слава богу, ко мне как раз следователь позвонил. Я дала им поговорить с ним. И они ушли.

И Оксана снова затряслась в рыданиях, повторяя, что такого скверного дня, как вчера, у нее еще не было. И сегодняшний, судя по его началу, будет ничуть не лучше.

Из разговора с секретаршей покойного психотерапевта подруги четко поняли по крайней мере одну вещь: яд в организм доктора попал в промежутке с пяти до семи часов прошлого вечера. Что это могло означать непосредственно для самой Леси? Хорошо это было для нее или совсем скверно? Скорее, скверно, ведь Леся как раз в это время курсировала между приемной доктора и домом его знакомого, которому он был должен отдать эти деньги. Аж целых сто тысяч долларов – это же не фунт изюма!

– В общем, так, – распорядилась Кира, когда они собрались на военный совет в маленьком кафе неподалеку от офиса покойного доктора. – О деньгах ты пока помалкиваешь!

– Почему?

– Потому что это немедленно сделает тебя подозреваемой фигурой номер один! Как они оказались у тебя? Вдруг ты их украла у покойника?

– Но ведь я несла их другому человеку и…

– И где он? Где, спрашиваю, этот другой человек? Вот сначала найдем его, заручимся его показаниями, что он в самом деле ждал денег от Пешкова, а потом уже… Потом видно будет.

– А сейчас что?

– Сейчас будем искать того типа. Давай адрес!

– Зачем? Мы там уже были! Никого там нет!

– Нам надо узнать, кто хозяин квартиры. И кто там вообще живет. Через компьютер пробьем.

Леся порылась в своей сумке. Хорошенько так порылась, минут десять рылась, но проклятая бумажонка никак не находилась. Вместо нее на столе появилась пара колготок с крохотной замазанной красным лаком стрелкой на пальце, пудреница с остатками компактной пудры цвета «нежный загар», два пакетика растворимого кофе – три в одном, пачка презервативов и еще одна – другой фирмы, несколько визиток туристических фирм и салонов красоты, зубная щетка, трусики-стринги в упаковке, наконец книжка того самого Пешкова.

Последняя заинтересовала Киру больше всего. Она взяла ее в руки, открыла и начала читать.

– Кира, – окликнула ее Леся, когда совершенно отчаялась найти бумажку. – Ау! Ты еще тут?

– А? Что?

– Оставь книжку.

Кира послушно, хотя и с явной неохотой отложила книгу в сторону.

– Написано здорово! Очень увлекает! – призналась она. – Ну, нашла?

– Нет.

– Дай, я посмотрю.

Кира принялась в очередной раз перерывать барахло и вдруг задумалась, одновременно глядя на презервативы, зубную щетку и трусики.

– Леся, а скажи мне, где ты сегодня ночевала? Ведь не дома, да?

Леся покраснела и отвела глаза.

– Дома.

– Не ври мне! Я хорошо знаю этот стандартный набор для походов к мужчине на сторону. Тапочки тебе там еще предложат, а вот зубную щетку и чистые трусики – об этом всегда приходится думать самой.

– Ну да, я собиралась пойти к одному другу, – пробормотала Леся. – Но в последний момент передумала.

– И вы договорились, что встретитесь сегодня! – договорила за подругу Кира. – Поэтому ты и не стала выкладывать из сумки все эти предметы. Говори, кто он такой? Я его знаю?

– Это Дима.

На какое-то время Кира лишилась дара речи. Дима в жизни Леси присутствовал только один. Во всяком случае, тот Дима, ради которого она стала бы краснеть и отводить глаза.

– Леся, не делай этого! – взмолилась Кира. – Вы с ним уже два раза расставались по-крупному, разъезжаясь по разным квартирам. И бог знает, сколько раз расставались без раздела имущества.