Именно вскоре после этого восстановления индийского населения мы находим предков в Ниах и других местах в Юго-Восточной Азии. Что же могло привести к прекращению роста населения предков, когда они достигли Индии? Ответом снова может быть климат. Мы уже видели, что период около 70 тысяч лет назад был особенно холодным и засушливым во всем мире. Даже привыкшие к таким условиям атерийцы в это время покинули обширные районы Сахары, и вполне вероятно, что многие районы Индийского субконтинента стали непригодными для жизни. Рост населения мог стать сдержанным, а отдельные популяции с низкой плотностью могли продолжить кочевое существование, поэтому археологи с трудом их обнаруживают. Демографическая экспансия, последовавшая 50 тысяч лет назад, могла быть связана с временным улучшением климата, когда саванны протянулись прямо через субконтинент^[197].

Известно, что предки преодолели генетическое «бутылочное горлышко»^[198], период, когда их популяция, вероятно, пришла в упадок, а позднее 50 тысяч лет назад снова выросла. Интересно предположение, что эффект «бутылочного горлышка» мог быть вызван извержением вулкана и последующим периодом вулканической зимы^[199]. Этим вулканом был Тоба на острове Суматра в Юго-Восточной Азии, и его извержение было самым большим из известных взрывных извержений, которые мир видел за последние 2 миллиона лет. Считается, что оно произошло 73,5 ± 2 тысячи лет назад. В результате этого события остались отложения пепла во всей Южной Азии вплоть до Аравийского моря, в Бенгальском заливе, в Южно-Китайском море и на материковой части Индии^[200]. Вулканическая зима вызвала «короткий» 1000-летний холодный и засушливый период, охвативший регион, затем наступил более продолжительный период глобального похолодания и засухи, связанный с состоянием ледников. А когда около 58 тысяч лет назад он закончился и вернулись летние муссоны, Южная Азия снова стала влажной. Для людей, живших в то время в Индии, ближе всего к Тобе, последствия извержения и вызванной им экологической катастрофы могли быть суровыми. Последовавший за этим период холодов 74–58 тысяч лет назад мог осложнить жизнь на субконтиненте, и только самые сильные могли пережить это время. Неудивительно, что люди, привыкшие жить в суровых условиях, преодолели «бутылочное горлышко».

Популяции людей, которые пережили этот период (независимо от того, был ли он вызван вулканическим воздействием или нет), обитавшие в индийских саваннах, могли испытать демографический рост, а он, в свою очередь, мог вызвать географическую экспансию. Мы видели, что археологические объекты старше 50 тысяч лет имеют широкое распространение в Индии, что хорошо согласуется с генетическими свидетельствами роста и разнообразия. Эта разраставшаяся популяция не остановилась бы в пределах Индии. К западу они бы столкнулись с пустыней Тар — природным барьером на северо-западе Индии, а на юго-востоке им могли препятствовать азиатские дождевые леса.

Нехватка воды — это не всегда так уж плохо. Все зависит от того, где вы находитесь. Там, где воды было в избытке, как это часто случалось в дождевых лесах Юго-Восточной Азии, засушливые периоды заставляли леса раскрываться, впуская саванны. Там могли появиться и травоядные млекопитающие, которых вскоре обнаруживали хищники. Предки могли быть в числе первых, кто воспользовался уникальной климатической возможностью. В самые холодные и засушливые времена саванный коридор шириной от 50 до 150 километров открывался на ныне затопленном Зондском массиве^[201]. Возможно, следуя за травоядными через эти саванны, предки достигли Ниах и других частей материковой Юго-Восточной Азии.

Дождевой лес, который никогда и не отдалялся, как мы уже видели, возвращался в окрестности Ниах как минимум дважды, примерно 46 и 34 тысячи лет назад^[202]. Людям пришлось столкнуться с новыми для них проблемами, о которых они и не ведали, находясь между Африкой и Юго-Восточной Азией. Мы уже говорили о том, как люди начали приспосабливаться к трудной лесной среде вокруг Ниах, но мы также видели, как они сжигали лес, борясь за сохранение их любимых саванн. В Ниах мы находим явное свидетельство того, что эти предприимчивые люди вели себя так, как могли бы вести себя и мы.

Поскольку лес расширялся, предки оказались зажатыми между вытоптанными ими прогалинами и реками с побережьем. В Ниах они использовали ресурсы реки, и это могло стать началом продвижения вдоль водных путей — этих естественных дорог в густом лесу — и побережья. Как и длиннохвостые макаки, люди рисковали попасть в море и таким образом оказаться на многочисленных островах Юго-Восточной Азии. Длиннохвостые макаки добрались до Никобарских островов, туда же попали и предки, а еще они оказались на Андаманских островах. Эти островные группы находятся примерно в 600 километрах от материка и в 250 километрах друг от друга. Предполагалось, что генетические доказательства, указывающие на самое первое поселение людей на Андаманских островах около 45 тысяч лет назад, свидетельствуют об их распространении из Индии в Юго-Восточную Азию вдоль побережья, что могло быть частью южного прибрежного пути из Африки. Однако теперь это доказательство под сомнением, и прибытие людей, возможно, произошло позднее 24 тысяч лет назад^[203]. Колонизация Андаманских островов людьми — на специально построенных плавсредствах или на природных плотах — была лишь частью более широкой картины распространения предков морским путем через лабиринт островов. Своего пика этот процесс достигнет гораздо позже, во время колонизации Полинезии.

Нетрудно представить, как люди ненароком попадали с острова на остров и в конечном итоге оказались на Новой Гвинее. Оттуда им уже ничто не мешало распространиться в Австралию, преодолев нынешний Торресов пролив. Коренные австралийцы, новогвинейцы и меланезийцы обладают наследственной мутацией, которой нет больше нигде, и это указывает на одну коренную популяцию в этом регионе, жившую около 50 тысяч лет назад^[204]. Оказавшись там, эти люди, вероятно, провели долгое время в изоляции от остального мира. Мне представляется, что население, колонизировавшее Новую Гвинею, прибыло с близлежащих островов случайным образом. Если, как часто предполагают, до Австралии они добрались через 90-километровый участок моря из Восточного Тимора при помощи плавсредств^[205], то встают вопросы: почему они не делали так в других случаях и почему предки не двинулись в другом направлении? Вместо этого, оказавшись в Австралии, они остались изолированными на островном континенте.

Прибытие на новую землю популяция отметила чем-то вроде демографического взрыва, о котором мы уже говорили раньше и которого еще коснемся в этой книге. Предки достигли озера Мунго, расположенного в 2,5 тысячи километров от северного побережья Австралии 50–46 тысяч лет назад^[206]. Скорость распространения — показатель того, насколько быстро население может расти и расширяться при благоприятных условиях и в отсутствие ограничений. После 20 тысяч лет затишья в Индии, последовавшего за извержением Тобы, люди практически мгновенно распространились по Юго-Восточной Азии, Новой Гвинее и Австралии.

В Австралии они могли оказаться запертыми, однако нашли озера, саванны и степи, похожие на окружающую среду, которую поколения предков искали в Северной Африке, Аравии, Индии и Юго-Восточной Азии. Они придерживались того, что им было лучше всего известно, и нашли безлюдную землю. С собой они принесли инновации, которые узнали по пути; использование огня для расчистки ландшафта было одним из таких навыков, которые можно было использовать на новом континенте.