25 января 1963г. Президиум СО принял решение об организации первого Учёного Совета ФМШ. Это решение объявляло Учёным Советом некоторых участников протоСовета с добавлением приехавшего недавно С.Т. Беляева и возможностями расширения Совета в ближайшем будущем. Срочность официального решения диктовалась необходимостью утверждения учебных программ, чтобы органы образования могли платить зарплату штатным учителям.
27 июня 1963г. был образован уже более или менее стабильный Учёный Совет ФМШ. А.А. Ляпунов (председатель), Д.В. Ширков (зам. Председателя), Г.И. Будкер, С.Т. Беляев, Ю.И. Журавлёв, Р.И. Солоухин, А.И. Ширшов, Р.З. Сагдеев, М.Е. Топчиян, Ю.Б. Керкис, М.С. Шварцберг, Ю.И. Соколовский, Я.А. Крафтмахер, И.Ф. Гинзбург, Э.П. Кругляков, С.И. Литерат, Р.С. Сазоненко - секретарь, директор школы. Некоторые члены Совета так никогда на его заседаниях и не появились, но в целом Совет работал. Примерно через год Ляпунов и Ширков поменялись местами в руководстве Совета, и Ширков возглавлял Совет до начала 1970г. Я покинул Совет в 1969г.
Для временного проживания детей нашли недавно построенное здание на Детском проезде, а занятия шли по соседству, в помещениях НГУ и 25 школы (ныне – гимназии №3). Лаврентьев выпросил у областных властей решение о переходе одной из школ-интернатов Новосибирска в статус ФМШ-интерната и о размещении ФМШ в здании, строительство которого заканчивалось летом 1963г. (В 1968г. он договорился с командованием Военного округа о размещении в этом здании военного училища в обмен на строительство специального здания для ФМШ в комплексе НГУ.)
Когда интернат заработал, оказалось, что дети голодают. Для подростков - старшеклассников продуктовые нормы, рассчитанные на малышей, оказались слишком маленькими. Потребовалось пробивать постановление правительства об увеличении рациона в ФМШ до уровня физкультурных спецшкол. М.А. Лаврентьев вспоминал, как он доказывал начальникам, что мозги для страны не менее важны, чем мускулы.
Решение об организации элитной школы имело ряд достоинств. Во-первых, мы решали «шкурную» задачу пополнения НГУ и СО АН. Во-вторых, совместная жизнь и взаимообучение школьников, интересующихся наукой, являются мультипликатором их способностей, повышая потенциал в занятиях наукой. Существенным отличием такой школы от обычных школ было то, что дети приходили сюда учиться, а не подвергаться обучению. Но мы понимали и негативный эффект нашего проекта. Местные школы лишатся своих лидеров, и уровень обучения в них неминуемо упадёт. По нашему мнению, достоинства перевешивали.
Мы до сих пор не знаем путей преодоления более глубоких недостатков олимпиадной системы и обычной системы тестов и (или) приёмных экзаменов. Все эти системы рассчитаны только на быстро думающих детей с большой долей теоретического начала. Наши фильтры могут не преодолеть люди, которые просто медленно думают (известный пример – великий математик Д.Гильберт). Это относится и к людям экспериментаторского склада, которые просто не готовы к формулированию возникающих у них нетривиальных решений. Легко сказать, что здесь нужна действительно индивидуальная работа. Но как её начать, как узнать, кто именно тот нетривиальный ребёнок и кто подходит в качестве учителя именно этому нетривиальному ребёнку?! (Современные бюрократически уравнивающие подходы типа ЕГЭ допуска таких детей к высококачественному обучению просто не позволяют).
Поначалу некоторой проблемой было взаимоотношение Учёного совета ФМШ и дирекции. Нанятые директора – администраторы не понимали различия между составом учеников этой и обычной школы, они пытались стать верховными правителями и уходили, встретив противодействие Учёного совета. Помню, как директриса подписала приказ об изгнании из ФМШ одного из лучших учеников – Г. Фридмана. Список его прегрешений был ужасающ: Он читал в каком-то чулане после отбоя (научные книги). Он не пошел на субботник (у него был сердечный приступ). Наконец, он возражал директору. Учёный совет разобрался в этом деле (всё, что указано в скобках не рассматривалось директором) и пришел к выводу, что исключать из ФМШ надо … директора.
С.Тресков, Ю. Карев. Г.Фридман – первый прием ФМЩ, 1964 С.Тресков, Ю. Карев. Г.Фридман – первый прием ФМЩ, 2012
Взаимодействие с учениками было достаточно тонкой материей. Поддерживая дисциплину, не хотелось становиться в административную оппозицию детям. Вспоминается такой случай. В Институте гидродинамики развивалась физика взрыва, и об этом много рассказывали школьникам. Естественно, они тоже увлеклись взрывами. Весной 1965г. один из фымышат второго набора приготовил водный раствор йодистого серебра. В жидком виде он безопасен, а в сухом виде – детонатор, взрывающийся от мельчайшего трения. Он положил полученное сушить на батарею отопления. А ночью произошел взрыв, вылетел кусок стены здания. К счастью, в эту ночь в комнате никто не ночевал, и жертв не было. Выяснилось ещё, что автор предполагал вести полученный продукт на родину в самолёте. Сомнений не было: за такое из школы надо гнать. Но как при этом не превратить виновника в «героя»?! Председатель Учёного совета школы Ширков обсудил вопрос со специалистом, Андреем Дерибасом из Института гидродинамики. В результате виновника исключили за антинаучное обращение с взрывчатыми веществами – изготовил вместо взрывчатки детонатор.
Занятия начались в январе 1963 г. Считалось, что более длинный курс физики интереснее, и Будкер взялся читать именно его («а Спартак мне поможет», и конечно Беляев прочитал курс почти целиком). Для другого потока в качестве лектора по физике сначала предполагался Юрий Иосифович Соколовский14. Однако Ю.И. вынужден был уехать в Харьков, прочтя всего две лекции (через год он читал курс одногодичному потоку). Курс предложили читать мне. Мой опыт работы со школьниками в МГУ, уроки К.А.Туманова и В.Д.Кривченкова и старые размышления о программе вместе с осознававшимися идеями Будкера позволили составить для себя ясное представление об основной концепции программы курса. В некоторых вопросах полезными оказались обсуждения с Ю.И.Соколовским и отдельные педагогические находки Ю.И. Кулакова.
Создание ФМШ было делом всего Сибирского отделения. Разные люди делились со мной соображения о том, что рассказывать детям. Помню беседу с С.А.Христиановичем. Он рекомендовал мне начать курс механики с подробного изложения статики с переходом к принципам возможных перемещений и т.д.– примерно так, как читались курсы механики во ВТУЗах и как читал нам в МГУ свой курс А.М.Лаврентьев (это было близко к идеям упоминавшейся книги Кирпичёва «Занимательная механика»). Прежде всего, на такой курс совершенно не было времени. Действительно, школьникам, помимо механики, надо было прочесть и молекулярную физику, и электромагнетизм, и оптику. Более того, я уже понял при обучении в МГУ и при руководстве кружком, что можно обойтись без этого, и сразу перейти к динамике. Поэтому, выслушав эти рекомендации, я решил, что в целом не буду следовать им. Жизнь показала, что я был прав.
Одновременно надо было формировать преподавательский корпус. Беседу с первым претендентом на место в штате школы Самуилом Исааковичем Литератом мы вели втроём – Д.В. Ширков, Б.В. Чириков и я. С.И. кончил в 1939 г. Львовский университет (в Польше), когда это был один из лучших университетов Европы. После войны он преподавал в школах Кемеровской области, был там завучем и директором. И вот мы задаём ему вопросы по физике. На каждый вопрос он сначала даёт неверный ответ.
Например,
- Почему спутник не падает на Землю?
- Потому что силы тяжести и центробежная уравновешивают друг друга?!?
