— Если появятся вопросы, я перезвоню, — хмуро проговорила Линда, прогоняя дурные предчувствия.

— Конечно, конечно! Только не на личный номер. Я дам нужный контакт, где профессионалы ваш вопрос примут и займутся им гораздо оперативнее.

Короткий сигнал: получен один файл.

Тиль мгновенно сбросила вызов, поспешив перейти к данным. Чем же он руководствовался?

На экране появилось… ночное заведение? Громкая музыка, сияние прожекторов.

Как- то так она и представляла вечера в Легионах, но сейчас это совсем не на руку.

Камера подползла ближе к барной стойке. Там на одном из стульев сидел…

Нильсон? Здесь?

Компанию генералу составили двое: лицом к снимающему — молодой человек в красной рубашке, чьи черты девушка не узнавала. А лицом к Брайеру — особа в чёрной безрукавке и белых брюках, которая, напротив, показалась Линде смутно знакомой.

Голосов слышно не было — оглушительная музыка вытеснила всё. Но то, что Тиль видела, выглядело таким настоящим, что…

Даже компьютерный подлог не передал бы мимику, движения Нильсона так детально. Это был он, настоящий! Но где? Действительно в Легионах?

Видео шло несколько минут. Собеседники успели пообщаться, выпить, потом молодой человек отошёл к танцплощадке, а тот, кто держал камеру, приблизился, и люди стали видны в профиль.

Нильсон — действительно Нильсон. Без сомнений. Его привычка сжимать и разжимать кулак никуда не делась. Лицо и руки без шрамов — только Брайер мог выходить невредимым из любого сражения.

Высокая девушка напротив — Дана Вран, которую Тиль теперь тоже узнала. В конце концов, когда- то они вместе бросили вызов Титову и его людям. Да что уж, это благодаря ей и её бывшему Дару Линда вернулась с того света.

Видео закончилось. Автоматически воспроизвелось заново, потом снова и снова. Советник обратила на это внимание только к пятому повторению. Мысли уже вились вокруг: что происходит? Что сделали с Нильсоном?

Стёрли память, напросился ответ. Аккурат до момента раскола ОПЗМ и появления Армии Освобождения. Скорее всего. Титову и не такое по силам.

Мурашки пробежали по телу Линды. Она никогда не интересовалась научной стороной сверхъестественных особенностей организма тех, кого называли Одарёнными. Что её самой, что Нильсона, Титова, Вран, де Мара, Ландерс…

В мире таких были единицы, но на баланс сил они влияли существенно. Титов со своими людьми всего за несколько лет поставил всю планету на колени.

И как этому противостоять? Если стёрты воспоминания, можно ли в принципе вернуть их обратно?

Вспомнит ли когда- то Нильсон всё то, за что сражался?

Со следующей мелькнувшей мыслью Тиль закусила губу.

Вспомнит ли Брайер её?

И если нет? Если мужчина теперь навсегда останется тем, что слепили из него ОПЗМовцы?

На экране смартфона застыло изображение вечеринки в Легионах.

И… вот эти.

Что она вообще может сделать?

— С возвращением, — лаконично поприветствовал гостя Константин, подняв взгляд.

Спартанская обстановка кабинета могла удивить любого, кто не был знаком с генеральным директором лично.

Угловатый письменный стол занял не меньше четверти помещения, расположившись в самом центре (легко было догадаться, что Титов ставил в своей жизни на передний план). Стекло и чёрное дерево сложились в неброской, прямолинейной гармонии.

— Просторнее, чем раньше, — отметил Нильсон, обведя кабинет рукой.

— Масштабы другие, — усмехнулся Константин, — садись. Поговорим.

Три кожаных кресла в ряд выстроились перед чёрным столом, однако Титов указал на небольшой диванчик у стены, перед которым стоял даже отдельный журнальный столик. Да, здесь, пожалуй, гость чувствовал себя свободнее.

Пройдя по темной паркетной доске, он с удобством расположился и постарался настроиться на беседу.

Помимо Константина, в кабинете присутствовали ещё четверо. Людей, закованных в броню, Нильсон сперва принял за часть интерьера. Впрочем, судя по ледяному спокойствию хозяина кабинета, он ощущал их примерно так же.

Собственно, больше глаз ни за что не цеплялся. Шкаф с документами (согласно всем шаблонам, за ним должна скрываться потайная дверь — и, учитывая положение Константина, это было бы не худшим вариантом), аккуратно разложенные бумаги на столе да огромное кресло с высокой спинкой, которое занял сам Титов. Вот и всё, чем мог похвастаться кабинет самого могущественного человека на Земле.

— Как прошли сутки? — поинтересовался генеральный директор. Он окончательно отложил документ в сторону, переключив внимание на друга.

Вот и что тут ответить?

— Неплохо, в общем. Карл прожигает жизнь, как и раньше. Это притягивает, конечно. Но чтобы надолго… я бы заскучал. Да и никаких итогов. Нужно же иметь что- то, кроме удовольствий.

Брайер поморщился. Свои впечатления подать так нелепо и скомкано мог, наверно, только он.

А вот Константин неожиданно улыбнулся:

— Рад, что ты понял это сам. Что ж, у них путь свой, у нас — свой. Не будем на этом заостряться.

Он снова нахмурился:

— Тебя волнует что- то другое, так?

Нильсон поискал взглядом окно, чтобы перенести внимание. Нашлось оно быстро, но виды Москвы рассмотреть не удалось: высота Куба, главного здания Организации, превышала всё, что находилось на линии обзора.

Вот уже и взгляду не за что зацепиться. А есть ли вообще смысл пытаться что- то спрятать от того, кто читает мысли?

— Ты же можешь сам узнать, — криво усмехнулся Брайер.

— Могу. Но зачем? Я же собираюсь помочь, а не просто найти причину. Воды? — директор протянул руку к клавише, встроенной в стекло стола, но Нильсон отмахнулся:

— Как думаешь, — начал он, — если человек однажды, скажем, оступился, но был возвращён на нужный путь… это может повториться? Он к этому склонен?

— Не обязательно, — Константин выпрямился в кресле, — некоторые ошибочные решения могли быть приняты под сторонним давлением, например. И… — тут его лицо озарилось догадкой, — я тебя понял. И понял, откуда идут эти сомнения! Видимо, забыл предупредить, с кем общаться не стоит.

— И всё же, — Нильсон настоял. Однако Титов оказался столь же упорным:

— Дана Вран тебя хорошему не научит, — рассмеялся он, — она минимум трижды на моей памяти вгрызалась в кормящую руку. У Адама вон ещё долго держится. Это к вопросу о том, кто к чему склонен. Да и к тому же… извини, ты сейчас думаешь слишком громко. Вижу, это влечение я уже не остановлю, но!

Директор поднял палец, видимо, будучи крайне увлечённым своими же словами.

— Но будь добр, не воспринимай ты её как голос «простых» людей. Я, как видишь, человек тут не последний, Адам у себя тоже, а вот она будто бы с другой стороны смотрит. Так?

Кивать не понадобилось. Если мысли Нильсона собеседнику были уже известны, то в чем смысл?

— Только вот напомню, что она, на секунду, мертвых воскрешала в своё время! И сейчас тоже… двадцать раз Одарённая! И её сначала с ног до головы облизывали мы, потом служба безопасности, как помнишь. И Тиль со своей компанией. Потом ещё и Адам. По сей день, кажется. Верно? Конечно, верно, можешь не отвечать. У твоей новой подруги вера в собственную исключительность сидит уже очень глубоко в голове. Понятно объяснил?

— Да уж, — усмехнулся Брайер, — сильно она тебе досадила.

— А тебе, вижу совсем наоборот? — тут Константин прищурился, — ну да ладно. Главное, вижу, ты уже почти в порядке. Так?

Это «так?» начало напрягать. Как и вопросы, которыми Титов, по- видимому, стремился заканчивать каждую свою реплику.

— Буду в порядке. Стоит только немного размяться! — Нильсон сжал кулак, — может, уже пора?

— Пора, пора, — успокоил директор, — все бы мои старые друзья так рвались в бой, как ты. Но есть одно уточнение.

— Уточнение? — удивился Брайер, постучав пальцами по журнальному столику, — какое?

— Повстанцы думают, что ты мёртв. И нам в стратегических целях будет важно поддерживать эту легенду до определённого времени. Если враг думает, что один из символов ОПЗМ повержен…