Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Может показаться, что нет положения хуже, чем у мудака-временного. Их всегда меньше, чем нужно, и они должны делать всю работу, в то время как будды знай заполняют лотерейные карточки. Платят мудакам-временным плохо, потому что если бы им платили хорошо, то не из чего было бы выкраивать роскошные пенсии для других. У них нет социальных благ, потому что, если бы они их имели, будды не получали бы замечательного медицинского обслуживания, которое позволяет им чудесным образом полностью восстанавливаться после их многочисленных “злоключений”. Кроме того, когда они доживут до старости (имеются в виду те немногие, которые доживут), все, что они внесли в Фонд социального обеспечения, наверняка окажется растраченным за долгую жизнь буддами, а на их долю останется лишь хороший пинок под зад.

И тем не менее есть такие, кто внушает еще большую жалость. Это – оставшаяся пятая часть от семидесяти процентов, которые трудового соглашения и не нюхали: придурки (например, я). Их можно встретить на самых важных постах: в коммерческих банках, в биржевых посредниках, в мультинациональных компаниях любого профиля и иногда даже там, где спокойно поправляют свое здоровье будды. Придурки – не временные и получают хорошее жалованье, по сути, даже лучшее, чем сами будды. А потому всякие профсоюзные игры у них считаются отчасти неприемлемыми, а отчасти – признаком дурного тона. Они молоды, хорошо одеваются и стараются сохранять презентабельный физический облик, чего достигают различными скорее менее, чем более разумными способами. Если иногда им позволяют “мостик” – объединить выходные и пару праздничных дней, – они едут кататься на лыжах, а летом отправляются за границу. В остальное время года они самым жалким образом искупают свои грехи.

Согласно последним подсчетам, жизнь придурка стоит дешевле жизни мокрицы с оторванными лапками. Во-первых, их рабочий день еще длиннее, чем у мудака-временного. Они не могут болеть, так как всегда по той или иной причине срочно требуется их присутствие, а потому они вынуждены глотать уйму различных лекарств, чтобы вопреки всему быть готовым к труду в любое время дня и ночи. Перенося температуру на ногах или сдерживая тошноту, им, бывает, приходится давать разрешение какому-нибудь будде уйти домой из-за легкой головной боли. И хотя официально почти все они – начальники, они все владеют компьютером, ксероксом, факсом и скоросшивателем, поскольку в часы, когда они обычно заканчивают работу, даже распоследнего мудака-временного в конторе уже нет (к этому времени будды, имеющие детишек школьного возраста, успевают проверить у них уроки и, уложив спать, сидят попивают виски у телевизора). Но мало того, за любую допущенную ошибку они могут быть унизительно и жестоко наказаны – и никаких возражений.

Некоторые придурки полагают, что все это – лучше, нежели вылететь на улицу (крайнему наказанию их подвергают не так часто, как мудаков-временных), – и только улыбаются, когда начальники плюют им в лицо, и только благодарят за то, что они – придурки, а не мудаки-временные. Любой с куриными мозгами понимает, что мудак-временный по крайней мере может посмотреться в зеркало. И хотя и тот и другой наверняка помрут, не дожив до пенсии по старости, у временных мудаков остается еще надежда, что хотя бы их дети любят их и позаботятся о них в тяжкую пору. Придурки не только не заслуживают уважения собственных детей, но едва ли могут надеяться, что те знают, что за тип появляется в доме по праздникам (не по всем).

Невозможно объяснить, каким образом столько приличных людей, и иногда даже относительно стоящих, проживают под этим проклятьем всю свою придурочную жизнь. Некоторые позволяют ослепить себя деньгами или тешат тщеславие каким-нибудь высоким постом, обозначенным на визитной карточке. Всегда найдется такой, который, пребывая на должности координатора с окладом, к примеру, 80, будет свято верить, что тот, кто находится на должности заместителя координатора и имеет оклад 79, соответственно находится ниже его на шкале зоологической ценности. Из этого оболваненного воинства рекрутируется значительная часть придурков, которые рассеяны по всему свету, и самое тревожное – в наши дни подобных болванов такое перепроизводство, что любая потребность в них будет тотчас же удовлетворена с избытком.

Однако есть и придурки, которые не любят деньги больше всего на свете (или же им безразлично, будет ли их визитная карточка представительнее, чем у других). Таких больше всего волнует, что они – придурки, и, возможно, именно потому они более других виноваты и заслуживают своей собачьей участи, ибо, имей они яйца и прояви характер, они бы не оказались в столь унизительном положении. А оказались они в нем исключительно из тщеславия. Они залезли в пасть к волку не подумавши – или подумавши, но не желая того, а может, решили, что никогда в жизни не захотят и не позволят увлечь себя этой мерзости. Вот тут-то их и принимаются искушать: ну-ка посмотрим, можешь ты то или это. Они знают, что они могут и то, и это, и начинают показывать, как они могут, чтобы уже никто не усомнился. А потом подходит очередь еще другого и третьего, и опять они могут и показывают, что могут. Итак далее, и так далее.

А если бы они захотели обернуться назад и посмотреть, какую кучу дел наворотили, доказывая свои способности, они бы поняли: ничто из сделанного, какими бы трудами оно ни давалось, не стоит ни шиша. И наоборот, есть куча вещей, которые дорогого стоят, и на это они тоже были способны в свое время, но столько времени потратили на вещи, не стоившие ни шиша, что теперь уже сами ни на что другое не годятся. И позорнее всего, что большинство этой публики вместо того, чтобы вскочить в машину и сигануть с обрыва, старается отбросить сомнения, чтобы не мучить себя понапрасну, и с еще большим рвением отдается делу, не стоящему ни шиша. И даже радуется, когда их похлопывают по плечу, желая видеть в этом похлопывании одобрение: так бабник, не схлопотавший по морде после смелого захода, предпочитает счесть это за поощрение.

Вот тут и нужны как раз те самые упомянутые выше яйца. Тщеславие есть у нас у всех, и каждому нравится, когда его хвалят за любую чепуху. Однако надо иметь яйца и сказать дрессировщику, желающему, чтобы ты прыгнул через горящий обруч, что через обруч пусть прыгает его долбаная мамаша,- и конец, может браться за кнут. Стоит только раз прыгнуть через обруч- как яйца повиснут на нем, и назад их не получишь. А для тех, кто не знает, скажу: яйца – вещь легковоспламеняющаяся.

Было время, когда я сопротивлялся, не хотел ходить в придурках. Я никогда не боготворил ни деньги, ни визитную карточку, и гордость моя не взыгрывала оттого, что восхищались моими акробатическими способностями. В ту пору у меня были яйца. А потом почему-то втемяшилось в голову, что худо человеку быть одному, выбиваться из круга и не делать того, что делают все, или, во всяком случае, все, кто это может. Я лично мог, не хуже любого другого. И я позволил себе прыгнуть через горящий обруч только затем, чтобы не кончить свои дни в канаве безо всякого проку. Я принял это решение как временное, пока картина не прояснится и я не устрою все на свой лад. Прошло около десяти лет. И вот я – придурок и одинок еще больше, чем прежде.

Думая об этом, я всегда вспоминаю Фридриха Ницше. У меня был преподаватель религии, который при каждом удобном случае злорадствовал по поводу того, что этот безбожник, судя по всему, умер, тронувшись разумом. Яникогда не был в восторге от старика Фридриха, разве что когда обнажал свой ствол, однако не считаю справедливой наградой за утверждение, что человек- звучит гордо, получить репутацию маразматика и вдобавок чтобы какой-то антропоид в сутане сто лет спустя изгалялся на твой счет перед горсткой сопляков.

Возможно, я еще не сказал, что было лето. Обстоятельство довольно важное по причинам, которые прояснятся далее, и еще потому, что летом рабочий день в банке короче и заканчивается в полдень. И хотя мы, придурки, почти никогда не пользуемся этим благом, вполне допустимо раза три или четыре за лето позволить себе соскочить с круга и уйти с работы вместе со всеми остальными, чтобы обнаружить: за дверями банка существует мир. В котором есть парки, птички, детишки с мамашами и тучи баб в облегающих маечках и с пупком наружу.

6
{"b":"87760","o":1}