Из кораблей у англичан на тот момент имелись только 30-пушечные «ост-индийцы» «Дюк оф Дорсет», «Калькутта» и «Хардвик». Вскоре, 24 ноября 1759 года, английские корабли атаковали голландцев, но неудачно — «Дюк оф Дорсет» сблизился с «Флиссинген», а дальше ветер стих, и два оставшихся английских корабля не смогли подойти ему на помощь. Голландцы обрушили свой огонь на «ост-индийца». Сражение продолжалось в течение двух часов, «Дюк оф Дорсет» получил около сотни ядер только в корпус, а «Хардвик» и «Калькутта», дождавшись-таки ветра, смогли сблизиться с концевыми голландцев, которые предпочли выйти из боя. Во время отхода «Мозель» вылетел на мель и был захвачен.
Возможно, такой поспешный отход объяснялся своевременным сообщением разведки — как только голландцы скрылись из виду, на рейде Калькутты появились 100-пушечный «Роял Джордж» и 54-пушечный «Оксфорд», направленные для защиты колонии.
В тот же день, 24 ноября, англичане атаковали голландский сухопутный отряд у Шандернагора и смогли отбросить его от города, используя преимущество в артиллерии (у голландцев совсем не было полевых пушек). А на следующий день англичане внезапно атаковали голландцев с двух сторон около поселения Бидера — 4 пушки британцев были заранее скрыты в манговой роще, а основная часть пехоты укрылась в овраге, выставив разведчиков. Голландцы оказались под огнем на ровной местности, они пытались выстроить боевой порядок, но, расстреливаемые со всех сторон, не выдержали огня и побежали. Конница наваба, мудро поставившая на победителя, ринулась в погоню, и вскоре голландские силы были разгромлены. Нидерландцы потеряли убитыми 100 белых и 200 малайцев, 300 человек ранеными. В плен попали 14 офицеров, 350 европейцев и 200 малайцев. Сразу же после этой битвы англичане захватили Чинсур.
На следующий день появились голландские парламентеры, которые предложили отпустить пленных и оплатить военные издержки Британии — англичане оценили свои расходы в 100 тысяч фунтов стерлингов. Таким образом, Чинсур стал лебединой песней голландской военно-торговой экспансии в Индии.
Владения англичан в Индии на 1767 г.
Ну а теперь о французах.
И первый вопрос, который стоит рассмотреть — так почему же проиграла Франция? Здесь самое время поговорить о разнице между колониализмом и империализмом.
Допустим, мы организовали небольшой магазинчик и начинаем торговую деятельность. Все, что интересует нас на первом этапе — просто отбить вложенные деньги и выйти в прибыль. То есть каждая сделка должна быть прибыльной, и мы страдаем и от каждой траты денег на предвиденные и непредвиденные расходы, и от любых убытков.
Постепенно нам удается встать на ноги, и здесь цель немного меняется — важно, чтобы сумма доходов была больше суммы расходов. У нас нет лишних денег, которые мы готовы вкладывать в развитие нашего магазина, в расширение сети, в рекламу, в логистику. Нам важно не уйти в отрицательные показатели по марже.
Это и есть колониализм. Вспомните слова генерального контролера финансов Франции, Жана-Батиста де Машо д’Арнувиля из предыдущей части: «Колонии Франции должны давать деньги, а не потреблять их». Это и есть чистой воды колониализм. В логике французов, выраженной словами Машо, общая сумма сделок по колониальной торговле должна быть прибыльной, причем на каждом этапе. Колония должна приносить прибыль, иначе от нее легче отказаться, поскольку пропадает смысл в ее существовании.
Но давайте предположим, что мы разработали амбициозный план — развить наш магазинчик до размеров супермаркета (даже не так — до размеров федеральной сети). В этом случае нам нужно не делить полученную прибыль, а постоянно вкладывать ее в развитие. Более того, нам нужно иметь и свое производство, и свою службу логистики, и свою службу реализации. Примером тут может служить нефтяная империя, построенная Джоном Рокфеллером.
Из книги Дэниэла Ергина «The Prize», название которой у нас перевели почему-то как «Добыча»:
«Рокфеллер предпринял первые шаги в интеграции процесса организации поставок и дистрибуции внутри своей организации, стремясь обезопасить все свои операции на шатком, подверженном перепадам рынке и укрепить свои позиции по сравнению с конкурентами. Фирма Рокфеллера покупала в собственность наделы земли, где рос белый дуб, необходимый для производства бочек, закупала цистерны и склады в Нью-Йорке и суда на Гудзоне. Рокфеллер установил один принцип, которому с религиозным рвением следовал всю жизнь, — выстроить и удерживать сильную финансовую позицию. Уже к концу шестидесятых годов ему удалось аккумулировать достаточные финансовые ресурсы, чтобы его компания не была в зависимости от банкиров, финансистов и спекулянтов, в такой степени в какой находились тогда железнодорожные компании и другие участники нефтяного бизнеса. Финансовый капитал не только защищал компанию от банкротства и экономических кризисов, от чего страдали их конкуренты, но также позволял извлекать немалую выгоду из сложных экономических ситуаций».
И далее:
«Стандард ойл» в отношениях с железнодорожными компаниями не остановилась на скидках. Она стала использовать свое положение для того, чтобы ввести практику «уступок». Конкурирующая фирма могла платить перевозчику доллар за баррель нефти, отправленной в Нью-Йорк. А железнодорожная компания, обернув эти деньги, выплачивала двадцать пять центов с этого доллара ее конкуренту — «Стандард ойл»! Что, конечно же, в свою очередь давало огромную финансовую поддержку «Стандард ойл», которая и так платила по более низким расценкам. На самом деле все это означало, что конкуренты, сами того не зная, субсидировали «Стандард ойл». Мало что из остальных приемов, практикуемых «Стандард ойл», вызывало такую бурю протеста у публики, как эти самые уступки, по мере того как они постепенно становились известными».
Рокфеллер в конкурентной борьбе где-то мог продавать нефть ниже себестоимости, чтобы разорить своего противника и завоевать рынок. Мог занять какой-то рынок не потому, что он выгоден, а только чтобы сюда не пришел его конкурент. И так далее.
Таким образом, здесь речь уже идет не о прибыльности в каждой конкретной сделке, не о прибыльности компании в определенный конкретный период, а о торговой экспансии — иногда в убыток себе, но неизменно или ради монополии, или ради господствующего положения на рынке. Более того — это положение достигается совершенно нерыночными методами. Как будто на середине одновременного сеанса игры в шахматы один из игроков вдруг начинает бить остальных шахматной доской по голове и объявляет себя победителем! Формально он прав: вы лежите без сознания, и следующего хода уже не сделаете.
Что позволило британской ОИК сменить стратегию «маленького магазинчика» на экспансионистскую политику? Ответ прост — кредит и господдержка, тот самый кредит, о котором мы так подробно говорили в части VI. Ну а господдержка выразилась в больших эскадрах Роял Неви, присылаемых правительством Британии для спасения дел Компании. Проще говоря, у англичан оказалось больше денег и ресурсов, чем у французов. Дело ведь не только в Лалли. У британцев тоже случались громкие провалы и поражения, тоже были глупые и неумелые исполнители. Но британская ОИК благодаря деньгам и ресурсам могла позволить себе ошибаться, для французов же любая ошибка из-за недостатка сил и средств становилась смертельной. Именно это и произошло.
При столкновении двух систем — колониализма и империализма — империализм однозначно победил. Точно так же, как любой маленький магазинчик проиграет в конкурентной борьбе с транснациональной корпорацией.
Итак, британская Ост-Индская компания победила французов, оттеснила голландцев, отобрала у индийцев некоторые княжества. Но хорошо, посланцев французской монархии англичане победили. А как же сама Индия? Разве она не была гораздо богаче, гораздо многолюднее, гораздо сильнее, чем Англия, Франция, Голландия, да и вся Европа вместе взятые? Это одновременно и правда, и нет. Индия была и богаче, и густонаселеннее, и сильнее. Основная проблема в том, что элита Индии в массе своей оказалась компрадорской, продажной. Европейцы всегда находили в Индии представителей местной элиты, готовых за деньги или материальные блага встать на их сторону. И в результате боеспособные образования (пираты Ангриа, маратхи) были задавлены самими же индийцами при весьма скромной поддержке европейцев. Проще говоря, из-за продажности и властолюбия своей элиты Индия стала из субъекта политики её объектом. Именно поэтому субконтинент сумела завоевать даже не прочная структура типа корпорации Джона Рокфеллера, а рыхлое, аморфное образование — британская Ост-Индская компания.
