Но на этом наши успехи закончились. Это была вершина наших достижений, развить которые, увы, не было сил. Так что тут же начался и закат. После взятия Варны гвардия устала, закапризничала и заявила, что хочет вернуться в Петербург. Пикантность ситуации, однако, заключалась в том, что события трехлетней давности, в декабре 1825 года, еще были слишком свежи в памяти русского императора. Так что гвардейцев ему пришлось отпустить.

В Варне оставили русский гарнизон и под Шумлы к нам вернулось совсем немного солдат. А было уже время готовиться отходить на зимние квартиры. К тому же турки - не мальчики для битья. При каждом нападении они встают на ноги и думают, как нанести нам ответный удар. Нужно видеть способности нашего врага, не стоит их преуменьшать.

За весь летний сезон 1828 года ту же Силистрию по недостатку боеприпасов для артиллерии русская армия обстреливала всего пару дней. Естественно, что турки сидели там крепко.

Для успешного окончания войны, нужны были не только силы и военные планы, как бы хорошо они не были составлены аккуратными немецкими штабистами. Нужен был полководец. А у нас его не было. Дубль-пусто. Шакал не превратится во льва, сколько не наряжай его в львиную шкуру. Нельзя успешно воевать, когда умные уходят, а безумцы остаются.

Нас решили отвести от Шумлы и оставить на зимовку в занятой нами части Болгарии. В нашем полку в строю к этому времени оставалось, дай бог, 150 человек. Из 400. 22 октября 1828 г. , когда порывистый ветер перебрасывал засохшие листья над землей, Баклановский полк прибыл к крепости Констанца

Мы заняли так называемое "бутылочное горлышко", наблюдательную линию от Констанцы по древнему Троянову валу к городку Черноводам, что расположены выше Гирсова на Дунае.

Здесь нам предстояло оставался в продолжении зимы, потому, что войска наши, бывшие под Шумлой и Силистрией, возвращались на зиму в Молдавию и Валахию, оставив сильные гарнизоны в занятых нами крепостях. Вот такие пироги с котятами.

Глава 23

Никто не ждал с таким нетерпением зимней передышки в военных действиях, как я. Обычно говорят, что война на 90% - скука, а на 10 % - ужас. Но мне скучать не приходилось. Дела нарастали лавиной и грозили погрести меня под собой. Ни минуты отдыха нет от всех этих тревог и беспокойства, ни минуты досуга, чтобы отдаться мечтательному безделью и отдохновению.

У старообрядцев в румынской Молдавии уже строились нормальные заводы - гидролизный и по производству кислоты. Наша фирменная продукция - "горлодер" и "спотыкач" пользовалась устойчивым спросом у населения. Ибо жажда - опасная вещь. А у нас был "первосортный нектар". Достаточно было слегка вдохнуть искомый неразбавленный продукт, чтобы волосы в носу тут же сгорали до самых корней. Это было даже удивительно.

Но в кассу. Так как наш простой и хороший товар не боялся воды.

Множились и другие производства. Купцам древнеправославного канона, как порядочным людям, удалось купить долю в руднике по добыче серного колчедана. Привлекая в долю и создавая кумпанства с румынскими болярами, ортодоксы сумели организовать и нормальный лесной бизнес.

Ставились нормальные коксовые печи, в которых "вершки и корешки" пережигали в древесный уголь. Все было организовано по передовой науке, с получением ценных попутных материалов - скипидара, канифоли, формальдегидной смолы для бакелита и всего прочего.

Вверх по Дунаю располагалась Вена, куда можно было сбывать целую прорву товара. Там покупали все, что мы предлагали и еще говорили, что им мало. Отходы лесной промышленности в виде ветвей и опилок тоже не пропадали, а служили ценным сырьем для производства спирта.

Росла и расширялась сбытовая сеть молдавских кабатчиков, которые торговали нашим товаром. Коктейли продавались самые разнообразные. Деньги пока все крутились в производстве. Снабженцы закупили красивые бутылки, и, под видом псевдоиспанского хереса "Романе-Конти", продукция нашего завода отгружалась даже в Вену.

Терпкие нотки древесины в молдавском вине на севере пошли на ура. Как выражались оптовые покупатели: "Материал был не плох." Целая поэма вкуса. А это доказывает, как много значит в германской жизни экономность и аккуратность. Достаточно вспомнить о немце, который впервые сделал сосиски.

Опять я попробовал последнюю попытку вовлечь своего отца в дело. Но при словах:

- Бать, мне тут снова ангелы снились...

Отец сразу вышел из хаты. Я уже поимел нежелательный опыт, чем обычно заканчиваются мои рассказы, поэтому держал ушки на макушке. И, полный мрачных подозрений, поспешил следом за батей. Предчувствия меня не обманули. Видя, что ногайка и вожжи меня не излечили от дури, папаша вышел во двор и, в поисках предмета для моего тщательного воспитания, стал выдирать оглоблю из телеги. Вот же бугай дурной!

Куда такой бандурой драться? Ведь пришибет. Или же все кости переломает. Не дожидаясь, пока родитель приступит к "учению", я дал со двора стрекача. Ну его! Один справлюсь. Я казак теперь взрослый, женатый, следующей весной мне 19 лет стукнет, могу жить и своим умом.

Продолжаю тему, скажу, что в начале ноября папаша получил свой долгожданный чин войскового старшины, то бишь подполковника и мы всем семейством стали дворянами, что могут передавать свой титул по наследству.

Кроме того, папашу за проявленную храбрость наградили и орденом Анны третьей степени. А в начале декабря и я получил хорунжего, то бишь подпоручика. Так что я теперь дворянин и офицер не хуже других. Могу морды бить, а могу и на дуэль вызывать.

С одной стороны это было хорошо, а с другой, все это было дерьмовой показухой. Я уже вдосталь насмотрелся на наше дворянство. И с царским правительством у меня были связаны не самые приятные воспоминания и все, что здесь происходило, лишь лавинообразно увеличивало их число. Все это напоминало неудачное первое свидание вслепую, которое обязательно закончится убийством или суицидом.

Хотите я скажу, что на самом деле это стоит? Ни хрена это не стоит! Поймай я здесь любого махрового бандита и сдай его в штаб, с сопроводительной запиской, что он тут пользуется огромным уважением у местного туземного населения, как, к гадалке не ходи, его тут же отвезут в Россию, сделают дворянином и подарят ему имение с крепостными.

Все это легко объяснимо - раз система держится на превращении своего народа в бесправных рабов, то царизм вынужден опираться на элиту, сформированную преимущественно из чужаков, иностранных авантюристов, "слуг государев", которые русский народ жалеть не будут и смогут его гнобить по-черному без всяких сантиментов.

Конечно, есть достойные исключение, я не говорю, что их нет. Более того, я искренне надеюсь, что это так. Правда, мне лично не пригодилось с ними встречаться. Но в общем, картина маслом, как иностранец - так полный и исключительный мерзавец. Так и хочется его повесить на первом же суку.

Такое положение вещей, меня, можно сказать, изрядно раздражало. Гнев сжигал мое сердце как кислота.

А мы, аборигенные дворяне, получаемся вроде как сбоку припека. Нежелательный элемент. Недаром же герой Кавказа, Ермолов, на вопрос Николая Первого, как его наградить, метко ответил:

- Произведите меня в немцы, ваше императорское величество!

Поэтому, выслуживаться перед этим режимом - занятие неблагодарное и бесполезное. Или тебя сожрут или же система сломает тебя и ты станешь таким же мерзавцем как и они. Как говорится: не садись играть с богом - у него все карты крапленые! У меня должен быть свой, особый путь. Надо создавать собственную систему.

Все это были пустяки. Умствования. Главное было - первоначальное накопление капитала, которое, как учат нас классики марксизма-ленинизма и протестантская этика - лучше всего получить банальным грабежом.

Но тут стояли серьезные препоны и преграды от самодержавия. Чем русская армия отличается от той же британской? На первый взгляд - ничем. И там и там - одинаковые уставы, правила, палочная дисциплина, еженедельные порки солдат на конюшне и прочие прелести военной службы. Но британца вербуют в армию лично свободным человеком. Тонкости вербовки мы тут опустим.