И мотнул лохматой головой в сторону воды.
Скальд кивнул, они качнули раз, качнули другой...
— Подожди, — сказал Хельги и опустил свой край на палубу. Голова мертвеца гулко стукнулась о гофрированную сталь.
Скальд встал на колени возле тела и что-то нараспев пробормотал на своём певучем, гортанном языке*.
*Примечание: Хельги сказал примерно следующее:
"Твоё место на длинной скамье займёт кто-то другой.
Тебе не суждено пировать среди героев.
Боги не приметят тебя,
Никто не поднимет полный кубок в твою честь.
Ты станешь всего лишь кормом для рыб,
Убитый предателем и им же оплаканный.
Но ты всё же свободен, и тёмная вода
Смоет проклятие чудовищной клятвы."
— Теперь давай, как это... — сказал он поднимаясь на ноги и вновь берясь за край ткани.
— На счёт три, — подсказал Скаидрис и скальд согласно кивнул.
...Три...
Завёрнутое в тряпку и перемотанное сверху грубыми верёвками тело Рекина, сына Хромуля, плюхнулось в воду и сразу же исчезло в пенном водовороте, но через пару ударов сердца снова всплыло, шагах в тридцати от кормы парома. Потом опять исчезло в свинцовых водах. И больше не всплывало. Некоторое время они стояли и молчали.
— Это была виса? Ну то, что ты читал над телом? — спросил Скаидрис.
— Угу, — ответил ему скальд.
— Красиво звучало, — сказал Скаидрис, — А о чём там говорится?
— Да так, — Хельги слегка покраснел и вяло махнул рукой, — Ничего примечательного, сплошная безнадёга...
— Красиво звучало, — задумчиво повторил Скаидрис.
Он остановился и положил свою тощую руку, что высовывалась из оборванного рукава кенгурухи, на плечо Хельги. Тот резко вскинул голову, с вызовом глядя на лива снизу вверх, но руку не скинул.
— Красиво звучало, — снова повторил Скаидрис. — Я хочу рассказать тебе кое-что, славный Хельги, сын Хрольфа. Я хочу рассказать тебе о том, что выше всех богов, вместе взятых. О том что безгранично и везде, будто нирвана или комары. О том, что такие, как мы с тобой, называют «Métal».
* * *
Они заперлись в маленькой каюте, устроившись на полу, покрытом пыльным ковром. На высокой тумбочке громоздился допотопный ламповый телевизор, а маленький журнальный столик перед ней занимал не менее устаревший видеомагнитофон, заваленный огромной кучей кассет. Встроенные динамики телевизора трещали, сипели и фонили, но Скаидрис лишь улыбался, выкручивая ручку громкости до предела.
— Так-то лучше, — удовлетворительно кивал лохматой головой лив, рассматривая руны проступающие на мелькающем жуткими помехами экране, — Варг использовал для записи этого альбома инструменты, найденные на помойке. Однако мы с тобой немного улучшили техническую изюминку записи, пропустив её через колонки телевизора Sony тысяча девятьсот девяностого года. Что скажешь, скальд?
— Великая сага, — ответил Хельги, и отёр слюни восхищения, стекающие по нижней губе.
—«Filosofem»*, — пожал плечами лив, — Хули тут можно добавить...Тащемта, остальные творения маэстро не стоят нашего внимания: у нас не так много времени, тем паче последующие альбомы«Burzum» уже не столь хороши, а поздняя музыка автора вообще не имеет никакого отношения к мéталу. Сам же Граф из угрюмого убийцы-мизантропа превратился в доброго седого дедушку, рассеянного чудака, заслужив почётное звание интернет-мема и наплодив неимоверное количество отпрысков. Не будем более о нём.
Лив щелкнул кнопкой на панели: приёмник поднялся вверх — длинные пальцы выудили кассету и небрежно швырнули ту в угол каюты.
— Однако я вижу, что ты несколько прибился, скальд, а современное творчество твоих соплеменников погрузило тебя в сумрак, свойственный вашей северной натуре. Отведай кое-чего другого.
— А есть что-нибудь с голой тёткой, как на«Mother North»* от Satyricon? — смущённо вопросил Хельги.
— Клипов с сиськами полно, — скривился лив, — Да только музыка к ним — полный отстой. Я знакомлю тебя с андерграундом, а достойную порнушку мы посмотрим в другой раз. Тащемта, в мéтале полно девчонок, которым вовсе не обязательно светить голой грудью: их музыка изрядно навевает.
Лив щёлкнул кнопкой: на экране появилось изображение концертной сцены, залитой багровым светом. Музыканты замерли, широко расставив стройные ноги, обтянутые кожаными лосинами. Скальд вгляделся в женские лица, размалёванные зловещим чёрно-белым корпспейнтом и заявил:
— Мне знакомы эти дивы: это жрицы Уппсалы.
— Вот эта, — он ткнул пальцем в телевизор: рыжая гитаристка предсмертно хрипела в микрофон, — Обскура, правая рука Дизы, верховной владычицы храма Высокого.
Теперь уже лив несказанно удивился:
— Охуеть! — молвил тру-мéтал, обратив к викингу перекошенное лицо.
— Это действительно Ханна ван ден Берг* по прозвищу «Obscura»... Ну-ка, погоди-ка...
Лив порылся в куче кассет: вытащил одну, заменил и спросил настороженно:
— Узнаёшь?
— Узнаю, — кивнул головой Хельги, — Это она: Диза* — верховная жрица святилища Повешенных в Уппсале.
— Вот, блять... — лив недоуменно почесал макушку, — Ну как такое может быть? Здесь эти женщины являются гениальными музыкантами и поэтами, а в прошлом они — жрицы языческого культа.
— Ну как? — пожал плечами Хельги, — Есть одно объяснение. Я учил ваш язык с помощью нескольких книжек, что нашлись в моей каюте. Так вот: в этих сагах описывается сдвиг реальности — времени и пространства — примерно то, что произошло с нашим драккаром.
— И что там в этих книжках? — поинтересовался Скаидрис.
— Один великий воин из вашего времени шёл как-то по улице, — ответил Хельги, — Где его приложило чем-то тяжёлым и прямо по голове: то ли кирпичом с крыши, то ли пустой пивной бутылкой, вылетевшей из подворотни. Открывает, значит, он глаза, а вокруг всё другое. Бородатые люди в доспехах со щитами и мечами, или люди в камзолах, треуголках и с саблями, или вообще — с дубинами и в шкурах. Ничуть не растерявшись, наш бравый перчик насувал самому крутому; занял его место: организовал успешную охоту на гигантского мамонта, или построил неприступный замок, или, возглавив единственный трухлявый драккар, разбил в пух и прах флот противника. За что стал искренне любим народом, а принцесса, она же дочь вождя племени, или пиратская капитанша, впечатлённая подвигом и неотразимой харизмой, тут же дала этому проходимцу. И вот, на пике славы, наш герой выходит из таверны, пещеры или спускается по трапу корабля и вдруг сверху, неотвратимо и по канонам, прилетает каменюка, глиняная кружка, полная эля, или ломается прогнившая доска сходней. Злая шутка судьбы: наш герой вновь оказывается в своей однокомнатной квартирке, с пустым холодильником, ржавым водопроводным краном и одноглазым голодным котом.
— Ага, — согласился Скаидрис, — Базара нет: путешествия во времени — явление необъяснимое и бессмысленное. Реально нонсенс.
— А это «Konvent»*, — подсказал он скальду: тот восхищённо разглядывал четверых толстушек, оголтело размахивающих длинными хаерами, — Такой ортодоксальный дум нынче редкость.
— Люблю полненьких, — зарделся юный викинг.
— Вопрос тебе, бро, — Скаидрис снова сменил кассету, — А её ты не встречал в ваших храмах, святилищах, или, на крайняк, в мрачной хижине на краю языческого погоста?
Скальд внимательно вгляделся в изображение одутловатой женщины с длинными, до земли, волосами, отвислыми грудями и окровавленной рожей.
— Ты чего? — лив толкнул в плечо побледневшего скальда.
— Кто эта валькирия? — спросил юноша.
— Ивонна Вильчинска*, — ответил лив, — Исполняет свой знаменитый «Nocturnal March».
— Кажется, я влюбился, — прошептал Хельги, отматывая плёнку в самое начало.
*Примечание: «Filosofem» — альбом "Burzum" 1996-го года.
*Примечание: «Mother North» — видеоклип на одноимённую композицию норвежской группы «Satyricon».
*Примечание: «Ханна ван ден Берг, по прозвищу «Obscura» — лидер нидерландской женской блэк-мéтал группы «Asagraum».
