— Понял?

Он понял. Плотные, облегающие колготки гордых ливонских женщин, ручной работы, с толстыми фигурными швами, бывшие изначально кремовыми, теперь же превратившиеся в грязные окровавленные лохмотья, с глухим треском разорвались.

Соткен, сопя и хлюпая  носом, ворчала, сражаясь с молнией  на его зауженных джинсах, бывших ранее небесно-голубыми, а теперь превратившимися в драное трико пропившегося арлекина. Застёжка не поддавалась, удерживая в тесном плену неистово пульсирующее чудовище.

Соткен сжала в руках края ширинки и с силой рванула в разные стороны.

Елдак оказался на свободе и Соткен, торопившаяся засунуть его в надлежащее место, восторженно пискнула, обнаружив, что орудие мальчугана имеет потрясающий размер, да к тому же обладает весьма волнующей, искусственно созданной кривизной.

Изнемогающий от желания, изогнувшийся всем телом Скаидрис, торопливо    помогая хрупкой женщине насадить себя на его кривой хер, также удивлённо хмыкнул, обнаружив, что существует нечто, мокрее воды.

Соткен яростно запрыгала сверху, шикарные французские косы, уложенные в подобие демонических рогов, растрепались, расплелись. Она бешено крутила спутанным хаером, словно оказалась на концерте среди тысячи озверевших слушателей, а не прыгала на хрене тощего мальчишки, где-то в виртуальном фантасмагорическом мире, куда, увы, занесла её нелёгкая.

Кривушка кричала в голос; от её диких прыжков яйца юноши, сжавшиеся в тугой мешок, ощутимо бились о камни мощёной улочки. Лив ухватил застёжки бронежилета на груди Соткен и рванул в стороны.

Она торопливо избавилась от брони, а затем дёрнула шнурки чёрного жилета с серебряным затейливым тиснением. Великолепные, огромные, но невозможно упругие сиськи вывалились наружу и лив, рыча, как раненный зверь, потянулся к ним губами.

Вытянув тощую шею, он приподнялся, точно телёнок, ловя слюнявым ртом крупные розоватые соски, как вдруг заметил за спиной остервенело прыгающей на нём Соткен, несколько силуэтов: мертвецы приближались, смущённо скалясь.

Стараясь ничем не потревожить дико кричащую неистовую женщину, размахивающую развалившимися косами и грандиозным бюстом, Скаидрис приподнял рукой приклад винтовки. Длинная очередь распорола пелену тумана и подглядывающих оттуда зомби.

— Давай уже, — взвизгнула Соткен и, резко размахнувшись, врезала ладонью по его бледной, истекающей татуированными слезами, щеке.

Дама находилась в шаге от кульминации: полностью погрузившись в транс, маленькая женщина мастерски исполняла свой танец яростной любви.

— Я иду, мамочка, — взвизгнул лив, и собрался откинуть в сторону неуместное оружие, но снова поднял вверх ствол и дал короткую очередь.

Два удара сердца спустя, на склизкую средневековую брусчатку, пронзительно визжа, плюхнулась с неба горбатая старуха в истлевшем балахоне. Её череп, обтянутый редкими седыми космами, треснул как кокос, сбитый с пальмы меткой мартышкой, и разлетелся кровавыми брызгами, щедро заляпав обезумевших любовников. Пузатая склянка, наполненная горючим, прилетела следом и, полыхнув о мостовую, превратила поверженную ведьму в пылающий факел. Облезлая метла на длинной гнилой рукоятке пизданулась с неба последней, чётко и зрелищно завершив сцену крушения.

Хриплые крики возвестили наступление чудовищного оргазма, что унёс их в такие непостижимые измерения, по сравнению с которыми космические ебеня далёких созвездий — всего лишь симпатичный цветочный садик. Их сознания слились и бесследно растворились, поглощая сами себя и окружающий их мир, отрицая и утверждая его реальность и его нереальность.

* * *

Что-то тревожное вырвало Бездну из объятий глубокого забытья. Там было спокойно, мокро и сладко; а теперь она вновь вернулась в это тело, сюда, в средневековый город, наводнённый восставшими из могил солдатами. Она не знала, сколько пробыла в отключке: когда Монакура прикрыл её собой, опрокинув на спину, Бездна ударилась затылком о булыжники и погрузилась во мрак. Что-то тяжёлое давило сверху, словно необоримая железнодорожная рельса. Мучительно стеная, она выбралась из-под неподвижного огромного тела, раскидав обломки гробовых досок. Нащупала приклад Диемако и приподнялась на одно колено.

Очень вовремя: строй мёртвых солдат, разделившись пополам взял в клещи пьедестал с бронзовым обрубком. Йоля всё так же сидела на заднице, прислонившись спиной к холодному граниту пьедестала. Ноги широко расставлены, руки обхватили склонённую голову, медно-красные волосы завесили лицо.

Хищные тени нависли над предводительницей Волчьего Сквада: когтистые руки мертвецов, сжимающие зазубренные уродливые клинки, тянулись к её беззащитному телу.

Аглая Бездна упёрла приклад Диемако в плечо:

— Очнись, пизда конопатая!

Её визг и сухие хлопки выстрелов нарушили замогильную тишину; автоматная очередь хлестнула по призрачным теням, и пули зацепили постамент. Тот посёкся гранитной крошкой, обдав сидящую внизу женщину жалящим дождём, но впавшая в оцепенение Йоля не шелохнулась. Бездна стреляла, пока не кончились патроны. Колеблющиеся, будто сотканные из тумана мертвецы, облачённые в причудливые доспехи, рвались в клочья, осыпаясь на брусчатку горстями бурого пепла.

— Держи вот, — Монакура приподнялся на локте, он протягивал девушке полный магазин.

Изо рта барабанщика сочилась кровь, окрашивая бороду красным. Монакура напоминал людоеда из детской книжки-раскраски. К вонзившемуся в плечо ятагану прибавилось копьё — торчало у него из спины.

— Бери в прицел правую сторону от жопы, — прохрипел сержант,— Я возьму левую; не покроши Йолю.

— Я уже пыталась, и поняла: нашей тётеньке совершенно похуй, как умирать, — буркнула Бездна и нажала на гашетку.

Они снова стреляли, пока не кончились патроны. А когда кончились, поменяли магазины и опять стреляли. Мёртвые солдаты осыпались на плиты мостовой лишь прахом, да кусками ржавых доспехов, а на их место вставали новые. А когда патроны кончились совсем, Бездна отбросила винтовку и, крепко обняв гиганта за шею, закрыла глаза.

— Ух, — выдохнули десятки мёртвых глоток и в небо взмыла туча смертоносного железа.

* * *

— Восхитительная смерть, — прошептала призрачная фигура, смахивая с прорези в рогатом топфхельме скупую слезу.

* * *

Аглая Бездна ожидала ощутить, как проламывается её череп и расходится рассечённая плоть, но вместо этого раздался оглушительный свист — так кричит пламя, вырвавшись наружу сквозь ствол огнемёта. Девушка приоткрыла глаза и вскочила на ноги: пространство вокруг памятника сверкнуло багровыми всполохами, сметая призрачное воинство. Над пьедесталом с бронзовой задницей возник ослепительный столб: колонна голубого света устремлялась вверх, в бесконечность, мимо жёлтой, ущербной луны, мимо мерцающих звёзд, мимо кружащихся вокруг них бесконечных вселенных. Из этого столба света, кувыркаясь и каркая, вывалилась огромная взъерошенная птица, и голубой луч тут же взорвался, разлетевшись миллиардом мерцающих кристаллов. Ворон, размером с овчарку, вскочил на чешуйчатые лапы и, точно прицелившись, клюнул Йолю прямиком в темечко. Потом прыгнул вверх на обрубок, и склонил голову набок, наблюдая пробуждение госпожи лейтенанта.

— Грим! — радостно возопила Аглая и хлюпнула носом.

Птица каркнула и взмыла вверх, исчезнув за остроконечными черепичными крышами.

Сержант и его приёмная дочурка держали друг друга в тесных объятиях, завороженно следя за неторопливо развёртывающимся действом.

Руки, затянутые в потёртую кожу, нащупали рукоятку датского меча, обнажённые, согнутые в коленях ноги распрямились: Йоля, прижимаясь спиной к гранитному постаменту, медленно скользнула вверх. Ряды мертвецов, снова подступающих к памятнику, ощерились острой сталью. Метнулись копья и пики, ломая наконечники о холодный камень: они нашли лишь пустоту, красноволосая женщина уже стояла наверху, приобняв рукой гордо выпяченную бронзовую жопу. Немного покрасовавшись, Йоля спрыгнула вниз, в самую кучу мертвецов. Через несколько ударов сердца неведомая сила разметала строй щитов, будто игральные карты; трещали ломающиеся древки копий и алебард, хрустело ржавое железо доспехов, лязгала сталь сталкивающихся клинков. Пуу и Бездна видели лишь мелькающее серебро росчерков датского меча; движения предводительницы оставались непостижимы взору, фигура Йоли превратилась в непрерывное размытое движение. Размылась и реальность: превратилась в постоянно изменяющийся калейдоскоп образов и видений. Гигант с торчащим из спины копьём и растрёпанная окровавленная девчонка, широко распахнув глаза, внимали колдовскому поединку.