* * *

«Эта девчонка — не просто дурашка», — думала Соткен, глядя как Невенка отрешённо пырится в пламя очага, возле которого хлопотал сам Его Преосвященство, — «Судя по всему, она неплохо владеет мечом, а значит контролирует своё сознание. Наверное она из этих, придурковатых прорицателей, как их там... Блаженные, что ли».

Когда Ньяла свернула на указанную Невенкой тропинку, в конце той и правда обнаружился крепкий бревенчатый дом — именно то, что им было нужно для ночлега. Камин вначале никак не хотел гореть — весь дым шёл в помещение, но вскоре Теофил Рух вышел победителем из этой схватки. Дом проветрили и теперь, чумазый и довольный, горбун сидел на корточках возле пламени и развлекался обжариванием кусков мяса, нанизанных на длинное лезвие полуторного меча. Невенка и Соткен молча ожидали ужина. Пахло вкусно.

Соткен вытащила из кармана фотографию, полученную от епископа, но теперь не роняла снимок, будто он мог обжечь.

— Селести, — проговорила корякушка, поглаживая копну великолепных волос, ниспадающих на плечи изображённой на фото девушке, — Безжалостный инквизитор, и, по-совместительству, оборотень. А ещё некромант, объявивший себя воплощением древнеегипетского божества. Курва пандемониум, одним словом.

— Эй, — она легонько толкнула Невенку, — Очнись, и объясни мне, кто на самом деле эта пройдоха?

— Я не знаю, — Невенка подняла на жещину свои безумные глаза, — Может, она и правда богиня.

— Ерунда, — фыркнула Соткен, — Богинь не существует.

Теофил Рух улыбнулся одними уголками рта и одобрительно взглянул на кривушку.

— Она, несомненно, обладает сверхъестественными способностями, но до богине ей, как до Марса пешком. Однако согласен — эта сука смертельно опасна.

Невенка лишь грустно улыбнулась.

— Уже прогресс, милый Тео. Особенно для такого упёртого барана, которым ты, в сущности, и являешься. Жаль, что осознать «смертельную опасность» Селести тебя заставила смерть трёх твоих товарищей. И пропажа четвёртого. Кстати, что там с мясом? Я голодна.

Теофил Рух вытащил из очага потемневший клинок. Тот аппетитно шкворчал кусками нанизанной плоти.

— В гибели наших товарищей виноваты те девушки, которых привёл с собой в наше убежище недальновидный брат Юрген. Думаешь, я просто так на него наехал? Девчонки его просто использовали. Использовали, чтобы получить ещё больше жертв. И сейчас используют. Они уверены, что мы явимся спасать брата Юргена.

Соткен впилась зубами в поджаренный кусок мяса — дымящийся, истекающий прозрачным соком. Она зажмурилась от удовольствия, по её подбородку потекли струйки кровавого соуса.

— Это то, что я думаю? — серые глаза вопросительно скосились в сторону епископа и тот неопределённо покивал лохматой головой.

— Прекрасно, — подметила корякушка, угрызая крепкими зубами податливую мякоть, — Всю жизнь хотела попробовать, но так и не довелось.

— А мы явимся спасать нашего брата? — спросила Невенка Оскаала, — Он бы точно пришёл за мной.

— Он влюблён в тебя по уши. Или загнался, что влюблён по уши, — ответил Его Преосвященство, — Тебе нужен этот растяпа?

— Нужен, — потупилась Оскаала, — Но на рожон я не полезу. Мы попросим Селести помочь нам. Она нам Юргена, а мы ей — то, что она от нас хочет.

Девушка замолкла, прекратила жевать и вновь уставилась в огонь пустым взглядом.

— А может она хочет превратить вас в ходячих мертвецов, — уточнила Соткен, — С неё станется. У неё уже такие есть.

Теофил Рух бросил на кривушку нежный взгляд, полный обожающего скепсиса, после чего поднёс ей чайную кружку, полную красного вина. Вино вставило ту моментально:

— Я сама их видела, — распалялась Соткен. — У неё даже фараон есть. Дохлый. А ещё викинги. Я, кстати, собственноручно порешила с десяток этих непобедимых драконов моря. А с двумя перепихнулась. Одновременно. У одного из них был самый маленький...

— Ладно, — громыхнул Его Преосвященство, и с силой опустил клинок на первую, попавшуюся под руку, мебель, — Basta, anima mia. Давайте готовиться ко сну. Я буду стоять на часах, потом Невенка меня сменит. Утро вечера мудренее, как говорят в России. Утром решим, что нам делать.

— Она тебя просто провоцирует. Не думала, что то, что у тебя болтается между ног, милый Тео, способно лишить тебя разума. А дежурить я не буду. Мне завтра ещё с высшими вампирами биться. Пусть эта ведьма дежурит.

— Вряд ли мы уснём. Я, например, ничего такого, что бы мне понравилось, от вас не услышала. Меня не прельщает ни встреча с Селести, ни битва с вампирами. Поэтому, лишь только вы уснёте, я вас прирежу и уеду, — пообещала Соткен, и закутавшись в рваное тряпьё, растянулась на диване возле очага.

— Но, если уж выбирать, то я предпочла бы битву с вампирами. Я не хочу больше встречаться ни с Йолей, ни с её прихвостнями. Судя по всему, меня ждёт суровое наказание, — кривоватая женщина глубоко зевнула.

— А как ты оказалась в этой шайке? — спросила Невенка, но горбун приложил ко рту палец и Оскаала замерла.

Вскоре со стороны кушетки раздался густой и басовитый храп. Горбун удовлетворительно кивнул:

— Я подмешал ей снотворное в вино. Помоги мне связать её, — сказал Его Преосвященство, — А потом подержи. Первым делом я должен добраться до её бюстгальтера.

* * *

— Стой, — Арманда вытянула вперёд тонкую обнажённую руку, отливающую синевой замороженной мертвечины, и придержала Флёр, которая брела на полкорпуса впереди.

— Чувствуешь? — вампиресса задрала кверху лицо. Ноздри её аккуратного носика интенсивно раздувались.

— Дым, — констатировала Флёр, нюхнув ночного рижского воздуха, — Старая мебель и жареные крысы.

— Приятный сюрприз. Я была уверена, что мы употребили всех жителей этой части города ещё года три назад, — Арманда свернула в узкий проулок и зашагала вперёд, — Пойдём, нанесём выжившим визит вежливости. Мы как раз к ужину.

Ударил ощутимый мороз, и снег, нападавший за предыдущий день, превратился в плотный наст, хрустящий под ногами.

— Скажи, сестричка, почему такие, как мы, не отражаются в зеркалах, но, в то же время, оставляют следы на снегу.

— Понятия не имею, никогда над этим не задумывалась, — Арманда, шедшая теперь первой, замедлила шаг, и развернулась к сестре, глядя на цепочку следов, тянувшихся за двумя парами тощих ножек, обутых в розовые «конверсы».

Она пожала плечами:

— Кстати я могу их и не оставлять, — она снова пошла вперёд, — Вот смотри.

Теперь грязные кеды скользили по снежной поверхности бесконтактно, словно босые ноги Иисуса по водам Галилейского моря.

Арманда вошла в низенькую арку, Флёр последовала за ней, и сестрички оказались возле неприметной дверцы, каких сотни в старой Риге — древних, деревянных и безнадёжно запертых.

— Думаю, нам сюда. Уверена, что хозяева попытаются воспользоваться другими ходами к отступлению, и не соизволят радушно принять дорогих гостей. Поэтому, ты, Флёр, обойди домик и войди с чёрного хода. И не жди приглашения. Это — глупые человеческие предрассудки и наивные суеверия. Как и насчёт солнца, серебра, святой воды, чеснока и никчёмных христианских символов.

Флёр изобразила акулью улыбку и убежала.

Нога, обутая в высокие кеды, с размаху влепилась в дверь. Полетела щепа; грузно рухнул на пол выбитый массивный засов. Створка распахнулась и повисла, удерживаемая ржавой цепью. Арманда намотала ту на ладонь и вырвала вместе с креплением.

— Можно войти? — испуганно пискнула она в темноту, и вошла, не дожидаясь ответа.

Внутри было темно и тихо, как в могиле. Однако запах дыма и жареного мяса, явно указывал на присутствие здесь кого-то живого. Кто-то решил основательно перекусить. Арманда дошла до конца тесной прихожей и остановилась возле входа в маленькую гостиную. Тут было смрадно. Свет от пылающего камина подчёркивал густые клубы вонючего дыма, плавающие в помещении.

— Выходи, хозяин, — Арманда приблизилась к очагу и осмотрелась, — Познакомимся поближе. Поговорим. Мы любим разговаривать с живыми. Мы не испытываем к ним никакой злобы. Ничего личного. Так уж вышло, что вы — наша еда. Мы любим нашу еду.