Она вздохнула, и проверив у лежащего пульс, ощупала рану.

— В операционную его. Нам всем повезло. Сейчас я на творческом подъёме. Правда поднялась невысоко.

Скальда Хельги одарили уничижительным взглядом, после чего маленькая кривая женщина в дурацком летнем платье подхватила за ствол своё ружьё и исчезла в сумраке коридора.

* * *

— Какая прелесть, — бледная рука, покрытая затейливой вязью синих татуировок, поднесла изящную фарфоровую чашечку к приоткрытым алым губам.

Морриган слегка подула на дымящуюся влагу и жадно опорожнила стакан кипятка. Сигни поморщилась. Старый Аарон неодобрительно покачал головой.

— Можно мне ещё, — Женщина в алом платье поставила опустевший сосуд на маленькое блюдце, стоящее на столе, за которым они все расположились.

На перламутровом ободке чашечки, там, где к нему прикоснулись губы Морриган, остался кровавый отпечаток.

Йоля оторвалась от созерцания обкусанных ногтей, и выжидающе уставилась на тощего мертвеца, одного из шести телохранителей Великого Джета, стоящего у неё над правым плечом.

Живой труп, наряженный в драный, покрытый грязно-жёлтыми пятнами передник, одетый поверх промасленного комбинезона, не шелохнулся. Взгляд печальных очей, закрытых мутными бельмами, пронзал стальные стены парома и бескрайнее море за ними.

Госпожа вздохнула, и, сняв роскошные ноги, обутые в проклёпанные сапожища, с поверхности стола, встала, вознесясь медно-красной головой к высокому потолку кают-кампании. Обнажённая рука, покрытая ссадинами, царапинами и веснушками, потянулась к заварочному чайнику.

— Можно мне без кипяточка, — произнесла Морриган, жадно наблюдая за коричневой струйкой, изливающийся в её кружку. — Разводить чай кипятком — варварство.

— Чавку обожгла, — согласился с ведьмой капитан Аарон.

Маленькая чашечка наполнилась, и вскоре чай перелился через край, залил блюдце, а затем пролился на столешницу.

— Спасибо, Госпожа, — поблагодарила Морриган, и только тогда Йоля подняла носик чайничка кверху.

— Выпей ещё чая, — обратилась древняя ведьма, наклоняясь к Сигни.

— Ещё? — возмущённо захлопала ресницами девочка. — Я пока ещё ничего не пила.

— Вот и выпей, — Морриган указала ей на чашку.

— Тебе сладенького? — заботливо поинтересовалась она, и, не дождавшись ответа, перевернула сахарницу в переполненный сосуд: лужа под блюдцем увеличилась вдвое.

— Пей, моя ненаглядная, — изящная рука нежно погладила малышку Сигни по голове.

— Чайку отведали, теперь время беседы, — Морриган откинулась в глубокое кожаное кресло и, подхватив маленькую Сигни, усадила себе на колени.

Девочка поёрзала, устраиваясь поудобнее и потянулась к чашке, плавающей в луже пролитого на стол чая.

— Значит ты всё это серьёзно, Госпожа, — синие пальцы погрузились в белокурые локоны девочки.

По руке Морриган медленно ползла бриллиантовая змея, обвивая обнажённое предплечье, словно кольца позеленевшего от времени медного браслета.

— Не прикидывайся дурой, Великий Упуаут, — женщина в алом скорчила кислую гримасу в ответ на выгнутые тонкой дугой йолины брови. — Я имею ввиду открытый вызов Архистратигу и всем его рабам.

Морриган побарабанила по столу пальцами и уставилась на Йолю, которая продолжала хранить на лице выражение конкретного потрясения. Ведьма постаралась сдержать раздражение, но тут поняла, на что именно так воодушевлённо таращится её собеседница.

Малышка Сигни сидела к ней спиной, на её собственных коленях, и Морриган не сразу заметила, что руки девочки плотно обхватывают края чашечки с чаем, приподняв ту над столешницей. Влага, переполняющая сосуд, застыла вязкой коричневой массой, и ни одна капля не перелилась через край, пока губы девочки тянулись к ней.

— Но это ж, блядь, никакая не магия, — восхищённо произнесла великая кельтская колдунья.

— Угу, — хрипло ответила ей Йоля, облизывая пересохшие губы и внимательно наблюдая, как малышка Сигни вкушает чаёк.

— Ты же тоже так можешь, Волк.

В голосе Морриган слышалась робкая надежда.

— Ну, почти, — предводительница глубоко вздохнула и ткнула локтем замершего возле неё дохлого гарсона.

Тот встрепенулся и вскоре все остальные чашечки чайного сервиза, стоящие до этого момента пустыми, наполнились благоухающим напитком.

— Могу, но не совсем так. Вернее сказать — совсем не так, — поправилась Йоля. — Я настолько замедляю время, что окружающие просто напросто не способны это заметить. Им кажется, что это я ускоряюсь.

— Но ведь и это никакая не магия, Госпожа, — вновь завистливо произнесла Морриган.

— Верно, Морри. Но эта малышка ничего не замедляет, и не ускоряет. Она просто-напросто осознаёт суть вещей, что, как мы с тобой хорошо знаем, есть пустота.

Морриган отобрала полупустую чашку у Сигни, мимолётно обозрела сосуд и поставила на стол. Потом развернула девочку к себе лицом и уставилась в синие наглые глазёнки.

— Дай мне ещё чая, Морриган, — попросила девочка.

— Не дам, ночью ссаться будешь, а Волк говорит, что вместо стульчака на горшке твоя задница находит массу пренеприятных приключений. Так что хватит с тебя чая, моя ненаглядная.

Сигни надула губки, и обхватила шею женщины двумя руками, зарывшись носом в её роскошные космы, свисающие с плеч. Оттуда порскнула пара змеек. Одна заползла в глубокий вырез алого платья, а вторая сползла Сигни на спину, но та будто бы и не заметила прикосновения холодной гадины.

Йоля отхлебнула чайку и обратилась к гостье.

— Отвечу на твой вопрос, моя хорошая. Насчёт открытого вызова. Да, я решилась, но мне нужны соратники.

Морриган одобряюще кивнула головой и оттуда вывалилась ещё пара-тройка змеек. Женщина в алом состроила из пальцев своей руки злобную синюю козу, и, приставив её к макушке своей головы, вопросительно глянула на Йолю.

— Упаси меня господи, — ответила та на её немой вопрос, — Только не этот неудачник. Этот старый козёл опять пытался меня убить — от коварства и собственного бессилия. А может хотел слегка потренироваться, оценить собственные силы, прежде чем самому выступить против Архистратига. Неважно. Я надрала его надменную жопу. Я и мои прихвостни.

— Во дурень. — протянула Морриган. — Он и ко мне приходил. Мол так и так — помоги. Упуаут — горд и несговорчив. Жидов не любит. Все мои предложения отвергает. Уговори Волка, вы ведь подруги.

— Во как! — Йоля оживилась и, положив на сплетённые вместе кисти рук свой квадратный подбородок, доверительно глянула на собеседницу. — А ты что?

— А я что? — Морриган хитро сощурилась и облизнулась, — Я тему сменила. Отвлекла Князя. Так отвлекла, что он и не вспомнил, чего от меня хотел.

— Понятно, — едко заметила Йоля и сощурилась в ответ.

— Ах, он же такой красавчик, — Морриган отвела взгляд от волчьих глаз подружки и мечтательно зажмурилась.

Звонкий шлепок по застеклённой стене кают-кампании заставил обеих сплетниц обернуться в ту сторону. Из мрака ночи вылетело что-то чёрное, похожее на гибкий резиновый трос, увенчанный на конце острым шипом и снова шлёпнуло по стеклу.

Потом чешуйчатый хвост исчез, из темноты проявилась чудовищная рожа и прильнула к панорамному окну.

Эта вытянутая морда, несомненно принадлежавшая древнему ящеру, растянулась в глумливой улыбке, демонстрируя четыре ряда ужасных кривых клыков и раздвоенный змеиный язык, толщиной с руку пещерного тролля.

Треугольную голову рептилоида украшали многочисленные шипы, длинные ослиноподобные уши, выбивающиеся из под гривы спутанных косм, и три пары рогов. Первая параявлялась самой маленькой и походила на зубья от вил, что причудливо изогнул при ковке пьяный в драбадан кузнец.

Втораяпара была намного длиннее — абсолютно прямые, они имели витую форму, грязно пародируя целомудренное достоинство легендарных аликорнов.

Третья, самая ужасающая пара, своими ломаными линиями недвусмысленно навевала образы древних, запретных символов.

Острый нос чудища формой напоминал огромный клюв гигантского ворона.