Лирический колорит создается изображением всей гаммы чувств Сашука и, как почти всегда у Дубова, пейзажами — их мягкость, задумчивость совмещается с реалистической точностью рисунка. Детали пейзажа соотносятся с внутренней темой повести. Сашук сидит над обрывом, смотрит на море. «Чайки бесшумно скользят на распростертых крыльях, потом поворачивают и летят обратно, как патруль. Время от времени то та, то другая камнем падает на воду и снова взмывает вверх, держа в клюве рыбину. Чайка на лету заглатывает ее и опять неторопливо летит туда, потом обратно. А один раз большая чайка нападает на маленькую и отнимает у нее добычу. Маленькая чайка кричит, и тогда громко, пронзительно начинают кричать и другие чайки. Должно быть, они тоже возмущаются и сердятся на здоровенную ворюгу...» (т. 3, стр. 151).

Тема несправедливости, тема беззащитности маленьких вошла в пейзаж.

Драматический элемент повести определяется как раз встречей Сашука с таким ворюгой. Но об этом чуть позже.

Кроме бригадира артели, который не раз вступается за Сашука, важное и благодатное для мальчика знакомство — «бандит» Жорка. На самом деле он вовсе не бандит. Мать ворчала — «зачем этого уголовника взяли» — и требовала от Сашука: «Ты от него подальше, слышь, сынок?» А Жорка стал мальчику верным и внимательным другом.

Ребенок чуток. Когда ему говорят, что человек дурной, а мальчик видит, что он добр и справедлив, то верит своему впечатлению. И тут тоже нелегкие переживания, трудные мысли — как понять, почему про человека говорят плохо, когда все поступки его хороши.

Жорка рассказал Сашуку, за что в тюрьме сидел: запустил чернильницей в самодура-начальника, который людей мордовал. «Там почти сплошь бабы работали. А бабы известно: молчат да плачут». За них и заступился Жорка. Дело было давно, в 1952 году. Потом пересмотрели, выпустили...

Сашук интересуется:

«— А где он теперь, этот... самордуй?

— Самодур? Не знаю... Может, и сейчас в начальниках ходит».

Жорка горяч, нетерпим к плохим людям и дурным поступкам. Ему надо расправиться со злом тут же, не медля ни минуты. У него сжимаются кулаки — и пускал бы он их в ход, если б не другой справедливый, по спокойный, положительный человек, бригадир Иван Данилович. Жорка дал ему слово — не драться. Он грубоват, но добр, возится с Сашуком, приучает его не бояться моря, избавляя от страха, который заронило в душу мальчика слово «бездна». И Сашук тянется к нему — Жорка говорит с мальчиком без снисходительности, без пренебрежения, с которыми так часто приходится встречаться малышам. И защищает его. И знает, что подарить. Принес Сашуку кухтыль — один из поплавков, на которых держатся сети. Море выкинуло, а Жорка подобрал. Если бы еще один найти, да связать их веревкой — такие пузыри получатся, что плыви куда хочешь. Но вещь волшебна сама по себе, безотносительно к пользе, которую может принести.

«[...] Сашук бережно несет кухтыль под навес, укладывает на обеденный стол и рассматривает со всех сторон. Стекло толстое, зеленоватое. Оно такое сделано или стало зеленым от того, что плавало в море?.. Может, и в середке что-нибудь есть? Но середку рассмотреть трудно — сетка мелка и густо облеплена ракушками. Они так плотно приросли, что никак не отколупываются; ноготь сломался, а ни одна не стронулась...» (стр. 166).

Волшебство бесполезной вещи понимает Жорка, потому он и близок Сашуку.

А вот Игнат Приходько, тоже один из рыбаков артели, не способен к такому восприятию: «Бесполезная вещь, хотя... если разрезать пополам, полумиски будут». Это не случайное замечание — тут характер, мироотношение. Ты «должен с малолетства привыкать себе на пользу стараться»,— учит Игнат мальчика. Он презирает Жорку: «Шалтай-болтай, живет врастопырку. Ни кола, ни двора, штанов лишних и то нет...» А у Игната прочный сундучок. «Что в нем, Сашук не видел, так как сундучок всегда заперт висячим замком, а если Игнат его открывает, то обязательно поворачивается так, чтобы никто заглянуть не мог». И Жорка ненавидит скупердяя, жадюгу Игната. Характеры резко противопоставлены, поступки, как увидим, тоже. Работая над «Мальчиком у моря», Дубов, очевидно, думал о читателях помоложе тех, для кого писал «Горе одному». И с безошибочным чутьем иначе строит повесть. Сопоставления здесь резче, очевиднее, поступки добрые и злые изображаются рядом или в самом близком соседстве; хорошие люди вступают в спор с дурными.

Мы не найдем здесь, как в романе «Горе одному», разработанных биографий, которые определяют склад характера и мотивы поведения действующих лиц. В «Мальчике у моря» изображение поступков человека отчетливо обозначает его характер, поведение объясняет его судьбу (например, Жоркину тюрьму). Такой метод психологического раскрытия образа доступнее восприятию детей младшего возраста.

Но в этой доступности, простоте нет и следа упрощений — «Мальчик у моря», как все зрелые повести Дубова, увлекает, волнует в равной мере и детей и взрослых. Психологическое содержание не обеднено — изменен только способ его раскрытия. И десятилетним читателям ясно, что столкновения между героями повести обусловлены различием их характеров и отношения к людям; ясна им и направленность повести — к защите добра и справедливости. А взрослых обогатит образ Сашука. Писатель с такой отчетливостью и эмоциональной силой изобразил переживания, которые вызывают у мальчика поступки взрослых, что наша мысль невольно идет за пределы изображения, вызывает раздумья об опасности небрежного отношения взрослых к детям, о душевных последствиях этой небрежности для маленького человека.

Злобность Игната, который презирает, ненавидит все, что не дает выгоды, приводит к драме для Сашука. Рыбаки вернулись с моря; в суете на причале азартное участие принимает Бимс — так Жорка назвал Сашиного кутенка. Щепок «подкатывается под ноги Игнату. Тот зло пинает его сапогом. Бимс коротко, будто подавившись, вякает, взлетает в воздух и падает в море». Его вытаскивают, но щенок мертв.

Молча стоят рыбаки. «Сашук слепнет от слез, отчаяния и ненависти». А Жорка «медленно и страшно распрямляется [...] сгребает Игната за грудки и заносит над ним кулак». Ударить не дал Иван Данилович. «Несколько секунд Жорка сумасшедшими глазами смотрит на Ивана Даниловича, жилы у него на шее так вздуваются, что кажется, сейчас лопнут. Он опускает кулак и отталкивает Игната [...] — Иди, гад... чтоб я тебя больше не видел!» (стр. 219—220).

Тут и становится очевидным, что привело в тюрьму Жорку сочетание ненависти ко злу с бешеным темпераментом.

Беспомощности Жорки, который пытается расправиться со злом кулаками, противостоит сильная спокойствием и разумом справедливость бригадира Ивана Даниловича. Беспомощность Жорки роднит его с Сашуком. Оба беззащитны перед злом — один по свойствам характера, другой — по возрасту.

Потрясение, которое пережил в тот день Сашук, очевидно, запомнится ему навсегда. Одна из самых важных для Дубова тем — она проходит почти во всех его повестях: огромная значимость впечатлений детства для всей жизни человека и, пожалуй, в первую очередь для формирования его нравственного облика. Правда, не всегда бывает, что зло, нечестность или жестокость, с которыми сталкивается ребенок, возбуждают в нем благородное отвращение, вырабатывают моральную щепетильность и жаркое стремление к борьбе со всяческой низостью, как у Алексея Горбачева. Все знают, что часто дурная среда оказывает разлагающее влияние. Тем важнее, что Дубов знакомит читателей с подростками, которые убегают от зла и пытаются противостоять ему, знакомит с малышами, глубоко переживающими несправедливость и жестокое равнодушие.

Чему научит Сашука его ранняя встреча с бессмысленной жестокостью и злобой? Этого мы не знаем — ведь всего несколько дней его жизни изображены в повести. Впрочем, намек на то, как отложатся в памяти Сашука события тех дней, в повести есть. Игнат оказывается не только жестоким, скупым, он еще вор и негодяй. В тот же день, когда он погубил щенка, выясняется, что Игнат украл и спрятал в свой сундучок артельное сало, да еще попытался оклеветать больную мать Сашука, и мальчика, и щенка — они, мол, сало съели. Артель его выгоняет.