прямо в вазу мордой лазит.

Грязен он, по-моему,

как ведро с помоями.

А из главы, посвященной мальчику-пролетарию, мы узнаем, что:

Сима чистый,

                    чище мыла.

Мылся сам,

                 и мама мыла.

Когда щенок укусил Петин пончик,

Петя,

        посинев от злости,

отшвырнул щенка за хвостик.

А Сима, получивший от отца «что-то вроде леденца»,

Взял конфету из-за щёк.

— На, товарищ!

                       Ешь, щенок!

Дидактический вывод:

Узнаётся из конфет,

добрый мальчик

                        или нет.

А объяснение различного поведения — в социальном положении семей:

Дрянь и Петя

                    и родители:

общий вид их отвратителен.

Ясно

       даже и ежу —

этот Петя

              был буржуй.

Так кончается первая глава, а концовка второй:

Птицы с песней пролетали,

пели:

        «Сима — пролетарий!»

Параллельность сюжетных положений и характеристик определяет композицию «Сказки». А изобразительные средства в главах, посвящённых буржую Пете и пролетарию Симе, во многом различны.

Общее для них — фантастический элемент. Но и он выражен не одинаково. Главы, посвящённые Пете, построены на гиперболе. Петин папа «в лавке сластью торговал» и жил один в пятиэтажном доме.

Сам себе под вечер в дом

сто пакетов нес с трудом,

а за папой,

                друг за другом,

сто корзин несёт прислуга.

Кульминация комической гиперболы — поведение Пети в универмаге, где он, покончив со всеми сластями и закусками, сожрав четыре пуда соли и консервы вместе с банками, съедает гири, весы, железный шкаф и лопается, принявшись за велосипедную шину.

Гипербола для Маяковского здесь средство сатирической характеристики. Её нет в главах, посвящённых положительному герою — Симе.

Своего рода плакатность изображения Пети и его отца связана со всем опытом политической, агитационной поэзии, накопленным Маяковским в предшествующие годы. Внутреннее родство «Сказки» с «Окнами РОСТА» несомненно, хотя и не бросается в глаза: то, что в «Окнах» распределено между рисунком и текстом, в «Сказке» перенесено полностью в текст. Обычная схема «Окон» — сатирический рисунок, шарж (а шарж — всегда гипербола) и подпись — броский лозунг. В «Сказке» шаржированный портрет буржуя и его сына дан не рисунком, а стихами. Лозунги замещены дидактическими строками, подводящими итог поведению героев в параллельных сюжетных ситуациях.

Главы, посвящённые Симе и его отцу, тоже в известной мере плакатны. Поэт даёт прямые противопоставления — безделью и обжорству Пети, его жадности противопоставлены доброта и деловитость Симы, а отвратительному облику отца Пети («Очень толстый, очень лысый, злее самой злющей крысы») — образ залихватского кузнеца, отца Симы («Симин папа всех умнее, всё на свете он умеет»).

Плакатность, остросатирическая, когда речь идёт о семье буржуев, разумеется, совсем иная в главах, посвящённых Симе и его отцу. Она здесь проявляется только в обобщённости характеристик героев, прямой противопоставленности этих графически чётких типовых характеристик тем, которые даны буржую и его сыну. А сюжетные эпизоды глав о Симе написаны в тональности, близкой к лирической, и пронизаны мягким юмором. Параллельность, противопоставления сохраняются и здесь:

Ощетинивши затылки,

выставляя зубы-вилки

и подняв хвостища-плети,

подступают звери к Пете.

А к Симе приходит верблюд со штанами и курткой:

Чтобы их тебе принесть,

сам

      на брюхе

                    выстриг шерсть.

Щенок, который звал зверей наказать обидчика Петю,

Симе лапу подает.

— Спасибо

                от всей щенячьей души!

Единственный эпизод, которому нет аналогии в Петиных похождениях, — появление октябрят, принимающих Симу в компанию. Этим подчёркивается одиночество буржуя, который всем противен, всем надоел. Недаром милиционер жалуется: «Сущий ад — дети этих буржуят».

Параллельные сюжетные линии связываются в заключительной главе — опять не встречей героев, а тем, что к октябрятам, которым нечем посолить испеченную в костре картошку, падают с неба два мешка соли, а затем и все лакомства, съеденные Петей. Так снова обыгрывается чудовищная сила взрыва, разорвавшего маленького буржуя.

Если считать аллегорией то, что маленький буржуй лопнул и всё, чем он набил пузо, попадает к пролетарским детям, — то она, пожалуй, для малышей сложна. Но весьма возможно, что аллегория и не лежала в замысле вещи, а возникла из сюжета как бы самопроизвольно. Во всяком случае, Маяковский её никак не подчёркивает и в дидактическом заключении стихотворения говорит о другом:

Сказка сказкою,

                        а вы вот

сделайте из сказки вывод.

Полюбите, дети, труд —

как написано тут.

Защищайте

                 всех, кто слаб,

от буржуевых лап.

Вот и вырастете —

                             истыми

силачами-коммунистами.

Таким образом, политическую сказку Маяковский приводит к этическому лозунгу, определяющему нормы поведения советских детей.

Как все агитационные стихи Маяковского, и это произведение прочно связано с политической и бытовой обстановкой того времени, когда поэт работал над ним. Были годы нэпа, и хотя победа пролетариата определилась окончательно, но в стране ещё шла острая классовая борьба. Детей буржуазного воспитания было тогда немало в городах. Восстанавливалось хозяйство, но быт рабочих ещё был трудным.

Приметы времени, которые даны в «Сказке», резко отличаются от нынешних социальных и бытовых условий. Это привело к тому, что некоторые строки вызывают у сегодняшних детей вопросы, которые требуют разъяснений.