нате вам и клей.
Собрали все припасы, но нужно будет ещё раскрасить лошадь, а то она выйдет «бедная, скучная и бледная».
К художнику,
удал и быстр,
вбегает наш кавалерист.
— Товарищ,
вы не можете
покрасить шерсть у лошади?
— Могу. —
И вышел лично
с краскою различной.
Потрудившись вместе, мастер, столяр, щетинщик, художник сделали мальчику коня.
Что за лошадь,
что за конь —
горячей, чем огонь!
……………………………………………….
На спину сплетённому —
помогай Будённому!
Маяковский сказал интервьюеру, что хочет показать в этом стихотворении «общественный характер труда». Показал он не только это — значительно больше: как увлекателен серьёзный, добротный труд, как охотно выполняют его люди, каждый свою работу и все вместе общую.
В стихотворении «Конь-огонь» малыш ещё потребитель чужого труда. Радостно и дружно мастера работают для него. И читатель видит, как спорится труд, когда «вместе взялись все за дело».
Но надо же и о своем труде подумать.
У меня растут года —
будет и семнадцать.
Где работать мне тогда,
Чем заниматься?
Так начинается стихотворение «Кем быть?».
«Будет и семнадцать» — не значит, что уже приближается этот рубеж между учением и работой. Нет, стихотворение написано для детей, ещё увлечённых игрой в трамвай и кондуктора, в доктора и больного. Маяковский воспроизводит обычную ребячью игру, но неприметно поворачивает её к первым размышлениям о выборе профессии уже всерьез.
Тут снова Маяковский говорит про общественный характер труда. Но главное для него теперь не совместный труд — это основная тема стихотворения «Конь-огонь», здесь она побочная, — а радость всякого труда для общества. Поворот от игры к «правдашней» жизни найден на этот раз в том, что труд доставляет радость совершающему его, если он нужен другим, приносит пользу людям. Говоря категориями «взрослого» мышления, речь идет о сочетании личных интересов с общественными. Маяковский сумел эту идею перевести на язык ребячьих интересов, игр и размышлений.
Кем бы ни представлял себя мальчик, от имени которого ведётся рассказ, — столяром, инженером, рабочим, врачом, шофёром, летчиком, — он не забывает о цели труда.
Хороший дом,
большущий дом
на все четыре стороны,
и заживут ребята в нём удобно и просторно, —
мечтает будущий инженер-строитель.
Только скажите,
вам куда надо —
без рельсы
жителей
доставлю на дом, —
обещает будущий шофер.
Все эти и подобные им строки даны без нажима, вплетены в рассказ естественно, непринуждённо, но с мягкой настойчивостью они повторяют всё ту же мысль: трудиться надо для других и это даст радость тебе.
Каждая «примерка» мальчика к профессии сопровождается рефреном:
Столяру хорошо,
а инженеру —
лучше,
я бы строить дом пошёл,
пусть меня научат.
………………………………
Быть шофёром хорошо,
а лётчиком —
лучше,
я бы в лётчики пошёл,
пусть меня научат.
Трудно выбрать. Буйно разыгрывается фантазия мальчика, его захватывает радость огромных возможностей, радость ощущения своей ещё не созревшей, но готовящейся к действию силы, радость стремления к борьбе и победе.
Дух захватывает:
Сдавайся, ветер вьюжный,
сдавайся, буря скверная,
открою
полюс
Южный,
а Северный —
наверное.
Ветер вьюжный надувает парус жизни торжественным маршем, предвещающим богатую судьбу, мечтой о победе над стихиями кончается игра, серьёзность и значительность которой скрыта за непосредственностью весёлого, задорного рассказа.
Воспитательная идея стихотворений «Конь-огонь» и «Кем быть?» выражена не декларативно: ощущение радости труда возникает из рассказа о содержании труда.
В стихотворении «Конь-огонь» поэт всё время приостанавливает развитие сюжета, чтобы сосредоточить внимание читателя на руках мастера, столяра, художника. Рельефность и темпераментность изображения простых рабочих процессов в стихотворении «Кем быть?» создают напряжение стиха, всё повышающееся к концу, — от билетика, который продаёт кондуктор трамвая, до стремления лётчика достигнуть звёзд и Луны, до убеждения матроса, что он «откроет полюс Южный, а Северный — наверное».
Разнообразие быстро сменяющихся изображений труда поддержано подвижностью, гибкостью ритма, поступь которого меняется в соответствии с движением игры.
Боевым призывом к труду начинается описание заводской работы:
Вставай!
Иди!
Гудок зовёт,
и мы приходим на завод.
Разбивка и синтаксическое строение первых трёх строк диктует отрывочное произнесение с чёткими паузами. Это не только призыв — почти приказ. А последняя строка льётся плавно, словно широко раскрываются перед мальчиком ворота цеха.
На заводе:
Народа — уйма целая,
Тысяча двести.
Чего один не сделает — сделаем вместе.
Двухударные строки (вторая и четвёртая), чередующиеся с трёхударными, не только передают взволнованность, вызванную зрелищем цеха, — они сильными ударениями и длительными паузами, которых требует здесь ритмическое строение («тысяча // двести», «сделаем // вместе»), выделяют самое важное: множество рабочих и общий их труд.
Но вот изображается самый труд, его содержание. Теперь энергичные двухударные строки господствуют.
Можем
железо