Занимаюсь текущей работой и подготовкой к вечерней смене. Детей на занятиях мало, пол группы всего. Сезон простуд уже прошел, но в детском коллективе от этого сезона ничего не зависит. Все равно друг за другом уходят на больничный.

Марьяша сказала мне, что папа очень обрадовал ее новостью о том, что выходные она проведет в моей компании. Мне приятно, что девчушка ко мне тянется. И тоже рада провести с ней выходные. Особенно в свете событий, случившихся в моей жизни за последнюю неделю. Хочется сменить обстановку, отвлечься и не думать о себе. Думать о Марьяшке мне нравится намного больше! Она просто прелесть, и к концу занятий уже нетерпеливо ерзает на стуле. Ребят разбирают, а Макарова все нет. Решаю не звонить, куда ж он денется, все равно приедет за дочкой.

Но мои прогнозы не сбываются. И за нами приезжает тот самый строгий водитель. Он вежлив и молчалив, берет вещи Марьяны и идет немного впереди нас. Марьяна как заведенная, прыгает рядом. Сколько же в ней энергии!

Водитель открывает для нас заднюю дверь, и мы располагаемся в просторном салоне внедорожника. Марьяна сама пристегивает ремни безопасности, водитель строго проверяет все застежки и, подмигнув девчушке, захлопывает дверь.

Я совсем не удивлена, что Марьяна всеобщая любимица. Ее невозможно не любить. Она со всеми работниками отца вежлива, хоть и непосредственна. Не говорит ни с кем свысока, не тыкает и не приказывает.

Водитель передает мне свой мобильник. В трубке голос Дмитрия Романовича. Извиняется за то, что не встретил нас лично. Из-за пробок была вероятность опоздать на самолет. Я уверяю его, что все в порядке, и чтобы он не беспокоился. Что билет на концерт для Марьяны я купила. В другом ярусе, но я возьму Марьяну на руки. И видно будет ей хорошо, и не придется сидеть на разных местах.

К дому Макаровых приезжаем, когда уже темнеет. Приветливая женщина в белом переднике кормит нас вкуснейшим ужином. Марьяшка тянет меня на экскурсию по дому. Здесь красиво, без пафоса. Минимум мебели, максимум свободного пространства, много свободных отполированных поверхностей. Пространство не заставлено всякими безделушками, в комнатах много воздуха и пахнет свежестью. В комнате Марьяны санузел с выходом в комнату, которую дали мне. Очень удобно, надо сказать. Марьяна очень самостоятельная девочка. Принимает душ сама, затем, мы вместе чистим зубы, и я иду укладывать ее спать. Читаю ей на ночь книгу сказок. Малышка быстро засыпает, и уже тогда в душ иду я. Засыпать в такой кровати — одно удовольствие! Проваливаюсь в сон в предвкушении прекрасных выходных.

Суббота проходит в подготовке к мероприятию. Марьяна — настоящая девочка, которая не может выбрать, какое же платье ей надеть. В итоге мы чуть не пропускаем время, когда нужно выезжать. Хорошо, водитель все контролирует, и стучит в дверь Марьяшиной комнаты.

В Филармонию приезжаем вовремя. Марьяша в восторге от обстановки. Ее глаза горят, ротик открывается буквой «О».

— Какие тут красивые паласики… И каблучки не стучат… А люстры какие, с бусиками… Здесь все по-королевски, да, Мария Сергеевна?

Рассказываю Марьяне интересные истории про музыку, основателя этой Филармонии, о мероприятиях, которые проходят здесь. Марьяна задает тысячу вопросов «зачем» и «почему», и я с удовольствием на них отвечаю. Точнее, пытаюсь ответить.

Когда звенит первый звонок, мы идем занимать свое место. Объясняю контролеру, что у нас места в разных ярусах, и нам разрешают выбрать какое-то одно. Садимся в партер, естественно. Марьяна с интересом оглядывает потолок в лепнине и бархатные кулисы. На сцене уже стоят полукругом стулья, на которых будут располагаться музыканты.

Когда в зале гаснет свет, Марьяшка охает от неожиданности и затихает. Синие лучи прожекторов освещают сцену, и музыканты рассаживаются по местам. Здесь и скрипки, и рояль, и барабаны. Несколько саксофонов, флейты и виолончель.

Смотрю больше не на сцену, а на Марьяну. Ее эмоции бесценны! Она настолько увлечена происходящим на сцене, что не замечает ничего вокруг. Ее эмоции можно черпать огромными ложками. Как и мои.

Концерт просто чудесный, музыка великолепна! Симфония… так называется сегодняшнее представление. И в душе моей тоже играет симфония, продолжая запускать по спине мурашки.

В конце представления несколько человек идут к сцене с букетами.

— В следующий раз и нам надо взять цветочки, — с деловым видом говорит Марьяна.

— И кому ты хочешь подарить букет? Уже определилась?

— Конечно, вон тому мужчине с большой скрипкой.

— Этот инструмент называется виолончель.

— Ага! Я так и думала, что это не скрипка. Они звучат совсем по-разному, — рассуждает малышка, берет меня за руку. Идем на выход. Марьяна продолжает трещать без умолку, ей все интересно, и я очень рада, что сегодня мы были на мероприятии вдвоем.

Домой приезжаем ближе к десяти часам вечера. Водитель желает хорошего вечера и сворачивает в узкий коридор у входной двери. А мы идем умываться и, после легкого перекуса, укладываю Марьяну спать. Она сквозь сон тихонько мурлычет какую-то мелодию с сегодняшнего концерта, вызывая во мне улыбку.

Целую сахарную щечку малышки и иду к себе в комнату.

30. Маша

Я оставляю дверь Марьяши немного приоткрытой. Черт знает, почему, но в грудине зреет неприятное чувство, словно произойдет что-то нехорошее. Я долго ворочаюсь в кровати и не могу уснуть. Но, видимо, усталость этого дня берет свое, и я проваливаюсь в вязкую дрему, из которой меня выдергивают неясные звуки. Вскидываюсь на кровати, прислушиваясь.

Звук идет из Марьяшкиной комнаты. Подрываюсь и на цыпочках бегу к ванной комнате, а оттуда в комнату малышки. Ее дыхание шумное, сипящее. Она хнычет то ли во сне, то ли уже проснувшись. Я включаю ночник и присаживаюсь к ней на краешек кровати. Ладошку на лоб — горит. Паника обдает мое тело холодным потом. Я не знаю, что делать… руки начинают мелко дрожать.

— Марьяша, детка… где у вас аптечка? Ты знаешь? Надо принять лекарство…

И она показывает мне на шкаф.

— Что тебе дают от температуры? — беру увесистую косметичку и начинаю в ней рыться.

— Вот эту розовую таблетку. Ее нужно рассасывать.

Читаю название и действующее вещество: парацетамол с ибупрофеном — это же то, что нужно, вроде бы…

Дыхание Марьяны становится все тяжелее.

— Мария Сергеевна, — хрипит малышка, слабея на глазах. — Нужно сделать ингаляцию и вызвать скорую. Там в сумочке листок с инструкцией…

Стараюсь избавиться от паники и читаю написанную от руки инструкцию. Нахожу на той же полке небулайзер и разбавляю лекарство физраствором. Включаю аппарат и надеваю на Марьяшу маску. Она очень самостоятельная девочка, видимо не первый раз такой приступ. И я звоню в скорую, которая приезжает на удивление быстро, я только выключила небулайзер.

Марьяне цепляют на палец какой-то датчик.

— Сатурация 62. Валя, срочно инъекцию.

Молоденькая девушка набирает в шприц лекарство и делает укол. Малышка мужественно выносит все процедуры.

— Я настоятельно рекомендую поехать в больницу, — говорит врач. — Собирайте вещи.

Мечусь бездумно по комнате. Что с собой брать? Паника снова возвращается. В итоге, закинув в большой пакет смену белья для себя и малышки, пару полотенец, зубные щетки и свой паспорт, одеваюсь и возвращаюсь в детскую. Кладу в пакет документы малышки. Помогаю одеться Марьяше и следую за врачом в карету скорой помощи, прижимая Марьяну к себе. На улице начинает светать. Держу Марьяну на руках, и она жмется ко мне так доверчиво… Ее дыхание по-прежнему сиплое, но врач снова измеряет сатурацию и кивает своим мыслям. Ловит мой вопросительный взгляд.

— Купировали приступ. Это хорошо, что вы сделали ингаляцию. Для детей такие приступы ларинготрахеита очень опасны…

Господи, я даже такого слова ни разу не слышала…

Марьяна засыпает, а карета скорой помощи мчит нас в больницу. Когда мы попадаем в приемный кабинет, и у Марьяны берут кровь на анализ, я все еще не могу унять дрожь в руках. Как же я испугалась за малышку… А еще понимаю, что второпях оставила телефон дома. Вот это совсем нехорошо, ведь нужно сообщить Дмитрию Романовичу о том, что Марьяша заболела. А он должен вернуться утром из командировки. Представляю, как он будет волноваться, когда не застанет нас дома…