Дмитрий

Нет, это не то. Я совсем с ума схожу с этой ненавистницы белых лилий. Мне сорвало башню от самой мысли, что она была моем кабинете, еще пришлось ей рассказать часть правды, это бесило меня. Не сейчас, она должна была узнать не сейчас. Давно меня так никто не злил, давно я не хотел так кого-то убить. Ненависть и любовь к ней борются во мне до сих пор и не одна сторона не может перевесить. Еще кто-то под меня копает, кто о из приближенных. Скоро узнаем кто. У меня уже есть план действий. Я спустился на кухню, чтобы взять холодного пива. Сегодня мы с бабочкой убили человека, скоро эта новость разлететься по всем новостям, и они начнут действовать. Будет видно, у меня кое-что на этот счет припасено.

- Дим, надо поговорить,- меня подкараулил Федька.

- Что такое? - что еще могло сегодня случиться? Можно я просто выпью пиво и искупаюсь в бассейне?

- По поводу Милы, - неожиданно заявил друг. А что с ней? Ну да, я, конечно, переборщил с ней сейчас, но бес попутал. Но какое ему дело?

- А что с ней, что-то натворила? – я направился прямо по коридору в ожидании ответа.

- Да, понравилась мне, я понимаю, что …

- Заберешь ее отсюда? - перебил я. Понравилась так понравилась. Она девчонка хорошая, вроде миленькая такая.

- Заберу, только не сегодня, а через 3 дня когда у меня будет отпуск,- он шел рядом и пытался сдержать на лице улыбку.

- Добро, удачи вам, правила сам знаешь, что-то где-то вылетит я спрошу с тебя, - я остановился и похлопал его по плечу. Он улыбнулся и кивнул в ответ. Понравилась так понравилась, пусть забирает. А вот бабочка расстроится, не будет больше рядом с ней ее милой Милы подружки. Моя маленькая месть, за то, что Вероника проникла в мой кабинет.

Глава 13 Душевные терзания

Вероника

Два дня в одиночестве оказались пыткой. Я почти не выходила из комнаты, даже поесть. Мои несчастные попытки действительно осознать реальность, были тщетны. Я сходила с ума, во всех смыслах. Сходила и погружалась на это дно, с темноты которого, как казалось совершенно нет выхода. Я лежала, смотрела на потолок, на закрытее шторы, рассматривала каждую нитку и мое настроение менялось каждую минуту. Сначала я была растеряна, пыталась провертеть в голове тысячу и один сценарий. После я стала злиться на себя, за то, что лежу, а не готовлю для него яд.

Знаете вот это «а если бы»? Вот оно размазало меня по стенке, словно мухобойка назойливую букашку. А что если бы он забрал меня, а что если я не пошла по этому пути, а что, если бы я начала копать изначально, когда мне из года в год присылали эти чертовы лилии? Что если бы? Что если бы? Убейте меня, чтобы я больше не могла думать. Я устала. Устала сжимать пальцами простынь, пока плачу от безысходности. Устала заходить в ванную и вспоминать, как мерзко он имел прямо на этом полу, прижимая голой грудью к этой сраной, холодной, как его сердце, душе.

Реальность, от которой я теперь так и наровилась сбежать, терзала меня. Я даже не знаю с чем это сравнить. Такого в моей жизни еще не было. Да и не думаю, конечно, что у много кого было.

Коричневые шторы казались уже черными, а плотская ткань прозрачной, если такое возможно, то да, именно это и произошло. Если слишком долго смотреть на одну вещь, то можно увидеть в ней совершенно другой смысл. Так случилось и с простыней, которую пора бы уже поменять, но я не знаю где ее взять. Она уже пропиталась цистерной моих горьких или как их там соленых слез. Я переворачивала подушку мокрой стороной вниз, она не успевала высыхать, как я снова ее переворачивала, ибо другая сторона уже тоже была мокрой.

Мила должна была прийти скоро. Сегодня я не могу сказать, что рада буду ее видеть. Вообще кого-то. Я не знаю, стоит мне это ей рассказать или нет. А что, если из-за этого у нее будут проблемы? Если Диме это совсем не понравиться, что с ней будет? Он не причинит зла мне, но ей… Я бы не хотела, чтобы она страдала, тем более по моей вине.

Приклеившись к матрасу, смотрела на белый, уже надоевший мне потолок. Как же много у меня развлечений, просто даже не знаю бы даже заняться. Может убить кого? Мозговой штурм не давал мне спокойно вздохнуть. Думаю о своем «хозяине», но больше он мне не хозяин. Да, наглость второе счастье, он больше мне не. Я не понимала его логики, не разделяла его видение жизни и вообще восприятие мира. Как можно оставить ребенка одного? Как совесть ему позволила присылать мне цвет, подарки. Я ведь помню: новый год, восьмое марта, день рождения, мне присылали белые лилии и какие-то безделушки. У меня тогда было много вариантов, но знала бы я… Это ведь были простые мелочь, хотя, для меня тогда просто божий дар. Куколки, сумочки, красивые банты, превращались в что-то волшебное.

Да уж, мой «дед мороз», оказался дедом мудаком. Почему он мне не рассказал сразу? Как только позволил своим друзьям надо мной издеваться? В голове не укладывается.

- Тук-тук, - в дверном проеме показалась брюнетка, которая сегодня особенно светилась от счастья.

- Кто там? – я выдержала паузы, отвечая на улыбку подруги, а затем продолжила, — это что, моя чокнутая девочка?

Мила – единственный человек, которого я вообще не противлюсь видеть. Она не связана с этой «нашей семейкой» и со всеми драмами, которые ее окружают. Мне это нравиться, хотя бы тут я не чувствую подтекста и лжи. А ложь нынче хуже снежной лавины или урагана.

- О да, это я, - она развела руками, а затем потёрла ладони друг от друга, показывая, что что-то замышляет, - идем загорать, хочу тебе кое-что рассказать, упадешь, поэтому надо лечь, - эта хохотушка была невыносима и махнув мне рукой, выбежала прочь.

- Что у нее там снова стряслось? Я если честно боялась что-то о Дмитрии. Да, искренне, до кома в голе боялась, что он снова был с ней. Я не знаю почему, но даже от мыслей сердце сжималось подобно воде после замерзания. Я чувствовала к своему «родственничку» не по крови влечение. Это абсурд, извините, но абсурд чистой воды. Раньше, когда я видела о нем записи и когда смотрела интервью с его участием, даже не считала его красивым, но сейчас у меня в голове его образы. Его глаза, его запах, который нравится мне вдыхать ночью. Его грубые руки, обнимающие меня по ночам. Он дурманит меня. И теперь наши чувства взаимны. Я одержима им и ненавижу одновременно. Зовите экзорциста.

Мила решила, что снова пора жить на лице.

Солнце ослепило меня своими лучами, а Луктик и Кузя чуть не сбил с ног.

Эти слюнявые щенята, набросились на меня, и я уже готова была упасть, как брюнетка подхватило меня за локоть.

- Федя сказал, что завтра заберет меня отсюда, - неожиданно выпалила Мила. Что блядь?

- Ты сейчас шутишь? - я не могла поверить в эти слова. Мягко сказать обухом по голове. Как заберет? Федя? Блядь, это месть Димы. Он решил так наказать меня за мою вылазку в самое потайное место этого дома. Я всего лишь хотела узнать правду. Правда ли что ее заберут отсюда или просто вывезут и убьют? Так это произойдет?

- Ника, - Мила взяла меня за руку, а я просто невкуривала, - Ника, ты меня слышишь? – повторила подруга.

- Слышу, слышу, - я пыталась реагировать. А как тут нахер реагировать? – Ты уверена?

- Федя сказал, что я ему нравлюсь и он заберет меня на свободу. Дмитрий Константинович ему разрешил…

Сама фраза капитально ущербная, человек разрешил другому человеку забрать на свободу сесчастную Милу словно вещь. Ну хотя, если смотреть правде в глаза, мы все тут вещи.

Я вот особенная, как антиквариат, да. Я теперь антиквариат. Так и буду себя называть. Бабочка свое отжила, остался только трофей, на который можно только смотреть. Что теперь будет? Как она там будет? Я переживаю за нее. Но, с другой стороны, безмерна рада. Она заслуживает свободы. Так-то, как и любой человек, но если брать меня и ее, свободы она заслуживает больше моего. Она добрый и хороший человек, а с ней так поступили. Федя вроде тоже неплохой парень и я надеюсь искренне, что с ней он тоже будет хорошим.