- Ненавижу тебя! Ненавижу ты пожалеешь, - вскрываю я, после глубокого вздоха. Теперь горит и шея. Все ноет. А он продолжает толкаться в мою промежность и лишь ехидно улыбается. Он давит на мои плечи с большой силой, словно навалившись на руки всем свои перекаченным телом. Я чувствую, как ужас овладел мной и кричу, кричу что есть мочи из последних сил.

- Помогите, помогите!

Но в ответ получаю еще один удар, от которого темнеет в глазах. Я не понимаю, что происходит, теряюсь в реальности и в своих ощущениях.

Закончил он не скоро, крутил и вертел меня на этой чертовой кровати. Тело будто перестало быть моим. Оно не то, чтобы болело, оно завывало от его ударов, шлепков. На мне не осталось живого места.

Я старалась абстрагироваться, думать о хорошем, вспоминала Мишу, своего босса, то, как он обнимал меня перед заданиями и то, как дарил мне розы по окончанию крупного дела. Он был ко мне добр.

Телом я понимала, что меня чуть ли не разрывает на части, больно. Ужасно тянет живот и, казалось, я не смогу ходить неделю. Но это боль ничто, по сравнению с душевной. Я так была ослеплена вчерашней выходкой моего хозяина, что позабыла об их настоящей сущности. Какая я дура, просто дура, начиная, тупая девчонка. Никуда я не выберусь, никто меня не спасет.

В глазах еще периодически темнело, пока я смотрела на руки, пережатые цепью. Я уже не могу терпеть, я устала, устала, пусть это прекратиться! Но это не прекращалось, он поставил меня раком и входил словно еще глубже в мою сухую промежность. Куда он пытается попасть, в мой узкий таз? Его руки прижимали меня за лопатки к кровати, которую я теперь тоже ненавидела.

Когда он закончил, отстегнул меня от оков и отнес к лифту. Я была обессилена, не в силах идти и даже думать. Хочу просто лечь где-нибудь, хоть тут на полу. Все мои надежды на более-менее нормальное отношение рухнули. Какая же я ущербная. Голая, избитая, истекающая кровью. Просто невыносимо смешны все мои попытки сопротивляться судьбе.

Он швырнул меня словно ненужную, надоевшую вещь у дверей лифта на моем этаже, и я осталась лежать прямо там, трогая руками прохладной пол. Моя губа до сих пор кровоточила. Я посмотрела на запястья, они синие, передавленные. Пальцы совсем онемели. Ладно. Мне уже все равно.

- Господи, милая, - ко мне подбежала Мила, но я не то что была рада ее видеть. Я вообще ничему не была рада. Хочу остаться лежать прямо тут. Грязная, использованная, разбитая и голая. Лучше бы они меня убили.

Дмитрий

Сегодня я вернулся поздно. Уже за полночь. Много дел было, устал как собака, еще и дорога сюда занимает достаточно времени, но я хотел увидеть Веронику. Узнать, чем она сегодня занималась и не выкинула ли мои лилии. Я думал они ей нравятся, искренне думал, всегда. Идиот.

Я прошел в дом и остановился у лифта, видя следы крови на светлом полу. Оу, кому-то сегодня было больно. Ну ничего, заживет.

Я направился на кухню, хлебну кофейку и приму душ и пойду за Вероникой. За столом сидел мой друг, пил красное вино. Ох уж этот любитель виноградных напитков. Видимо это он с кем-то развлекался. Хулиган какой. Сколько его знаю в нем всегда жила особая жестокость и постоянная ненасытная сексуальная жажда. Ну что взять, молодой, кровь бурлит. Он был мне словно младший брат, я встретил его еще подростком.

- Ты я вижу буянил, - я принялся заваривать кофе, поставил кружку в кофе машину и выбрал двойное эспрессо.

- Твоя новая игрушка оказалась весьма строптивой, - сказал он и в этот момент я чуть не выронил все, что держал в руках. Я развернулся и надеялся, что ослышался.

- Что ты сказал? - решил все-таки переспросить.

- Вероника с характером, пришлось приложиться хорошенько, чтоб не вырывалась.

- Ты что сука наделал? - я уже был готов кинуться на него, разбить его лицо в кровь и приложиться, как он выразился, уже по нему. Но остановился, сжимая руки в кулаки.

- Ты так о ней печешься, нравятся тебе все Вероники? - ухмыльнулся он. Ухмыляйся, пока я тебя не убил.

— Это не обычная Вероника, а та самая, а ты сегодня сделал ей больно, - проронил я сквозь зубы и эмоции.

- Да ну, не говори, что она. Я то думал, что она тебе тыкает, - друг продолжал расслабленно пить вино.

Мне очень хотелось врезать ему. Показать ему, что тут не он решает кому причинить боль, а кому нет. Это мой дом, мои правила и мои девушки, то, что ему разрешено брать моих и жить тут, не значит что можно так издеваться над моими любимицами, я отдал ему Милу, вот пусть добр с ней и развлекается. Я опомнился, кулаками дела не решают.

- Она, Женя, она! И то, как ты с ней сегодня поступил мне не нравится. Она - моя! Не трогай больше ее, не подходи и не прикасайся. На пушечный выстрел чтобы тебя рядом не было, - прорычал я, разворачиваясь к кофемашине.

- Я же не знал.

Он позарился на мое! На мое! В следующий раз я не посмотрю на то, что он самый близкий мне человек, я сделаю ему больно, растопчу его по всем фронтам. Физически, в бизнесе, финансово, я его раскрашу. Разве то, что я запретил ему прикасаться к ней после красной комнаты не было поводом ее больше не трогать?!

- Теперь знаешь! Завтра поговорим! - я вышел из комнаты. Ярость кипела внутри меня и уже готова была вырваться наружу. Я залпом выпил кофе, оставив кружку на ближайшем столике и пошел искать аптечку. Раз была кровь, значит у нее есть раны. Мне нужно думать о том, как помочь ей, как угомонить ее боль и успокоить. Я не хотел, чтобы ей когда-то было больно и то, что я разделил с ним ее в первый раз не дает ему права прикасаться к ней и впредь.

Найдя все необходимое я спустился на -1. Тусклый свет, тишина, только Мила сидела на диване. Мила, Мила, еще одна страдалица рук моего друга. Однако сейчас меня интересовала звезда сегодняшнего вечера. Брюнетка тут же обернулась, прижимаясь к дивану. Да не трону я тебя, успокойся а. Она словно забитая мышь, изгой среди девочек на этаже, но это заслуга друга.

- Ника где? - на автомате крикнул я. Да, я зол. Максимально. Кровь бурлит и кипит в венах. Я хочу видеть ее. Усталость сразу пропала, ушла, словно и не было.

- Спит. Она измотана, - протараторила пышногрудая.

Я прошел в коридор.

- Она живая, у нее тоже есть чувства, а вы так с ней! Она этого не заслуживает! - видимо набравшись смелости выпалила Мила.

Я промолчал. Стоило бы что-то ответить, но это неважно.

В комнате было темно, я включил светильник и поставил перекись и бинты на тумбу. Ника сопела, укрывшись одеялом и свернувшись в клубочек, словно кошечка. Мне не хотелось ее будить, но раны обработать нужно. Я пытался забрать ее одеяло, но даже во сне она не хотела его отдавать. Тоже держаться за свое, моя маленькая бабочка. Я прикоснулся к ее плечу, и она резко проснулась и отскочила к стене. Ее глаза распахнулись и ее дрожащее тело приклеилось к углу.

- Не надо, не трогай меня, пожалуйста, - она чуть ли не плакала, а я смотрел на ее синюю шею, ее синие руки, разбитую губу и фиолетовый подбородок и очень хотел закопать Женю под какой-нибудь из елок во дворе. Однако это позже.

- Все хорошо, не бойся, это я, успокойся, - я протянул ей руку, но она лишь дрожала и на ее глазах наворачивались слезы.

- Не надо, не трогай меня.

- Я не хотел, чтобы с тобой это произошло, я не знал. Это не повториться, иди сюда, - я сел на кровать и протянул ей уже две руки. Она съежилась и укрылась одеялом до шеи.

- Дим, не надо, уйди пожалуйста, - сквозь льющиеся водопадом слезы шептала Ника. Мне было до боли в сердце жаль ее. Не знаю почему именно ее и настолько, но было. Хотя нет, знаю, потому что я искал ее, я следил за ней намного больше, чем она может себе представить. Скоро она все узнает, а сейчас ей нужно успокоиться и обработать раны.

- Иди сюда, - я притянул ее к себе, она сначала вырвалась, а затем прилегла на мои колени, прижав ноги. Ее душераздирающий плач и крик разрывал мою душу. Я никогда не думал, что меня будут заботить чужие страдания, но ее заставляли мое сердце обливаться кровью.