Щит отправляется за спину, чтобы добить эту тварь, мне нужны обе руки. Пускай я могу орудовать двуручниками одной лапой, сейчас сподручней будет добивать, перехватив секиру поудобней. На третьем же ударе, прочность оружия падает до нуля, и в инвентарь попадают осколки тритита и порошок измельченной огненной породы, а гном все еще жив, пускай он лишился руки, обвешан дебафами и не способен кастовать. То ли не хватает для этого правой кисти, то ли мешает сломанная челюсть. Опомниться ему не даю, начинаю втаптывать ногами его голову ногами, помогает слабо, гном просто отключается, но размозжить его каменную башку, мне не под силу. Она просто уходит в землю, отказываясь лопаться. Чертова каменюка! Взгляд падает на отрубленную руку хаосита, она медленно каменеет, чем не оружие? Это ведь идея! Клин клином как говориться. В спешке хватаю кисть, попутно удивляюсь насколько она тяжелая, и пока еще есть время, выпрямляю указательный и средний палец, и чуть раздвигаю, остальные загибаю. Получается эдакая вилка, то что нужно сейчас.

Склоняясь над уже начавшим чуть шевелиться врагом, живучий сволочь, с силой втыкаю его же руку ему в глаза. Тело гнома выгибается дугой, из разбитого в кровь рта вырывается хриплый вой и смрад, словно из выгребной ямы повеяло. К чему-то подобному готов, а потому хорошо поставленным ударом отправляю коротышку обратно на землю. И наконец-то ликую, здоровье гнома упало до критических десяти процентов, пора с ним кончать.

Проступившие узлы души багровеют на груди коротышки, простой смертью он не отделается, да и опасно это, надеется на авось. Такие могут и восстать, пускай и через столетия. Если душу не уничтожить, всегда есть опасность, что выползет обратно из преисподней. Его смерть к тому же, погасит еще на капельку мой собственный долг, а потому без колебаний наношу сложенной ладонью шесть последовательных ударов. С каждым в астрале прокатывается рев кого-то неведомого, кого-то, кто гораздо более могуществен, чем эта марионетка хаоса. Кому я бросил только что вызов? Чье имя мне высекать на надгробии истории?

Пятнадцать минут до исчезновения Колина

Апостол с неистовостью безумца рубил гнилую плоть Нургла, гнилые ошметки отваливались от туши и летели в разные стороны. Его броня стонала от напряжения и периодически пропускала урон в тело своего владельца. Реген пока справлялся. Но усталость медленно брала свое. Совсем не далек был тот момент, когда легенда клана упадет в полном изнеможении. Любому наблюдателю со стороны было бы тяжело разглядеть самого Апостола, простому глазу были бы видны только молниеносные росчерки. Слишком быстро, слишком сильно. Нургл ревел и продолжал свои атаки, все пространство вокруг него уже было залито кислотными лужами и источающими гнилостную вонь болтами, рой насекомых не прерывно атаковал Мерсер. Полу истлевшие, обожжённые, съеденные кислотой и обглоданные тела корабельщиков все чаще падали на землю из-под небес.

Не лучше дела обстояли и у Михаила, чем дольше затягивалось противостояние с Кхорном, тем больше он распалялся. Злая аура рогатого война растекалась по эфиру и обжигала не только Михаила, но и само мироздание. Безумие, с которым он орудовал своим топором поражало. Казалось, что в данную минуту он не видит ничего кроме своего противника. Возможно, хладнокровие и лучшая тактика для война, но не для него. Его ярость, это его страсть, упоение и сила.

Светоносный уверенно теснил Слаанешь, молодое исчадие не могло ничего противопоставить хозяину тьмы, падшему ангелу. Каждая атака Слаанешь натыкалась на меч целиком и полностью состоящий из самой сути тьмы. Уже получив с десяток страшных ранений, она пятилась спиной по ближе к Кхорну и Нурглу.

— Что девочка, не ожидала такого? Старшие тебе не рассказали с кем ты будешь биться? — спокойно произнес Светоносный

— Рано ты победу празднуешь, мое оружие Любовь, а не меч — криво ухмыльнулась Слаанешь, делая шаг назад и поправляя на себе вызывающий наряд. И выбрасывая розовое облако спор в сторону Люцифера. Тот в свою очередь не стал выяснять, что это такое и просто на секунду пропал из этого мира, появившись прямо за спиной противника и с размаху снося голову Слаанешь с плеч.

Но каким же было его удивление когда тело твари не упало и не стало распадаться ржавыми энергетическими потоками, тварь присела на колено нашарило руками свою голову и приставив ее к обрубку шеи прирастила обратно.

— Неприятно, но терпимо — скривило капризную гримасу оно. И бой завязался с новой силой

Дела у Смерти были гораздо хуже, Тзинч всегда был сильнейшим магом, мистиком, непостижимым и могучим. И воспользовавшись своими силами, он затянул Иерофанту в свои зачарованные миры. Бредя по лабиринту зеркал, и синего марева, Иерофанте приходилось отбиваться от сонма его копий, защищаться от ударов из каждой зеркальной поверхности, до сих пор она так и не смогла нанести не одного удара. Хаос играл с ней, с ее разумом, пусть не человеческим, но вполне уязвимым. В те секунды, когда коса Смерти находила нужную цель, каким то не постижимым образом, он умудрялся уходить в очередное зеркало и старался издалека накрыть ее различной магической гадостью.

Сам же Тзинч уже пару раз успешно атаковал ее волнами Хаоса и ржавой иглой. Балахон Иерофанты был прожжён в двух местах, будучи самым рассудительным из всех богов Хаоса, он ждал, пока Иерофанта вымотается, он знал, что убить ее можно только в рукопашной и вся его магия доставляет ей минимальные неудобства.

Еще в первое столкновение Хаоса и Упорядоченного, многие эоны лет тому, он приготовил эту ловушку специально для нее, каждое зеркало мимо которого проходила Смерть тянуло из нее энергию, которая поддерживала в ней странную жизнь. Однако тогда слепой рок столкнул его с Михаилом, тогда он проиграл свой бой. Но теперь был намерен отыграться, и за давний проигрыш и за его заточение.

— Сестра как у тебя? — в голове Иерофанты раздалась мыслиречь Михаила

— Все скверно, я чувствую, этот бой не продлиться долго, он силен — ответила она, отбиваясь от очередного каскада магии противника. Намеренно делая слышной свою, мыслиречь и Апостолу и Люциферу

— Скверные новости друзья — вклинился Светоносный — Похоже наши противники стали хитрее, я уже много раз покалечил Слаанешь, а оно просто этого не замечает

— Угу, я тоже рогатого уже не раз приласкал — ответил Михаил, Апо тоже хотел вступить в разговор, но темп его боя абсолютно исключал эту возможность, он мог только слушать.

— Когда ты резал Слаанешь, я заметил магические эманации заимствования Брат — продолжил Михаил — Мне кажется, что избавиться от них мы сможем, только если убьем их одновременно. Они перекачивают энергию в друг друга и черпают ее напрямую у Хаоса.

— Легко сказать, я своего еще даже не нашла! — выпалила Иерофанта, отмахиваясь от очередного морока посланного Тзинчем, тратя львиную долю оставшихся у ней сил.

— Вы … сука… сможете удержать их на одном месте? — вклинился таки Апо, отмахиваясь от когтистой лапы Нургла и вспарывая клинком толстое пузо твари задыхаясь от исходящего от него зловония

— Сможем, но тогда мы будем не боеспособны — с натугой выдавил Люцифер, наматывая на свою руку кнут Слаанешь и насаживая ее на свой клинок.

Пять минут до исчезновения Колина

Тонанцин отлечивала очередную группу бойцов во главе с Бандеролькой когда воздух перед их лицами сгустился и из магического марева вышел Примар. Наступление шло полным ходом, грохот музыки заглушал все звуки боя.

— Апостолу срочно нужна помощь — по одним губам Примара прочитали оба.

Приглянувшись они молча шагнули в марево в котором он уже исчез. Межзвездный холод на секунду проник в каждую клеточку их тела, но тепло вернулось сразу же как оба вывалились практически в плотную к богам Хаоса.

Апостол продолжал взвинчивать свой темп, ожившие Мифические существа ждали его команды, свой план им он уже изложил. Аббадон отдавал всего себя, раздувая искру в груди Апостола. Когда череда мощнейших ударов поразила Нургла. В тушу бога впились квинтакорд и дисгармония. Апо обернулся и увидел стоящего в боевой стойке Бандерольку