Решив вопрос с дорогой, полковник вызвался сопровождать Юльку к людям, жившим в одиннадцатом и седьмом домах по улице Заливная. У них уже, разумеется, побывала милиция, да не по одному разу. Поэтому жильцы этих двух домов находились во взвинченном состоянии и говорить о случившемся ночью по третьему или даже четвертому разу явно не хотели. Если бы не полковник, который внушительной горой возвышался рядом с Юлей и всем своим видом показывал, что лучше бы им рассказать все, что они знают, девушку, скорее всего, даже и на порог бы не пустили.

Но, с другой стороны, и рассказать соседи могли очень мало. Ночью к ним никто, кроме Мариши с Юлей, не заглядывал. О чем они очень охотно и сообщили Юльке, после чего на лице полковника отразилось некоторое недоумение.

– Вы что же, тут этой ночью тоже были? – изумился он, выйдя с Юлей на улицу. – За родственником решили проследить? И кто он вам? Муж?

При этом на его лице появилось такое расстроенное выражение, что Юлька тут же поспешила его порадовать.

– Нет, не муж. Просто дальний родственник. То есть, грубо говоря, мне он даже и не родственник вовсе. Он – муж моей троюродной сестры. И она гораздо меня старше, – поспешно прибавила она, вспомнив Нонну.

А дальше Юлька принялась вдохновенно врать, так мастерски путая вымысел с правдой, что самой себе диву давалась.

– Так вот, хоть Нонна и старше меня, но зато она близка по возрасту с моей мамой. И так получилось, что хотя с Кураевым Нонна уже развелась, но чувств к нему не потеряла. Да и он к ней тоже. А в последнее время так и вовсе зачастил. И все прощения у нее просил, что на эту прохиндейку позарился, и ныл, мол, давай, Нонночка, все сначала начнем.

– И что ваша сестра? – участливо поинтересовался полковник.

– Она, с одной стороны, была бы и не против, но, с другой, ей хотелось бы на этот раз каких-то гарантий, – сказала Юля, сама ужасаясь тому, что она несет.

А ну как сейчас полковник спросит у нее, а какие такие гарантии могут быть в любви?

– Вот Нонна и попросила меня проследить немножко за ее бывшим мужем, чтобы узнать, чем он в свободное от клятв ей в своей любви время занимается. Дескать, клясться и вообще болтать он мастак, а ей дурой при нем снова оказаться не хочется. Сначала она хотела убедиться, что у Кураева сейчас нет никакой женщины. Мама тоже на меня насела. Ну а против них двоих мне было не выдержать, я и согласилась. А чтобы не так страшно одной было, взяла с собой подругу.

– Понятно, – кивнул полковник.

Юлька исподтишка покосилась на него, чтобы понять, что же именно ему понятно, но так и не поняла, поверил он ей или в глубине души давно раскусил, что она все выдумывает, и теперь потешается над ней. Вид у полковника был очень серьезный, но при этом в глазах прыгали такие чертенята, что Юлька даже засмущалась, сама не понимая толком, чего именно.

– Не пора ли нам к магазину? – спросила она, чтобы сменить тему. – Лида, наверное, уже пришла.

– Хорошо, я вас провожу, – галантно вызвался полковник.

Но магазин был еще закрыт. Зато возле него стояла знакомая Юльке до желудочных колик машина, из которой словно чертик из табакерки вылетела Мариша и, бодро прошлепав по грязи, кинулась обнимать подругу.

– Ты тут чего делаешь? – удивилась Юлька, воспользовавшись тем, что полковник деликатно отошел в сторонку и не мог услышать их разговор.

– Кто этот богатырь? – вместо ответа жарким шепотом поинтересовалась у нее Мариша. – Где ты его нашла?

– Это сосед из дома напротив, – прошептала Юлька. – Он тебе как?

Мариша энергично затрясла головой и показала большой поднятый вверх палец, что на ее языке жестов означало крайнюю степень восхищения и одобрения выбором подруги.

– Ты думаешь? – хихикнула Юлька, в душе радуясь, что Михаил Родионович приглянулся и Марише.

Насчет чужих кавалеров Мариша угадывала практически со стопроцентной точностью. Чужим не удавалось запудрить ей мозги, как бы они ни старались. Если уж Мариша говорила, что парень ловелас и бабник, так оно и оказывалось. Если она говорила, что он увалень и с таким со скуки помрешь, уже через месяц предсказание сбывалось. Не в том смысле, что подруга погибала от скуки, а в том, что с поклонником она расставалась именно по той самой причине, по которой он с самого начала не показался Марише. Как ей удавалось с одного взгляда раскусить мужчину, иногда даже и двух слов не сказав с ним, оставалось тайной. Так вот, чужие кавалеры были для Мариши, что раскрытая книга. И поэтому Юлька сразу же поверила подруге, что к Михаилу Родионовичу и в самом деле стоит присмотреться повнимательней. Кстати говоря, это же самое подсказывала ей и ее собственная интуиция. Но в отличие от Маришиной интуиции собственная Юлькина часто давала в отношении красивых мужчин досадные промашки, так что ей Юлька не очень-то доверяла.

– А что ты сюда в Ольгино заявилась-то? – вспомнила наконец Юля. – Мы же договорились, что разделимся. И ты должна была отправиться в клинику Кураева. Ты что, забыла?

– Да была я там! – отмахнулась Мариша. – Была! Но понимаешь, тех теток, которые вчера митинговали, словно корова языком слизнула. Нет ни одной. Ты права была. И с этим Максом – заместителем Кураева – мне тоже не удалось поболтать. Он якобы отправился утешать вдову. Но честно говоря, я не поняла, кого охранник имел в виду – то ли Ирину, то ли Нонну. Мотаться между этими бабами в поисках Макса мне что-то не захотелось.

– Так ты что, совсем ничего полезного так и не узнала?

– Нельзя сказать, чтобы уж и совсем ничего, – задумчиво произнесла Мариша. – Признаюсь, сначала мне не везло. И я даже приуныла. Но потом решила еще немножко побродить по клинике и послушать, что там судачит персонал клиники о смерти своего главврача.

– И что?

– Старший персонал и медсестры ничем меня не порадовали, – призналась Мариша. – Все в один голос недоумевали, у кого же поднялась рука на их дорогого начальника. Но пока они пели дифирамбы своему начальству, я заметила там одну бабку. Она мимо нас с ведрами шагала. И, видно, часть разговора услышала, потому что губы этак в нитку поджала и скорей прочь двинулась. Ну, я и подумала, что у этой санитарки может быть и другое мнение насчет личности покойного шефа.

– И ты пошла за ней?

– Помчалась, – кивнула Мариша.

Когда ей удалось догнать суровую бабку, та уже закончила набирать воду в ведро и растворяла в нем какую-то приятно пахнущую жидкость из большой ярко окрашенной пластиковой бутылки, которую в клинике употребляли для мытья полов вместо вонючей хлорки. Кинув на Маришу недоброжелательный взгляд, бабка подвинулась, давая ей пройти к крану. Мариша необыкновенно тщательно вымыла руки с мылом, потом два раза их сполоснула, снова намылила и наконец придумала, как ей подкатиться к суровой бабке.

– Вот горе-то, что господина Кураева убили, – сказала она, обращаясь как бы к самой себе, но глядя при этом на бабку. – А у меня отец при смерти. Врачи говорят, что только операция может его спасти. Была одна надежда на доктора Кураева, а теперь не знаю, что и делать.

В ответ бабка хмыкнула, но уходить не торопилась, несмотря на то, что пена в ведре уже ползла через край.

– И тут такое горе! – продолжала Мариша. – Кому же понадобилось убивать такого хорошего человека? Что же это делается, если таких людей убивают!

– Да вы-то откуда знаете, какой он был человек? – внезапно обрела голос бабка. – Врач он, спорить не стану, хороший был. А вот что касается прочего… Кобель он! Слыхали, небось, что жену-то он свою бросил?

– Ну да, что-то такое мне сказали, – призналась Мариша. – Но так уж сразу и кобель? Мало ли людей разводится?

– Вот! Разводятся люди, оно конечно. Но разве хороший человек бросит женщину, с которой без малого два десятка лет вместе прожили? Да еще так, чтобы все вещи у нее из дома забрать! Да и к какой потаскухе от нее ушел, еще поискать таких нужно. Да ладно бы это! Согласна, бывает, что мужику бес в ребро попадет. Жена ему старухой кажется, а сам-то он, конечно, молодым остался. Но ведь Кураев наш, он и от молодки своей гулять начал! Вот я к чему говорю, что кобель он!