Вот зачем мне понадобилось открывать дверку, ведь можно было догадаться, что ничего хорошего здесь не могло быть, но всё не верилось, что такие нелюди могут жить среди нас.
Выскочив наверх я схватил бутылку коньяка и прямо из горлышка сделал несколько глотков. Твою дивизию…
Не знаю, коньяк ли мне помог, или вид спящей девушки, но немного отдышавшись и успокоившись мне пришлось вновь собраться с мыслями, которые были выбиты из головы одним желанием – придавить этих гадов.
Увидев на столике рядом с ноутбуком сумочку, я вывернул её содержимое на стол, взял телефон и взглянув на Лену стал набирать номер её мамы, но сигнал был слабый, надо было выходить на улицу. Двери этого бокса скорее всего были заварены, утеплены и со звукоизоляцией, поэтому, повернув королевский перстень печаткой внутрь, я аккуратно вышел из ворот, в которые заезжала машина похитителей. На улице светило солнце, где-то из открытых ворот бокса раздавалась музыка, «консилиум» специалистов стоял у авто, хозяин которого ковырялся под капотом, кто-то пылесосил салон стареньких «Жигулей», несколько мужиков похоже собирались в одном из гаражей пропустить по стаканчику. Даже не верилось, что тут рядом может происходить такой кошмар.
Вновь набрав номер мамы девушки, я присел на старый разваливающийся стул, у одного из раскрытых боксов.
- Алло, - раздался в трубке тихий голос.
- Здравствуйте, Нина Павловна.
- Здравствуйте. Кто это?
- Нина Павловна, прошу вас выслушайте меня спокойно. У меня есть информация о вашей дочери. Она жива и находится в гаражном кооперативе «Четыре колеса» в боксе триста двадцать два. Сейчас сюда прибудет полиция, подъезжайте и вы.
- Олег… - услышал я крик в трубке и звонок оборвался. Олегом звали отца Лены, но его телефона я не смог узнать. Маму девушка, наверное, часто звала, находясь в подвале, поэтому этот телефон яркими цифрами горел у неё в голове.
Скрипнув зубами, я набрал полицию и пока мне не стали задавать вопросы на том конце, скороговоркой выпалил, - Гаражный кооператив «Четыре колеса» - убийство в боксе триста двадцать два. Так же здесь находится Елена Олеговна Трофимова, которая пропала больше недели назад.
Прервав звонок, я осторожно вернулся в бокс и положил телефон на кучу хлама, вываленного из сумочки.
Девушка тихо спала, подойдя к ней я положил ладонь на её голову. - Теперь у тебя всё будет хорошо, со временем ты забудешь эту историю, и будешь жить, как и жила, даже во снах этот кошмар к тебе приходить не будет, только будь осторожнее с незнакомыми людьми.
Повернув печатку гербом наружу и спустившись вниз я, взглянув на пришедшего в себя упыря, тихо проговорил, - Может надо было бы удавить вас тут? Вот только чем же тогда я буду лучше тебя? Пусть вас судят по закону.
- Меня не посадят, - завизжал привязанный. - Я ненормальный. Меня будут лечить. Папа опять отвезёт меня в Бельгию, и мы будем там жить в пансионате.
- Ты только мне не рассказывай про ненормальность. Я тебя, тварь, насквозь вижу. И в случае чего, ты от меня и в Бельгии не спрячешься.
Упырь глянул на меня свирепым взглядом, и совсем другим голосом прохрипел - Ну что же, посмотрим.
- Тут и смотреть нечего, - и вновь не удержавшись я залепил ему пощёчину, от которой он снова потерял сознание.
Обойдя стол и взглянув на сообщницу мне оставалось только сказать, - Эхе-хе, ты же была нормальной девушкой, как ты могла из-за денег и гадких таблеток скатиться в такую выгребную яму? Ну, а теперь получишь по полной.
Лицо её сморщилось, и она заревела.
- Тьфу, гадость, - разговаривать с ними больше было не о чем.
Осторожно выйдя из гаражного бокса, я присел на знакомый стул и стал ждать. Печатка была повёрнута внутрь - мне не хотелось здесь светиться. Пока у меня не было уверенности в том, надо ли контактировать с полицией, или показаний Лены и тех доказательств, что были в подвале достаточно, чтобы засадить эту пару на долгие годы. Вспомнились слова упыря, - «папа отвезёт меня в Бельгию». Ладно, посмотрю, как тут всё сейчас закрутиться и тогда уже приму решение.
Первой подъехала полиция. Где-то у ворот кооператива они на мгновение включили «сигналку», видимо вызывая сторожей чтобы узнать, как проехать к нужному боксу, и через минуту были на месте. Из машины вышло трое полицейских в «брониках» и с короткими автоматами. Осторожно приоткрыв ворота бокса, они вошли внутрь. Через мгновение один из них, выйдя из гаража, заговорил по рации.
Через некоторое время подъехала скорая, и тонированный микроавтобус из которого вышло несколько человек в гражданском. Последними приехали начальники - майор и целый подполковник. У гаража уже собралась толпа любопытных. Полиция оградила место перед воротами бокса, и работа закипела. Такси с родителями появилось минут через двадцать. Лену, к этому времени, уже увезла скорая. Приехавший отец сразу кинулся к подполковнику, как старшему по званию, но тот почему-то указал ему на майора, к которому с докладами подходили другие сотрудники. Бедные родители обратились к нему и через минуту они уже спешили назад к такси, которое ждало их. Когда они уехали я решил подойти и послушать разговоры.
Народ выдвигал самые разные версии приезда полиции, от наркопритона до гнезда террористов, но ничего конкретного никто сказать не мог. Машину видели, хозяина видели, но даже имени его не знали. Переписывали всех, кто хоть что-то мог рассказать про гараж и его владельца.
Было странно, почему не выводят садиста с подругой. Но долго ломать голову над этим не пришлось, появился ещё один тонированный микроавтобус, которой подъехал вплотную к дверям бокса. Эту пару быстро усадили внутрь, и машина уехала.
Я решил присмотреться к майору, который и был тут главным. Но, как оказалось, ничего хорошего от него ждать не приходилось. Работал он в должности начальника серьёзного отдела совсем недолго и без особого желания. У него были определённые планы на переход в городское управление полиции на тёпленькую должность. И хотя он пытался изобразить активную деятельность, то забегая на какое-то время в гараж, то выбегая из него, отдуваясь и вытирая платком вспотевшую лысину, мне стало понятно, что он только мешает специалистам делать свою работу.
Я присмотрелся к подполковнику. Ого, да он «стреляный воробей»! Причём «стреляный» в прямом смысле этого слова. Пулевое, ножевое и осколочное! Причём осколок до сих пор сидел в спине где-то в районе поясницы. И почему его ещё на пенсию не отправили? Хотя через минуту мне стало понятно почему. Ещё служа в армии, он повоевал в Афгане, где и получил первое ранение и орден. Потом окончил высшую школу милиции и от лейтенанта дослужился до подполковника, получив за годы службы удар ножом, а на Кавказе ещё и осколок. Пётр Дмитриевич Потапов обладал огромным опытом работы – вот поэтому он и был тут, хотя и не руководил, а просто присматривал. Майор Зинченко, как раз и был недавно назначен на его должность, и подполковник уже передавал ему дела.
Я, не поворачивая печатку наружу, подошёл поближе к этому ещё не старому мужчине, и обратился к нему по-военному, - Товарищ подполковник, разрешите обратиться.
Он повернулся ко мне и пристально взглянув спросил, - Можете что-то сказать по этому делу?
- Да.
- Семён, - позвал он одного из лейтенантов, который записывал данные свидетелей, - поговори с гражданином. - И он отвернулся, считая наш разговор оконченным.
- Сейчас, - отозвался молодой парень, с папкой в руках, в которую он быстро что-то записывал.
Я стоял и смотрел на подполковника, - Мне надо переговорить именно с вами.
Он вновь повернулся ко мне, - И почему же именно со мной?
В этот момент к нам подошёл лейтенант, - С кем поговорить, товарищ подполковник?
- А вот с гражданином, - кивнул он головой в мою сторону.
Не поворачивая головы к подошедшему, я спокойно смотрел в лицо Перта Дмитриевича.
Лейтенант, покрутив головой, направился к хозяину ближайшего гаража, стоящему в трёх шагах у меня за спиной.
