— Да мой герцог, — сын склонился в поклоне, — Спасибо за науку отец. Ты говорил о войне. Позволь мне возглавить карательную экспедицию.

— Я подумаю об этом, — герцог пытливо глянул на сына.

Мальчик уже давно вырос и понимает, что нужно находить своё место в герцогстве. Военный вождь — Шредрэк. Вполне здравая мысль. Ну, а если не справиться, так тому и быть. Слишком прямолинеен средненький. Армия таких любит.

— Отец а как быть с купцами? — сын почувствовал, отец расположен к ответам, — в приёмной толпа собралась. Торгаши ропщут, они несут убытки.

— Вот и хорошо, сначала пусть растрясут мошну на наём караванщиков не их нашего герцогства. А потом как только наступит точка кипения, мы их общипаем как кур. Для хорошей войны главное деньги. Деньги, и ещё немножечко денежек. Меня больше беспокоит информация принесённая покойным лисом.

— О чём ты отец? — кроме криков и требований о войсках я ни чего не услышал.

— Плохо. Нужно думать о причинах, тебе не хватает мудрости старшего брата. — герцог с упрёком покачал головой, в прочем он не расстроился. Сыну необходимо учиться, то что мальчик не стесняется показывать свои промахи это радует его чёрствое сердце, — Старый лис проговорился. Его лорда, нашего союзника заблокировали в собственном доме, запретив покидать стены. Вопрос кто? И не звенья ли это, одной цепи. Тебе следует нанести визит в дом третьего советника. Дашь отдельные инструкции от своего имени… Кстати мне донесли у советника подрастает две дочери. Обрати на девочек своё внимание. Думается мне из Шмондара может получиться неплохой министр, и было бы хорошо держать его не только за яйца.

— Я понял вас мой герцог, — Шредрэк склонился в глубоком поклоне, сделав пару шагов назад, пятясь к дверям, и только разогнувшись уже около дверей, повернулся и покинул кабинет отца.

***

Попелидовка встретила меня двумя обормотами. Мальчишки дождались именно меня, что бы передать распоряжение мамы, следовать сразу к ней и ни на что более не отвлекаться. Маменька нашлась на центральной площади Ольга Ченыновна, громко, поставленных командирским голосом раздавала распоряжения. Суета на площади, только на первый взгляд отдавала хаосом. Но уже через пару минут я с удивлением понял, что каждый при деле и чётко выполняет мамулины распоряжения.

— А… Явился блудный сын, — мама порывисто меня обняла, придав к груди. Потом отстранил на вытянутых руках внимательно осмотрела, не забыв развернуть меня спиной к себе, — вроде цел. Ну так что сын будем делать с твоими людьми.

— Эээ…. Только и смог промямлить. Пытаясь понять при чём тут мои кадеты. — мама ты о чём? Точнее о ком?

— Сын ты притащил в деревню кучу людей, и чуточку нелюдей. Я про них, — мама показала рукой на стопившихся разумных, которые вяло перекладывали какое то барохло, — их нужно разместить и пристроить к делу, что бы не кормить задарма.

— А разве нельзя их просто отпустить? — я в недоумении возился на спешащих ко мне серокожих разумных, — у них ведь есть дом, и наверное даже семьи. Зачем оставлять несчастных на чужбине?

— Если бы было так просто — мама остановила жестом длинноухих, ускоглазых мужчин, одетых в непонятную кожаную сбрую. Странно, не помню таких среди освобождённых мною пленников, — это вот, например собственники подземников. Их ограбили когда они ехали в Академию, подрядившись на строительство.

— Мама ты хочешь сказать, что это рабовладельцы? — я повернулся к остроухим уставившись на трёх мужчин, чувствуя как горлу поступает глухой рык. Остроухие, синхронно, отступили на шаг назад. Однако бежать не стали. Бессмертные что ли?

— Нет сын, они подрядчики, а освобождённые тобой подземники, староста их деревни заключил ряд с остроухим на половину текущего года. А теперь, договор по сути потерял силу, форс мажор, так сказать, илитиири не хотят идти с остроухими, точнее не могут без твоего, на то, разрешения. И это только часть айсберга. Вместе с Мартышей было выкрано ещё пятеро студентов. И среди них ни одного человека, два эльфа, два гнома и драконид.

— Кто? Драконид, это ещё кто? — я обратил свой взор на толпу, так и тянет сказать беженцев, больно уж ассоциативно выглядят.

— Студенты мною размещены в гостевых комнатах твоего терема, негоже аристократам испытывать в нашем доме унижения. Тем более если мы их спасли от позора.

— Это как? Если я правильно понял, их бы понудили подписать контракт с Герцогом и…

— Это только так называется. По сути волшебники практически невольники, принадлежащие душой и телом армии Герцога. Это самая презираемая каста среди волшебников. В академии учатся либо дети аристократов, либо дети тех, чей дар проявился простолюдине. А ещё обедневшие дворяне, таких вообще на удивление много в королвствах. Вот так-то сын. Продолжать надо? Или сам догадаешься что значит для ребят получить метку Райха.

— Ты хочешь сказать, они по сути меченные и таких, меченные ни кто на службу к себе не возьмёт?

— Умница. Правильно разложил. Так что с подземниками? Отпустишь их? — мама подозвала к себе остроухих.

Тройка мужчин смело, с гордо поднятым головами подошли, коротко, по военному кивнули.

— Люди Великого духа Лосс тебя приветствуют, юный господин, — три голоса, певуче, произнесли фразу переведённую кольцом. Хм а, а за колечко то я забыл, то-то дед на меня косился периодически. Я бы тоже косился на мужика повесившего себе на ухо хромированное колечко целых семь сантиметров в диаметре.

— И вам не болеть, — я кивать остроухим не стал, ложечки конечно нашлись, вот только осадочек остался, тем более я помню про Софию, как её отец отправил работать, и что из этого вышло, — мне известно о вашем деле, Только не понятно, почему с этим вопросом ко мне не подошли сами пострадавшие.

— Они илитиири. — Ответил самый высокий, с лёгким высокомерием, эдак с высока в прямом и переносном смысле.

— Мама? — я обратился к маме снимая с уха кольцо, — почему то у меня складывается впечатление что меня только что макнули в собственные какашки, как котёнка неразумного.

— Нет сынок, — мама усмехнулась, — это эльфы подземники, и это ещё терпимо, а вот с настоящими, которые тебя ожидают в доме, тебе будет не в пример тяжелее. Просто они такие и всё. Прими как факт и не… парься, кажется так ты говоришь.

— Хрен с ними, сноабами длиноухими, почему я не могу напрямую узнать желание у освобождённых илитиири?

— Мама не стала отвечать, просто крикнула пацанам, что так и тёрлись недалеко от нас, что бы позвали Мартышу.

Девушка лебедью проплыла к нам, в очередной раз поразив меня грацией своего тела.

— Звали мой Господин, — склонилась она в реверансе, придерживая платье кончиками пальцев.

— Мартыша, поведай мне, почему вот эти, — я кивнул на замерших в напряжении длиноухих, хотят забрать наших илитиири, и почему я не могу спросить у них, чего собственно они хотят. Может они мечтают вернуться в родные пенаты, или вообще жаждут поднимать народное хозяйство, под твёрдой рукой моей матушки?

— Господин, народ илитиири… они… как бы это…. Они как муравьи, живут одним сознанием. У них нет своего мнения. Только приказ старшего. Они могут работать без сна и отдыха целую неделю, а потом наесться до отвала и на пару суток уснуть. Они как големы, только живые.

— О как! — я в задумчивости потёр подбородок, потом нехотя повесил на ухо кольцо, — забирайте, только не забудьте обговорить с моей управляющей о возмещении понесённых расходов на ваших работяг.

— Юный господин, люди Лоосс благодарят тебя и твою матушку. Так случилось что помимо илитиири у нас были забраны все инструменты и деньги. Инструменты мы себе вернули посетив последнюю поляну на дороге в степи. А вот деньги, их у нас нет.

— О деньгах речь и не идёт. Идите, меня интересуют ваши услуги, и не сейчас, а когда нибудь потом.

Мартыша увлекла длиноухих с собой, прожурчав на их языке требование не докучать господину. Девушка поклонилась мне и отдельно матери оставив нас одних.