Воображаемый тигр, кажется, недоуменно махнул хвостом.

- Владелец компании отказался от денег, которые она ему приносит?

Лейтон бессильно развел руками.

- Выходит, что так, сэр. И сдержал свое слово неукоснительно. Счет, на котором накапливается его жалование, остался в неприкосновенности – за последние два года мистер Олдридж не снял с него и пол-пенни. Чеки, которые мы ему высылали, тоже остались необналичены. Мало того, он избавился от всего имущества, которым прежде владел. Служебный локомобиль, предметы обстановки, неплохая библиотека… Он избавился даже от своего гардероба, оставив себе пару совершенно никчемных и дешевых костюмов. Да, таким он был, наш мистер Олдридж, в последние годы своей жизни. Удалился, оставив позади всё, что заработал на протяжении всех двадцати лет. Всё, что принесло ему его детище.

- За какие же средства он снимал номер в «Восточном Бризе»?

- У него были некоторые личные накопления, полагаю. И весьма скромные, насколько я могу судить. Позволяющие худо-бедно влачить существование, но не жить той жизнью, к которой привык мистер Олдридж. Коу собрал информацию. Мы поначалу тоже думали, что это какая-то уловка, какой-то хитрый фокус старого кудесника, в который он побоялся нас посвящать, но вынуждены были признать, что все взаправду. Последние два года мистер Олдридж питался Бог весть чем, не позволял себе никаких существенных трат и держал себя очень скромно. Как для человека, компания которого имеет в обороте миллионы фунтов. Мало того, за свой счет он содержал и Госсворта, своего слугу. Впрочем, тот мог работать и бесплатно, он был предан своему хозяину до гроба…

- Значит, не только отшельничество, но и аскеза, - пробормотал Лэйд, - Биржевой делец и миллионер сделался не только затворником, но и убежденным лионистом[3]? Подумать только! Конечно, я слышал про тот комплекс гимнастических упражнений, что совершают некоторые обеспеченные джентльмены, ощутившие дыхание Геены Огненной, надеясь, будто он даст им нужную гибкость для преодоления игольного ушка[4], но… Скажите, мистер Олдридж был религиозен? Совершал какие-нибудь прочие поступки в этом духе? Усмирение плоти или, к примеру, паломничества? Флагелланство? Может, имел привычку носить вериги под костюмом от Кальвино?

Лейтон покачал головой.

- Ничего такого мы за ним не замечали. Он и набожным, кажется, никогда не был. А тут такое помешательство…

Лэйд потер лоб пятерней.

- Что ж… - пробормотал он, - Кажется, дело можно считать закрытым. Я знаю, что за демон тут похозяйничал.

Лейтон вскочил с места, едва не запнувшись в собственных ногах. Кажется, за время разговора те стали еще более длинными и худыми.

- Кто? Бога ради, мистер Лайвстоун, кто это?

Лэйд усмехнулся, надеяясь, что со стороны его злая усмешка не выглядит тигриным оскалом.

- Призрак Рождества[5], кто же еще! Странно, что мы еще не слышим праздничных хлопушек и гимнов!

Лейтон обессиленно опустился обратно. Судя по тому, какой хруст при всяком движении издавали его суставы, начальник кадровой службы должен был ощущать себя сейчас весьма скверно. По крайней мере, Лэйд на это надеялся.

Чертовы хитрецы. Гиены, напялившие поверх пятнистых шуб хорошее сукно, обзаведшиеся платиновыми цепочками для часов и хорошими манерами.

Они пировали за чужой счет, поднимая тосты друг за друга, и при этом не гнушались отщипывать крохи от пирога, который был создан не них руками. Они проматывали богатство, которое Олдридж, кем бы он ни был, создавал годами, вкладывая свою жизнь в сухие цифры, создавая корабль своей мечты, которому суждено было большое и дальнее плавание.

Он просто сломался, подумал Лэйд, отвернувшись к стене, чтобы не видеть лица Лейтона. Нервное потрясение подточило его силы, а после… Должно быть, после болезни он начал кое-что соображать, провел что-то вройде тайного аудита. И обнаружил то, что должен был обнаружить давным-давно. Что люди, которые составляют оперативный совет, служа его вернейшими подручными и офицерами, тайком крадут у него деньги, покрывая друг друга. Он мог их уволить, вышвырнуть на улицу, уничтожить, но… Должно быть, болезнь ослабила его. Высосала силы, которые прежде бурлили. Мистер Олдридж, джентльмен шестидесяти лет, слишком сдал, чтобы вступать в новую схватку на своем собственном корабле. Предпочел махнуть рукой и сойти на берег, с достоинством и гордо, как полагается капитану, сохранившему свою треуголку.

И вызвать из небытия демона, чтобы тот сожрал все, что он оставил за спиной.

***

Мысль была едкой, колючей, неприятной. Но Лэйд знал, что не может позволить ей выскользнуть прочь. Стиснул, точно кусок колючей проволоки в окровавленной руке.

Мистер Олдридж, почтенный коммерсант и биржевой делец, благородный джентльмен, силившийся сохранить старый почтенный уклад, не приемлющий алчности и мздоимства под своим флагом – человек, заключивший договор с демоном? Отдавший ему во съедение двести душ своих подданных?

Лэйду захотелось помотать головой. Немыслимо. Он не был знаком с мистером Олдриджем, даже не видел его воочию, но за последнее время узнал достаточно много деталей из его биографии, чтобы исполниться к нему невольным уважением.

Брось, Чабб. Как будто люди с безупречной репутацией не совершают страшных вещей.

Голос Полуночной Суки казался ледяными каплями концентрированной белены[6], скатывающимися ему в ухо.

Вспомни безутешную юную вдову из Шипси, которая рыдала в твоем кабинете, прося отыскать убийцу ее мужа. Она сама и свела его в могилу, тайком приколов к рубахе булавку, заговоренную жрицами Аграт. Это была ее месть за прелюбодеяние, и месть страшная. Аграт, Дщерь Субботы, всегда обладала странными представлениями о морали, а промискуитет считала величайшим из грехов – при том, что сама покровительствовала проституткам. Несчастного изменника задушил его собственный детородный орган, превратившийся в десятифутового удава-констриктора.

Вспомни братьев Маккелен, близнецов, преданных друг другу до гроба, но лишь в то время, когда были бедны, и сделавшихся смертельными врагами после того, как заработали свою первую тысячу фунтов. Правду говорят, многие близнецы схожи не только внешностью, но и мыслями. Незадачливые братья Маккелен, кое-что смыслившие в кроссарианстве, почти одновременно натравили демонов друг на друга. Возможно, это был один и тот же демон, а может, сам Левиафан не упустил случая сыграть одну из своих жутких шуток, Лэйд этого не знал. Но имел сомнительное удовольствие лицезреть братьев Маккелен во плоти – сросшихся друг с другом на манер сиамских близнецов, грызущих в приступе неутолимой ненависти свое общее тело где-то в каменоломнях под Клифом.

Вспомни маленькую Ильду. Девятилетняя девочка, копаясь в саду, обнаружила закопанный манускрипт, некоторые страницы которого, к несчастью, смогла осилить даже не зная языка, на котором он написан. Явившийся на зов демон поспешил предложить ей свои услуги – для демонов, живущим по правилам первозданного хаоса, нет особой разницы между девятью годами и девятью тысячелетиями. Ильда, которую в тот день оставили без какао за какую-то детскую шалость, обуреваемая обидой, велела демону достойно наказать своих родителей, и тот выполнил работу с такой изобретательностью, что, кажется, немного пошатывались даже выбравшиеся наружу канцелярские клерки в их глухих похоронных костюмах.

Вспомни…

Довольно, приказал Лэйд, обрубая этот ледяной голос, струящийся ему в уши, воображаемой гильотиной. Хватит. Я помню.

Наши добродетели сродни нашим гостиным. Ухоженные, прибранные, со вкусом обставленные, они служат нашим поводом для гордости. Мы охотно пускаем туда гостей, чтоб выпить чашечку чая, и улыбаемся их похвалам – нам нравится, когда наши добродетели замечают. Грехи… Наши грехи – слизкие сырые подвалы, которые мы редко распахиваем перед гостями и сами не любим вспоминать.

Настоящий мистер Олдридж, с которым он не был знаком, мог обладать не только хорошо видимыми достоинствами, но и определенными недостатками, которые не стремился демонстрировать. Но даже если…