- Его приобрела «Биржевая компания Олдридж и Крамби»?

- С вашего позволения, тогда она звалась просто «Олдридж», - Розенберг легко объединил разрозненные листы со своего стола обратно в папку, - Мистер Крамби сделался его частью лишь тринадцатью годами спустя. Это здание обошлось в восемь тысяч фунтов. Как по мне, несуразно много, учитывая его состояние и возраст. С другой стороны, нельзя не отметить вполне удачное расположение.

- Здесь не происходило каких-то существенных перемен за это время? – уточнил Лэйд, - Перестройки, капитальные ремонты?

- Нет, насколько мне известно.

- Случались пожары?

Розенберг скрестил пальцы.

- Благодарение Господу, ни разу.

- Убийства? Странные смерти?

- Только тот досадный случай в пансионе миссис Люэрти шестьдесят лет назад.

- Несчастные случаи среди служащих?

- Вам лучше уточнить это у Лейтона, кадровые вопросы – это по его части.

Розенберг отложил папку. Взгляд его, несколько раз пройдясь по кабинету и дважды с неудовольствием кратко остановившись на Лэйде, как на части явно лишней и непривычной, зацепился за какую-то деталь в обстановке и впервые за все время немного потеплел.

Проследив его направление, Лэйд обнаружил на письменном столе Розенберга фотокарточку, которую тот разглядывал. Небольшая, в строгой рамке, она напоминала собой те фотокарточки, что часто встречались ему в кабинетах начальников среднего звена и старших клерков и которые были позволены сотрудникам для украшения рабочего стола.

Интересно, что разглядывает Розенберг с такой теплотой? Фото любимой тетушки? Лэйд едва не фыркнул. Холодоного, сосредоточенного на работе Розенберга едва ли можно было назвать семейным человеком. Улыбку невесты? Едва ли такой человек вообще мог быть женат. Может, там запечатлен его домашний кот?

Лэйд приблизился на шаг, но бросить взгляд на нее не успел – Розенберг поспешно отодвинул фотокарточку в глухую тень на своем столе, не освещаемую фонарем. Кажется, это была даже не фотокарточка, а фотопластина – изображение тех времен, когда изображение наносилось на стекло, а не на бумагу. В любом случае, Лэйд не счел себя вправе задавать вопросы. Тем более, что у него было много других, куда более насущных.

- Значит, вы сами никаких трагических случаев под этой крышей не помните? – осведомился Лэйд.

Розенберг тяжело пожал плечами.

- Только те три на прошлой неделе.

- Секретарша, которая потеряла лицо, механик, переломавший себе руки и еще какой-то тип, напившийся кислоты, - кивнул Лэйд, - Я помню. Значит, это все?

Розенберг усмехнулся.

- А чего вы ожидали? Поножовщины? Дуэлей? Разнузданных оргий? Это биржевая компания, мистер Лайвстоун, а не подпольная бильярдная где-нибудь в Шипси. Самыми частыми несчастьями здесь на протяжении многих лет были опрокинутая чернильница или сломанный ноготь.

И в самом деле, подумал Лэйд, чего я ожидал? Что под покровом ночи клерки мистера Крамби, облачившись в хламиды, кромсают ритуальными ножами беззащитные тела? Что здешние подвалы набиты не прошлогодними финансовыми отчетами, а кроссарианской сакральной утварью? Что оперативный совет вместо протокольных совещаний справляет черные мессы?..

Нелепо. Глупо. Но он должен был попытаться.

- В таком случае, это все, - устало обронил Лэйд, - Благодарю, что ответили на мои вопросы, мистер Розенберг. И позвольте мне откланяться, я и так злоупотребил вашим гостеприимством.

Розенберг склонил голову, разглядывая его поверх очков.

- Так и уйдете, мистер Лайвстоун? Не задав самого главного вопроса?

- Простите?

Розенберг смотрел на него без улыбки, но теперь за лунным блеском его стекол Лэйд заметил глаза. Темные, внимательные, устремленные на него так же безошибочно, как стрелка компаса устремлена на магнитный полюс земли.

- Я похож на идиота, мистер Лайвстоун?

- Я не…

- За прошлый год я заработал для «Биржевой компании Олдридж и Крамби» без малого три миллиона фунтов. «Фолкс и Данхилл» предлагают мне должность управляющего в их предприятии с жалованием сто пятьдесят тысяч фунтов в год. Вы думаете, я идиот?

Лэйду вдруг захотелось вновь ощутить пальцами лезвие ножа для бумаг. Осторожно достать его из кармана – просто на всякий случай. Розенберг не делал угрожающих действий, более того, стоял неподвижно, как каменное изваяние, однако Лэйд вдруг отчетливо ощутил исходящий от него… Холод? Угрозу? Еще какое-то излучение, для определения характера которого человеческое тело не вооружено нужными датчиками и антеннами?

- Я не считаю вас идиотом, мистер Розенберг, - осторожно ответил Лэйд, пытаясь понять, в какую сторону кренится разговор, - Совершенно определенно, не считаю.

- Это хорошо, - тот кивнул, - Потому что я не идиот. И я прекрасно понимаю, что именно вы ищете на самом деле. И о чем говорили с Крамби.

Лэйд ощутил нехорошую сухость во рту. Такая бывает, если съесть лакричную пастилку натощак. Вот только он был уверен, что на протяжении нескольких часов в его рту было пусто.

- Я…

- Вы думаете, это один из нас, так ведь? – Розенберг тяжело вздохнул. Грудная клетка у него была на зависть горилле и даже страшно было представить, сколько галлонов воздуха туда вливается при каждом вздохе, - Например, я? И именно поэтому решили обыскать мой кабинет. Как результаты, мистер Лайвстоун? Нашли что-то примечательное? Контракт с демоном, подписанный моей кровью, к примеру? Ритуальный кинжал? Может, что-нибудь в этом роде?

Розенберг сделал шаг по направлению к Лэйду. Короткий и удивительно мягкий для человека его габаритов и веса. Даже ловкий.

Удивительно, что человек, от природы награжденный подобной конституцией, умеет двигаться так естественно и легко, отстраненно подумал Лэйд. И ведь это не мешок с требухой, это было плотно сбитое тело профессионального борца, способное, пожалуй, раздавить противника, точно тучную, невесть что вообразившую о себе, мошку.

Он может сломать мне шею, подумал Лэйд. Зажать в углу, навалиться всем телом, взять рукой за гортань… Даже если бравые ополченцы Коу услышат мой крик, они попросту не успеют заявиться сюда. Если вообще захотят. Начальник финансового отдела – второй человек после Крамби, едва ли кто-то осмелиться ворваться в его кабинет, даже если оттуда донесется сдавленный крик пойманного воришки, выдававшего себя за демонолога…

Ему показалось, он услышал треск, с которым его шея лопается, но оказалось, это был скрип половицы под ногой Розенберга.

- Значит, вы полагаете, мистер Лайвстоун, будто один из нас впустил демона внутрь? Дал разделаться с Кольриджем? И утащить всех нас в Геенну Адскую?

Лэйду стоило большого труда остаться на месте. Не попятиться к столу, пытаясь использовать его в качестве укрытия, не устремиться к двери. Не вытащить из кармана нож для бумаг, испещренный бессмысленными и странными письменами.

Когда ты заперт внутри демона, попытка бегства – самый бессмысленный акт из всех возможных.

- Да. Вполне допускаю это. А вы?

Розенберг опустил голову, вперив в него тяжелый взгляд. Будь этот взгляд хотя бы на пару фунтов тяжелее, он вбил бы Лэйда в пол, как тяжелый молот вбивает железный гвоздь.

- Допускаю ли я что-то подобное? Нет, мистер Лайвстоун. Не просто допускаю. Я почти уверен в этом.

***

Мне нужен отдых, подумал Лэйд. Возможность сесть в удобное кресло, вытянуть ноги, закрыть глаза и провести в таком виде часок-другой. Может, выпить пару пинт хорошего вина. Выкурить трубку. Снять наконец чертовы туфли. Мне нужно…

- Вина? – резко спросил Розенберг, протягивая руку к шкафу, - Мне надо чем-то промочить глотку. Черт, скоро вино здесь сделается роскошью…

- В буфетной полно вина, - осторожно заметил Лэйд, - Если вам…

Розенберг мотнул головой.

- Испортилось. Этот идиот Кольридж неправильно его хранил. Я обнаружил четыре бутылки, содержимое которых превратилось черт знает во что. Ах, вот она… «Шато-Лафит». Я купил себе бутылочку еще в те времена, когда едва мог себе его позволить. И пью только по торжественным случаям. Последний раз это было неделю назад – когда скончался мистер Олдридж. И вот сейчас…