Коу рыкнул, крутанувшись на месте. Сейчас он напоминал дрожащее в ожидании выстрела крупнокалиберное орудие, отлитое из несвежей человеческой плоти.
- Да! – рявкнул он, - Да, черр-ррт возьми!
- Вы хотите знать, почему это произошло.
- Да!
- Вы хотите знать, есть ли спасение.
- Хочу! И это еще не все вопрр-р-росы, мистерр-р-р демонолог. Я хочу знать, почему вы оба, вы и Крр-ррамби, - заляпанные плотью стволы Коу крутанулись, по очереди взяв их с Крамби на мушку, - Уцелели. Почему не пр-р-рреврратились, как все прр-ррочие. В чем ваш секрр-ррет и как вы столковались с демоном!
- Вы получите ответы на все эти вопросы, - пообещал Лэйд, - Но придется попотеть, чтобы отвечать по порядку. Это ведь не пара событий, связанных друг с другом, это целая история. Развернутая к тому же на многие годы. Лет на двадцать, если быть точным. Мне надо сообразить, с какой стороны к ней подступиться…
- Так сообрр-р-ражайте живее! – рыкнул Коу, выдохнув через вентиляционные щели струйки раскаленных пороховых газов, - Потому что я уже испытываю соблазн вышибить вам зубы. Повер-ррьте, они не потр-ребуются вам для еды, эта еда тает во ррр-рту!..
Лэйду потребовалось некоторое время, чтобы собраться. Обычно, начиная историю, он исподволь прощупывал почву, наблюдая за слушателями, интригуя со вступлением, иногда даже насмешничая. Маккензи из-за этого обычно злился, доктор Фарлоу посмеивался в усы, а Скар Торвальдсон, сытый и сонный, сидящий со своей извечной трубочкой, степенно кивал – давай, мол, Чабб, не томи…
Судя по всему, в этот раз в его распоряжении не так уж много времени, а слушатель вооружен куда более серьезным оружием, чем дружеские остроты.
Лэйд кивнул.
- Как я уже сказал, эта история началась отнюдь не вчера. И даже не два года тому назад, когда мистер Крамби фактически возглавил компанию, а мистер Олдридж по какой-то причине удалился от дел. Она началась двадцать лет назад, с человека по прозвищу Шляпник…
***
- Мы прозвали его Шляпником из-за роскошного фетрового цилиндра, который он носил в любую погоду. Совершенно дурацкий головной убор здесь, в тропическом климате, но он носил его, точно Папа Римский свою тиару, полагая, должно быть, что та придает ему внушительный вид. У него и псевдоним был внушительный, под стать – Профессор Абраксас. Черт, если он что-то и умел делать очень хорошо, так это производить впечатление. Стоило ему появиться перед клиентом в своем черном фраке, с извечным черным цилиндром на голове, с лицом, торжественным и мрачным, как у Мефистофеля в последнем акте, как клиенты бледнели и преисполнялись к нему безмерным уважением. А уж когда он простирал в воздухе руки и совершал пару жутковатых пассов, от которых вокруг летели искры, сопровождая это действо зловещим речитативом на арамейском, даже у самых недоверчивых рука сама тянулась к бумажнику, хоть у истовых христиан, хоть у закоренелых безбожников!..
И знаете, может, это и было работой на публику, но это отменно работало. Он выглядел как человек, способный в обеденный перерыв заскочить в ад, чтобы за кофе с бисквитами обговорить ваше дело с самим Сатаной и выхлопотать наилучшие условия. За это ему и платили. Не только за работу, которую он выполнял, но и за уверенность, которую он внушал одним только своим внешним видом.
Шляпник… На его фоне мы выглядели точно сборище побитых голодных псов. Подражая ему, каждый из нас пытался соорудить себе легенду, сочинить роль, но все наши легенды были жалки и никчемны, а все наши роли выглядели склеенными из папье-маше, как детские маски. Все эти дешевые амулеты, которыми мы обвешивались, фальшивые татуировки, поддельные фолианты исчезнувших церквей… Несмотря на все старания, мы неизменно вызывали у клиентов отвращение и страх. Материи, с которыми мы работали, были темны, опасны и неприглядны, а результаты наших трудов часто вызывали отвращение вне зависимости от результата. Мы пугали их, вот в чем дело. Мы были частью того мира, с которым нас наняли бороться, а Шляпник…
Он появлялся торжественно, точно чертов Мефистофель из табакерки, щелкал пальцами, делал пару блестящих жестов, нес какую-то бессмыслицу на латыни и суахили… Он умел обставить все красиво. По высшему разряду. Ему доверяли. Вот почему мы, его бледные коллеги, большую часть времени коротали в дешевом и прижимистом Шипси, изгоняя всякую дрянь, пока он спокойно орудовал в лучших домах Редруфа и Айронглоу. Вот почему он жил на роскошную ногу, позванивая гинеями в карманах, тогда как мы иной раз с трудом возвращались домой к рассвету, обескровленные и вымотанные, точно уличные крысы. Вот почему мы язвительно именовали его Шляпником, подшучивая над его манерами и гардеробом, вот почему изнывали от жгучей зависти…
- Я не вполне понял р-рррод ваших занятий, мистерр-рр Лайвстоун, - прогрохотал Коу, - Но сомневаюсь, что рр-рречь идет о ваших коллегах-лавочниках, с котор-рыми вы пр-рродавали спарр-рржу и капусту!
Лэйд усмехнулся.
- Как я уже сказал, это было более двадцати лет назад. К тому моменту я еще не успел обзавестись лавкой и сделаться домоседом. И ремесло, которым я занимался… Это было скверное ремесло, мистер Коу. Я постигал его долго и мучительно, методом проб и ошибок. Читал книги, которые непозволительно читать, искал тайные знаки, явленные Им посвященным, вращался среди специфической публики, занятой тем же самым. Якшался с кроссарианцами, эзотериками, безумными каббалистами, китобоями, магами-самоучками и самозванными демонологами. Я был одержим желанием покинуть остров. Беда в том, что сила, его сотворившая и им владеющая, не разделяла моего желания. В попытках найти оружие для борьбы с ней, я изучал вещи, которые вы сочли бы… - Лэйл помедлил, подыскивая подходящее слово, - Странными. Пугающими. Бесчеловечными.
- Крр-р-россар-ррианство. Вы изучали кр-ррроссар-ррианство, Лэйд Лайвстоун.
Лэйд поморщился. Даже в устах обычного человека это слово звучало раздражающе царапающим, оттого он старался избегать его. Исторгнутое дребезжащими механическими устами Коу из перемолотых, вросших в вентиляционную сетку, зубов, оно казалось куском мяса, пропущенного через старую мясорубку.
- И да и нет, - неохотно произнес он, стараясь не глядеть в сторону Коу, - Существует много практик, много школ, много… Впрочем, неважно. Но думаю, вы догадались, в чем заключалось мое ремесло. Умея находить точки соприкосновения с темными течениями Нового Бангора, я мал-помалу учился и влиять на них. Уничтожать или изгонять одни, договариваться с другими, сотрудничать с третьими… В какой-то момент это стало моим занятием. Не тем, которое позволительно писать на визитных карточках, но приносившим мне опыт и хлеб.
- Бангорр-ррский Тигрр-ррр. Конечно.
Лэйд едва не вздрогнул. Его собственное имя проскрежетало так, что, казалось, могло раздавить пальцы, точно вращающася фреза. Он покачал головой.
- Нет. Бангорским Тигром мне предстояло стать гораздо позже. Тогда… Я был дерзким тридцатилетним юнцом, многое о себе возомнившим и кое-что сведующим. Недостаток опыта я возмещал наглостью, а преграды чаще сметал, чем обходил. В своей среде я считался кем-то… кем-то вроде молодого, подающего надежды, специалиста, пожалуй. А Шляпник уже тогда был признанным авторитетом, стократ более уважаемым, чем любой из нас. Он тоже уничтожал, изгонял и договаривался, но обладал способностью делать это куда как мягче и деликатнее. Почти тактично – даже в тех случаях, когда приходилось иметь с весьма… неприятными существами. Неудивительно, что после себя он оставлял не груды мяса и лужи кипящей серы, а только легкий аромат одеколона. За это ему доверяли люди, для которых наш мир, мир затаенных течений и страшных существ, в них обитающих, был чем-то сродни злой сказки, которая доносится до обывателя лишь в виде зловещих знаков, пугающих совпадений и жутковатых мистерий. За то почтительно именовали Профессором Абраксасом. Он и сам себя так именовал, его настоящего имени мы не знали.
