Нелля Ринатовна решила, что муж всё таки образно выразился, правда наспех, оттого и получилось как-то не очень виртуозно, даже можно сказать неуклюже у него вышло.

– Ты только ей не говори, что я тебе рассказала.

– Почему?

– Она меня просила не говорить тебе.

Руслан Анатольевич скорчил недоумённую рожу лица – ну вроде как не понял он сути последней реплики.

Нелля Ринатовна заметила мимику мужа и только пожала плечами.

– Стесняется, наверное.

Руслан Анатольевич не в первый и по всему видно не в последний раз ощутил некую узкость и затаённую ущербность своего разумного сознания и удивился, что в жизни его дочери есть такие эпизоды, даже может незабываемые мгновения, о которых она стесняется говорить ему и матери своей тоже запрещает. В такие моменты, когда мысли пытались вылезти за пределы черепа и мир представлялся Руслану Анатольевичу не храмом, а мастерской, к тому же с пылью и останками развалившихся на кости потомков по углам, он мужественно брал себя в руки и приказывал собственным мозгам успокоиться и не артачиться при виде запутанности и неразберихи царящих во Вселенной, а лучше заострить внимание на собственном здоровье и конкретно на пищеварении. Руслан Анатольевич умел держать себя в руках.

Прикончив наконец горячий борщ Руслан Анатольевич решил приступить ко второму блюду, может даже с салатом если жена что-нибудь нарезала и вместе с этим сменить тему застольного диалога.

– Давай котлет положу, – сказала Нелля Ринатовна и забрала у мужа пустую тарелку правда по краям капуста от борща налипла.

Пока она орудовала ложкой у плиты Руслан Анатольевич смотрел на неё и фантазировал, даже пытался угадать: изменяла ли ему жена, ну хоть один раз за двадцать лет их супружеской жизни? Конечно он размышлял об этом только потому что сам был замешан в нечто подобном и постыдном, но в общем-то довольно неплохо всё было и он ни о чём не жалел, просто иногда то ли совесть то ли просто изжога не давали покоя.

Руслан Анатольевич считал себя реалистом и смотрел на людей и на некоторых хорошеньких женщин как на куски мяса, которые изнашиваются и портятся со временем жизни, и единственная их функция заключается в хранении души или какой-то незнакомой учёным высшей формы существования. Поэтому любое извлечение удовольствия из всё равно обречённого на погибель мясного изделия, коим ему часто виделись люди, он считал оправданной своей привычкой, имеющей право на открытое существование. Однако не смотря на все умозаключения и крупный затылок Руслан Анатольевич понимал, что для открытой пропаганды его теорий ещё не пришёл срок и вообще дело может кончиться скандалом или даже унизительным разводом. А этого он не хотел и поэтому искал в своих фантазиях противовесы в поведении жены, которые хотя бы теоретически уравнивали их поведение.

– Журавлёвы в среду собираются зайти в гости, – сообщила Нелля Ринатовна, возвращая тарелку мужу.

Руслан Анатольевич посмотрел на котлеты с вермишелью и вспомнил Сергея Журавлёва – какого-то их знакомого ещё со времён молодости – и жену его, Машу, вот уже два года связанную с Русланом Анатольевичем интимной тайной половой привязанности.

– Как котлеты?

– Вкусно.

Руслан Анатольевич не считал себя предателем по отношению к чести жены уже хотя бы потому что скептически относился к самому понятию «честь». Он никогда не считал себя плохим человеком потому что ещё со школы, со старших классов твёрдо усвоил принципы теории относительности Эйнштейна, правда больше по своему и вообще неизвестно что бы сказал на всё это сам Эйнштейн. А думал Руслан Анатольевич так: всё просто, однозначного во целом мире – даже в Японии – ничего нет, кто виноват, в чём виноват и что вообще делать человеку до собственной смерти – не известно, ну а про то, как надо жить с собственной женой даже сам граф Толстой не знал и поэтому вовсю исследовал крестьянок в своём имении, а после запиравшись в хлеву или в кабинете, писал романы о неверных жёнах, ну и так далее, так далее, так далее. Короче, Руслану Анатольевичу казалось, что в голове его царил космический порядок, а на самом деле может это и не так вовсе было, и при чём тут Эйнштейн со своей теорией вообще не понятно. Тем не менее Руслан Анатольевич подходил с этой меркой ко всему в жизни и в судьбе, и искренне был убеждён в том что раз наукой окончательно доказана относительность любого явления в мире и в природе, то и вообще плевать и голову тут забивать не о чем.

– Я муки поменьше всыпала, а чеснок не добавляла.

– М-м.

– Если Журавлёвы придут, то нажарю так же.

– Правильно.

В первый раз Руслан Анатольевич изменил жене с Машей на дне рождении одного их общего знакомого, на котором по странному стечению обстоятельств – а точнее по неизъяснимой логике проведения – он оказался без своей жены Нелли, а Маша – без мужа Сергея. Почему так случилось теперь уже наверное с точностью никто и не вспомнит, да и к чему это вообще если всё было так а не иначе? Временно разъединённые со своими супругами какими-то причинками они не придумали ничего лучше и интереснее чем также временно соединиться друг с другом сначала за столом и в рамках воспитанной дозволенности. Руслан Анатольевич ухаживал за Машей и ещё раз как следует всю её рассмотрев, не отдавая себе в этом отчёта стал то и дело подливать всякие алкогольные излишества ей в бокал. Маша покорно пила всё, что можно было выпить и была очень весёлой, хотя в начале вроде как пасмурно было у неё на лице и даже некоторые удивлялись чего вообще в таком не компанейском настроении она припёрлась на день рождения. Руслан Анатольевич шутил и закусывал, а Маша пила и смеялась над его шутками, правда некоторые из них всё же были пошловатые, но это даже ничего, а скорее как маленькие шпионские хитрости для того чтобы заблаговременно проверить её характер. Странно было ещё и то, что изредка встречаясь друг с другом до этого – правда, под присмотром своих законных супругов – они мало и недостаточно говорили да и вообще скучно почти что было им. А здесь, словно оторвавшись от сдерживающих берегов, они неслись как корабли навстречу друг другу, и матросы уже пищали в трюме Руслана Анатольевича, готовые выплеснуться на палубу машиной бригантины.

– Будешь завтра с работы идти – купи масла растительного, – попросила Нелля Ринатовна.

– Хорошо.

– Не забудь только.

– Не забуду.

Нелля Ринатовна включила телевизор и стала щёлкать телеканалы, а Руслан Анатольевич продолжал вспоминать своё первое знакомство с глубоким интимным миром жены своего товарища.

Видимо одной из основных причин того, что всё в итоге так случилось, ну кроме личного отсутствия их супругов, было то что день рождения в тот раз отмечался допоздна. Через несколько часов общего праздника Руслан Анатольевич и Маша уже были лучшими друзьями на вечере и он даже несколько раз вроде как случайно, но очень даже ощутимо касался рукой её груди, а Маша только смеялась и как будто так и надо. На звонки своих мужейжён они отвечали весело и вообще всё было так, словно они сидели на этом дне рождении по их вине, но теперь уже уйти не удобно, а как только так сразу. Когда пришла пора уходить Руслан Анатольевич раскачался окончательно и вызвался проводить Машу до остановки автобуса и ещё чего-нибудь ей рассказать по дороге. Они вместе сели в лифт и Маша раскрасневшись от выпитого стала глубоко и тревожно дышать, а Руслан Анатольевич почувствовал серьёзную мысль в голове о том что вот он момент, который больше не повторится и что если на что-то решаться то решаться нужно сейчас же, а не откладывать на потом. Тогда он спрятал правую руку у себя за спиной и большим красным надувшимся от возбуждения пальцем нажал на кнопку «стоп». Лифт послушно замер. Маша вопросительно посмотрела на Руслана Анатольевича, будто недоумевая что ещё ему нужно чтобы начать, а то ведь время идёт и алкогольное настроение уже скоро начнёт переходить в стадию равнодушной ко всему апатии. Руслан Анатольевич прижался половиной своего тела к Маше в области груди и попытался укусить её за влажность на нижней губе, но вместо этого поцеловал и пошло-поехало. Руслан Анатольевич угрожающе сопел и больно кусал Машу в шею, словно пытаясь выгрызть запах её тела, скрывавшийся где-то рядом под вспотевшей кожей, а Маша то ли всхлипывала, то ли тихо вскрикивала, но кажется совсем даже не от его покусываний. В лифте было тесно и душно, но об этом и он и она подумали когда уже собственно теснота им не мешала и они отдышавшись приводили себя в порядок, а Маша даже взялась поправлять макияж и в принципе было не понятно думала ли она вообще о том что было душно и тесно или не думала.