Короткий остаток пути Андромеда и Красноглазый не разговаривали. Вереница фургонов проехала по опущенному мосту, миновала толстые крепостные стены и оказалась во внутреннем дворе укрепления.

Этот двор сильно отличался от тех, к которым привыкла Андромеда. Все свободное пространство занимали стойла, сено для лошадей и установки для тренировок – столбы с мишенью для ударов копьем и мечом.

Навстречу фургонам из крепости высыпали мужчины в небесно-лазурных туниках, надетых поверх кольчуги. Солдаты Тэруина принялись разгружать фургоны и распрягать лошадей.

Все контрабандисты, кроме Красноглазого, вышли из фургона и присоединились к работе. Красноглазый же остался в фургоне с Андромедой:

– Скажу честно, подруга, женщины в этой крепости бывают редко. Поэтому нужно постараться правильно представить тебя Антонию фон Фишеру.

– Представить кому?..

Не успела Андромеда задать вопрос, как вся суета вокруг фургонов внезапно прекратилась. Солдаты, словно по команде, расступились, чтобы освободить дорогу к внутренним воротам крепости.

Из ворот вышел высокий мужчина крепкого телосложения. В отличие от солдат, на нем не было даже кольчуги, не говоря уже о доспехах. Несмотря на прохладную погоду, оделся он очень легко: на нем были только кожаные брюки и рубаха, распахнутая на середине груди. Этот мужчина явно был родом издалека: его глаза отличались узким разрезом и воинственностью, а лицо – выразительностью и необычной красотой. Прическа этого человека тоже показалась Андромеде странной – его густые черные волосы были собраны в хвост, как у кочевников на западе.

– Как раз вот этому типу, – пояснил Красноглазый. – Антоний фон Фишер. Первый министр князя Тэруина и генерал-капитан его войска.

«Первый министр? – удивилась Андромеда. – Когда же он успел заслужить такой чин? Ведь он так молод! Ему нет и тридцати лет!..».

Антоний фон Фишер неспешно прошествовал от ворот к фургонам. Навстречу ему, запыхавшись, выбежал глава контрабандистов – полноватый мужчина с пышными усами.

– Позвольте засвидетельствовать вам мое почтение, ваше превосходительство!

Мужчина низко поклонился, но Антоний фон Фишер промолчал, рассматривая контрабандиста.

– Ваше превосходительство, я принес плохие вести.

Фишер вопросительно поднял бровь.

– Мы продавали товар по указанной вами цене, но понесли одни лишь убытки. К тому же должен с прискорбием сообщить, что по дороге в предместье Мэрлоуз половину отряда скосила неизвестная болезнь. Мои люди умирали так быстро, что нам ничего не оставалось, кроме как хоронить их возле тракта.

– Не волнуйтесь на этот счет, мой друг, – ленивым вкрадчивым голосом ответил Антоний фон Фишер. – Гонцы из предместий узурпатора отрапортовали, что вы сделали все правильно. Утром зайдите ко мне и заберите вознаграждение.

– Ваше превосходительство!.. – задыхаясь от благодарности, командир снова низко поклонился.

– Его Величество князь Тэруин не оставляет верных слуг без награды, – слегка торжественно заявил Антоний фон Фишер, после чего развернулся, чтобы покинуть двор.

На мгновение командир растерялся, но затем все же нашел смелость окликнуть министра:

– Ваше превосходительство!

Антоний фон Фишер обернулся.

– Позвольте доложить… – замялся контрабандист. – По пути в Клайнбург к нам присоединилась девушка… беженка. У нее нет дома и ей некуда идти. Прошу вас позволить ей остаться с нами в крепости…

Реакция молодого министра застала Андромеду врасплох. Он недовольно нахмурился и театрально развел руками:

– Господа, – приторным голосом обратился он к контрабандистам, – похоже, вы не совсем правильно поняли условия договора. Торговля в Мэрлоузе – это не увеселительная прогулка с дамами. А крепость Клайнбург – не приют для бродяг. Это пограничное укрепление!

Ласковые ноты исчезли из голоса Фишера.

– У вас нет права приводить в крепость посторонних людей. Тем более женщин! Каждый из вас, – министр с недовольством указал на контрабандистов, – понесет серьезное наказание. Но я не жесток, – добавил он мягче и криво улыбнулся. – Я не стану наказывать вашу беженку за то, что она связалась с олухами. Она останется здесь служанкой… и насладится компанией моих солдат. Все-таки война с узурпатором – дело долгое и непростое. Мои люди заслужили развлечения.

По спине Андромеды побежали мурашки.

«Святые небеса, я вам не попрошайка! Я дворянка!.. Вы не имеете права даже прикасаться ко мне!»

Как же легко она угодила в эту ловушку! Какая же она глупая! Нужно было уйти от контрабандистов сразу же, как только фургоны выехали из Мэрлоуза! А теперь она оказалась одна во власти целого гарнизона вражеской армии.

«Так или иначе, я им не дамся, – хладнокровно решила Андромеда и сжала кулаки. – Наследница герцогства Ла-Шерле сумеет отстоять свою честь».

– Ну и где же ваша женщина? – послышался снаружи фургона голос молодого министра. – Покажите ее мне!

«Мне нечего терять, – подумала Андромеда и удивилась своей внезапной решительности. – Жизнь и так отняла у меня слишком много. У меня осталось только дворянское достоинство. И уж его-то я сумею сохранить!»

Времени на размышления не оставалось. Андромеда внезапно вскочила на ноги и что есть силы оттолкнула от себя Красноглазого.

– Ты что, спятила? – возмутился контрабандист, ошарашенно округлив глаза.

Красноглазый растерялся всего на пару мгновений, но этого времени хватило Андромеде, чтобы выхватить из его ножен кинжал. Заполучив оружие, княгиня без объяснений вылетела из фургона и спрыгнула на землю…

…чтобы столкнуться лицом к лицу с молодым министром.

Во дворе крепости воцарилась полная тишина. Антоний фон Фишер, склонив голову набок, изучал Андромеду своим пристальным взглядом. Командир контрабандистов замер неподалеку и тяжело дышал.

– Никто из вас меня не тронет, – заявила Андромеда и продемонстрировала собравшимся кинжал.

Несколько мгновений солдаты еще продолжали сохранять тишину. Затем, словно по команде, гарнизон разразился издевательским хохотом. Лицо Андромеды тут же залилось краской. Смех солдат остудил ее решительность.

Антоний фон Фишер тоже улыбнулся и, когда смех солдат утих, мягко спросил:

– Ты собираешься драться, девочка?

Княгиня сжала губы и направила острие прямо в лицо министру. Антоний фон Фишер блеснул глазами.

– Ты собираешься драться со мной? – уточнил Антоний.

Во рту Андромеды пересохло. Решительность, заставившая схватиться за кинжал, вдруг отступила, и на смену ей пришел страх. Но княгиня умела сохранять самообладание. Она гордо подняла голову и, стараясь унять предательскую дрожь в голосе, заявила:

– Даже если бы я родилась мужчиной, я бы не стала унижать себя сражением с таким бесчестным человеком, как вы.

По двору прошел шепот, а командир контрабандистов испуганно икнул. Самодовольство Антония фон Фишера как рукой сняло, и его лицо перекосило такое выражение, будто он только что получил оплеуху.

– Я не глупа, чтобы сражаться с вами и вашими людьми, – продолжала княгиня, снова набираясь смелости. – Но, если кто-то из вас посмеет сделать хоть шаг ко мне, я, клянусь небесами, убью себя этим кинжалом.

Антоний фон Фишер натянуто улыбнулся. Похоже, что смелое поведение Андромеды стало для него полной неожиданностью. И прежде чем министр успел сказать в ответ хоть слово, Андромеда ощутила на своем плече тяжесть чьей-то руки и услышала дерзкий голос:

– Но сначала этому храбрецу придется убить меня!

Андромеда почувствовала невыразимую благодарность Красноглазому. Пусть она не строила наивных надежд, что им вдвоем удастся выстоять против гарнизона, но княгиня была растрогана готовностью Красноглазого пожертвовать собой ради нее.

– И сразиться со мной! – заявил еще один контрабандист, и Андромеда услышала лязг металла – второй ее защитник достал кинжал.

Лицо главаря контрабандистов побледнело, а его усы, казалось, слегка поникли.