– Пустяки, – ответил тот, поднимая упавший торшер, а после уселся за стол и жестом пригласил своего гостя занять место напротив. – Как я вижу, они отлично поладили. В ногах правды нет, как говорят у нас, товарищ Черчилль. Прошу, присаживайтесь.
– Твой хозяин? – шепнул Семен.
– Кто кому хозяин – вопрос интересный, – хмыкнул Чарли. – Меня к нему приставил лично Его Сиятельство Георг IV, чтоб он лишних делов не натворил.
– Странно, что у нас такого нет. То есть меня никто никуда не приставлял, я тут сам чуть не преставился по чистой случайности, – сказал Семен.
– Разница менталитетов, – немного подумав, глубокомысленно произнес Чарли и этот ответ Семена полностью устроил; тем более, что найти логическое объяснение всему происходящему было не легче, чем найти смысл в очередной гениальной идее менеджера Феди.
На столе тем временем образовалась уже початая пузатая бутылка коньяка, две рюмки, нарезанная колбаса, банка соленых огурцов и полбатона хлеба. Медового цвета жидкость быстро наполнила стопки, Сталин с Черчиллем звонко чокнулись – первый довольно крякнув, хрустнул огурчиком и достал трубку, Черчилль, закусив колбаской, вытащил из кармана сигару – и вот через несколько минут под потолком клубилось облако дыма.
Семен, уже отвыкший от запаха простого табака без каких-либо сторонних примесей, снова громко чихнул. В последний раз он подобную вонь терпел в родном городке, куда еще не добрались все блага цивилизации, включая вейпы и айкосы, так что местным приходилось по старинке пыхтеть простыми сигаретами. Лично сам Семен в последний раз курил после защиты диплома и с тех пор ограничивался максимум одним кальяном в неделю.
– Вернемся же к нашим баранам, мистер Сталин, – произнес Черчилль и, вытащив из-за пазухи большую кожаную папку, шлепнул ее на стол. – Как вы уже поняли по телефонному разговору, я так сильно настаивал на нашей с вами личной встрече не просто так. Совсем недавно от надежного информатора наша разведка получила данные, что где-то здесь, совсем неподалеку от Варшавы, хранится то, что легко может повлиять на исход уже практически закончившейся войны.
– Это вряд ли, – усмехнулся Сталин, вновь наполняя стопки. – Через неделю мы начнем решающее наступление по всем фронтам. Пара недель, максимум – месяц, и Берлин падет.
– Так-то оно так, – с загадочным видом произнес Черчилль, достал из папки какой-то снимок, положил его на стол и пододвинул поближе к Сталину. – Однако взгляните-ка.
– Что это? – нахмурил брови Сталин.
Черчилль огляделся, словно чтобы хотел убедиться, что никто не подслушивает их разговор, и по-заговорщицки понизил голос:
– Философский камень.
Семен вдруг вспомнил, где ранее уже слышал это название. В фильме про мальчика-волшебника, что он смотрел в детстве, в котором, если ему не изменяет память, паренек как искал по всей своей колдунской шараге этот самый философский камень.
Семен смутно припоминал, что в друзьях у того пацана была сильная независимая девочка и какой-то рыжий гопник, поступивший по квоте для социально неблагополучных семей, помогал им в этом нелегком деле умственно отсталый физрук, карлик и еще множество весьма странных людей, которых каким-то малопонятным образом допустили к работе с детьми – особенно если учесть, что большинство из них старательно пытались своих воспитанников угробить – а противостоял им мрачного вида неформал с немытыми волосами, не вылезающий из своего подземелья, где постоянно смешивал различные зелья.
Этим он напоминал Семену сисадмина Володю, который, правда, на такое сравнение отчего-то очень сильно обиделся и отключил их офису доступ к соцсетям. В качестве делегата на мирные переговоры отправилась секретарша Маша, в результате которых она получила нового подписчика, Володя – объект для воздыхания, а все прочие – возможность хоть как-то занять рабочее время.
В процессе своих приключательств веселые детишки успели затопить женский туалет, избить представителя нацменьшинств в лице тролля и чуть не скормить дракону местного мажора – в общем события фильма описывали события одной четверти какой-нибудь провинциальной российской школы.
Если Семен не ошибался, закончилось сие безобразие тем, что один мутный дядя снял с себя тюрбан и начал показывать этой честной гоп-компании всякие непристойности, в результате чего и был колдунски покаран директором сего интернета, для которого такое было уже слишком, ибо хоть каждый ребетенок в нем и носил в кармане волшебную палочку, с помощью которой вполне мог устроить геноцид небольшого городка, детский рейтинг есть детский рейтинг, такое цензура уже не пропустит, а деньги с проката отбивать надо.
В общем, не кино – чума, как сказал бы менеджер Федя.
– И что же в нем такого особенного? – хмыкнул Сталин, отложил снимок в сторону и потянулся к графину. – С виду – камень как камень. Помнится, я как-то на Черном море отдыхал – там таких камней целый пляж, философствуй не хочу. Главное, чтоб не при народе.
– Если бы все было так просто, – вздохнул Черчилль, принимая из его рук полную рюмку. – Камень этот – не совсем камень… Точнее сказать, выглядит-то он как тысячи таких же валунов, но вот имеет некоторые любопытные свойства. За что пьем?
– Никогда не предлагайте грузину говорить тост, иначе пьянка растянется на месяц, – подмигнул Сталин. – А если серьезно – ваше здоровье.
– Будем!
– А мы и впрямь в Варшаве? – тем временем спросил Семен, покуда главы двух великих держав продолжали приходить в кондицию.
– Да-да, – шикнул Чарли. – Тихо, авось они хоть сегодня смогут до сути дела дойти раньше, чем до конца бутылки.
Польша? Вот те на. А Семен думал, что они сейчас в Москве, максимум – Подмосковье. Ну что ж, хоть один положительный момент в этом попаданстве уже есть – он в первый раз в своей жизни побывал за всамделишной границей, о которой так мечтал. План продаж ему на хвост! Семен мысленно выругался. У него же с собой ни телефона, ни «мыльницы» – это ж получается он если и домой вернется, то без единой фотки. Ну и кто ему тогда поверит? Надо хоть магнитик достать. Главное придумать, куда его сложить – не на шкуру же прикалывать в самом деле…
– Так вот, – продолжил Черчилль, прожевав кусок колбасы. – Как я уже говорил – камень этот довольно необычен, ровно как и его история. Создал эту удивительную вещь великий французский алхимик Николас Фламель, родившийся в начале 14 века. Правда, сам Николас от слухов этих яро открещивался, а потом, когда они распространились уже по всей Европе, взял да и помер. Однако вот только есть одно но – на могиле у него высечено 22 марта 1418 года, а с тех самых пор самого Фламеля видели живым-живехоньким еще несколько раз. То в Константинополе в 1725 году, то на коронации Вильгельма IV в 1830. Вплоть до конца 1919 года, когда он сел на корабль из Лондона, шедший в Африку, но вот с трапа так и не сошел. Не иначе как с чьей-то помощью.
– Быть может, он просто вел здоровый образ жизни, – пожал плечами Сталин. – У нас на Кавказе некоторые старики и не по стольку живут. А может паспорта подделывают – хрен их разберешь.
– Может, – кивнул Черчилль. – А может секрет удивительного долголетия Фламеля кроется как раз в его изобретении, ибо по слухам философский камень дарит своему владельцу воистину неограниченные возможности. Скажем, превратить абсолютно любой металл в золото или приготовить эликсир жизни, дарующий бессмертие. Вы представляете, что будет, если вдруг подобная штука попадет не в те руки? Скажем, руководству Третьего Рейха? Это легко перевернет расклад сил с ног на голову.
Еще какое-то время Сталин молча пыхтел трубкой, а потом вытряхнул чашу в пепельницу и спросил:
– Так и где же этот самый философский камень сейчас находится по вашему мнению?
– Здесь, – Черчилль достал из кармана смятую карту и ткнул в нее пухлым пальцем. – На юго-западе от Варвашы в деревеньке под названием Весола. Именно в ней на данный момент проживает некий Стефан Явлински, настоящее имя которого – Эдвард Александр «Алистер» Кроули. Маг, оккультист, поэт, писатель – в общем, наш человек, хоть и с придурью. Пару раз он для английской разведки кое-какие порученьица выполнял, но потом мы от его услуг отказались. Больно ненадежен. Птичка нашептала, что он по юности случайно свел знакомство с Фламелем и каким-то чудом уговорил того взять себя в ученики. Но входы и выезды в Весолу контролируют советские солдаты, так что без вашей помощи мы туда не попадем.
