– Теперь вы понимаете, зачем нам деньги? – вслух размышлял Бернар, когда они вновь оказались в столовой. – Они требуют постоянного ухода. Нам с Изабель не одна сотня лет. Хотя она, конечно, моложе меня… И кроме того, Даниель-Мари… Мы обещали Шарлю, что присмотрим за его младшеньким и его потомством. Эта ветвь оказалась совсем неприспособленной к жизни.

– Да, да! Теперь мне всё понятно! – с готовностью закивал головой Филипп.

– Кроме того, я действительно ощущаю приближение беды. Очень явное и сильное ощущение… Мне кажется, что нам надо уезжать отсюда. А это совсем не просто…

Филипп обещал по приезде в Париж составить положительный отчёт о своей поездке и заверил супругов Легран, что деньги им вероятнее всего выделят.

– И куда вы поедете?

– Ещё не знаем. Возможно, в Италию или Испанию…

Спать разошлись поздно. Месье и мадам Легран, обрадованные возможностью выговориться, не боясь раскрыть тайны, наперебой рассказывали о своей жизни. Этому рассказу мог бы позавидовать любой историк, но Филипп был всего лишь младшим банковским сотрудником, и его не интересовали особенности придворного этикета конца семнадцатого века, тайны дворцовых интриг и родословная герцогов Анжуйских. Все его вопросы касались принцессы Софии: во что играла, когда была маленькой, какие книжки читала, какое угощение любила больше всего.

Ночью Филипп никак не мог уснуть. Вначале он размышлял об этой удивительной истории, свидетелем которой невольно стал, закрывая глаза, он видел перед собой лицо принцессы. Потом понял, что так не заснёт никогда, и стал считать овец. Сбивался, начинал сначала, но сон не шёл. И тогда он вновь стал вспоминать юную принцессу, которая живёт на земле почти три сотни лет, но при этом всё такая же молодая и красивая. И вдруг ему захотелось увидеть её лицо ещё раз. Он гнал эти мысли, но они возвращались снова и снова. Тогда он зажёг свечу в подсвечнике и аккуратно, чтобы не скрипнула, открыл дверь и спустился на первый этаж. Тихо шагая, он прошёл по коридору к лестнице, ведущей в подвал, спустился, навалился плечом на дубовую дверь и оказался в сводчатом подвале.

У стены по-прежнему похрапывали и посапывали слуги. А в центре возвышалось ложе, на котором спала принцесса. Филипп долго вглядывался сквозь хрустальную крышку, изучая лицо девушки. Иногда ему казалось, что за ним наблюдают, он оглядывался, но в подвале были только спящие. Вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль: а что если поднять крышку гроба? Закрепив свечу в изголовье постамента, он двумя руками поддел крышку, та поддалась и на удивление легко откинулась на серебряных петлях. Теперь между ними не было преграды! Филиппу даже казалось, что он слышит дыхание девушки. Чтобы проверить это, он наклонился. Прямо перед его глазами были нежные губы. В подвале повисла тишина, казалось, даже слуги перестали храпеть. Не отдавая себе отчёта в действиях, Филипп подался вперёд и поцеловал их. Ресницы принцессы дрогнули…

«Что же я наделал?» – подумал Филипп.

И в этот миг принцесса открыла глаза.

– Ах, это вы, принц? – сказала она. – Наконец-то! Долго же вы заставили ждать себя…

Не успела она договорить эти слова, как все кругом пробудились. Зевая, поднялась со своего места одна дама, потягиваясь, присел пожилой мужчина. Все двадцать человек проснулись и протирали глаза, пытаясь понять, где же они. Принцесса тоже приподнялась на своём ложе, и Филипп помог ей спуститься. Её ноги были босы, и чтобы ей не было холодно, он постелил ей одно из одеял, которыми были укрыты слуги.

– Где мы? – раздавалось со всех сторон.

– Что с моей одеждой? – воскликнула придворная дама, стыдливо кутаясь в одеяло.

– Зажгите кто-нибудь свет! – приставал ко всем пожилой мужчина.

И только Филипп и София стояли посередине тёмного подвала и смотрели друг другу в глаза.

На лестнице раздался шум, дверь распахнулась, и в подвал ворвались месье и мадам Легран.

– Что здесь происходит? – начал кричать Бернар, но разглядев в полумраке проснувшихся людей, осёкся.

– Свершилось, Бернар, – шепотом сказала Изабель. – Свершилось!

– Дядюшка Бернар! Тетушка Изабель! – обрадовалась их появлению принцесса. – Может, хотя бы вы объясните, что здесь происходит?

– Милая моя девочка! – Изабель бросилась с объятиями к принцессе. – Всё уже хорошо! Всё уже замечательно…

Началась суета. Все говорили, все старались протиснуться поближе к месье и мадам Легран. А те распоряжались, одновременно объяснялись и плакали от счастья. Филиппа оттеснили в угол, и какое-то время он стоял там, чтобы никому не мешать. Но вскоре ему это надоело, он поднялся и вышел на улицу. Недалеко от колодца стоял, покуривая папиросу, Даниель-Мари.

– Ну что? Проснулась принцесса? – спросил он.

– Да. Там сейчас суета…

Филипп присел на краешек колодца.

– А откуда вы знаете? – спохватился он. – Вы были посвящены?

– Месье и мадам свято хранили от нас эту тайну, – ухмыльнулся Даниель-Мари. – Но у них своя тайна, а у нас своя. В нашей семье из поколения в поколение передаётся легенда о спящей принцессе, а вместе с ней – наказ, чтобы мы были рядом и помогали. Вы же знаете, кто был мой предок?

– Теперь знаю, – пробормотал Филипп. – Это он написал эту сказку.

– Совершенно верно, – довольно ответил шофёр. – Это сейчас к сказкам относятся легкомысленно, а вот раньше им придавали совсем иное значение!

Всю ночь и весь следующий день дом месье и мадам Легран стоял вверх дном. Ещё бы! Им надо было одеть и причесать двадцать человек и принцессу. А вдобавок к тому каждый требовал, чтобы ему рассказали о том, что с ними произошло и что происходило в мире в то время, пока они спали. Несколько раз Филипп пытался увидеться с принцессой, но хозяева поместья отмахивались от него – позже.

На второй день, сделав с утра ещё одну бесплодную попытку увидеть Софию, Филипп собрал свои нехитрые пожитки и постучал в дверь флигеля, где жил водитель.

– Что вам угодно, месье? – вышел тот через минуту.

– Я хотел бы просить вас об одолжении – отвезти меня на станцию. В противном случае мне придётся идти пешком.

– Твёрдо решили уехать?

Филипп кивнул.

Через десять минут их автомобиль пылил по просёлочной дороге по направлению к городу.

– Скажите, ваш предок был сказочником, – прервал молчание Филипп. – А вы сами разбираетесь в сказках?

– Конечно, месье! – Даниель-Мари важно кивнул.

– Я помню эту сказку, мне читали её в детстве, но, кажется, она заканчивается несколько иначе…

– Совершенно верно. Но это же литература! В ней всё должно заканчиваться хорошо. В жизни совсем иначе. В жизни оно всегда интересней! Так говорил мне мой отец, а ему его отец, а ему…

– Спасибо! – не стал слушать до конца Филипп.

Спустя два часа Филипп де Пентьевр сидел в вагоне второго класса поезда Тур – Париж. В руках у него была газета, в которой сообщалось о ходе военных действий на севере Франции, о первом грандиозном сражении возле Мааса, которое окончилось трагически для французских войск. По всем направлениям войска отступали, и многие политики уже трубили о трагедии, постигшей Францию.

В Париже Филипп появился в своём банке, но только для того, чтобы дать отчёт о своей поездке. В нём он указал исключительно положительные отзывы о состоянии поместья, о редких сортах винограда и о многом другом. А сам пошёл записываться добровольцем в армию. Таких, как он, было немного – в основном все бежали из армии, и все дороги были полны беженцев и дезертиров, которые, впрочем, неплохо устроились позже, при оккупационном режиме.

Войска отступали хаотично. Уже в середине июня сдали Париж, правительство поговаривало о капитуляции и уже 25 июня подписало её. Часть войск кораблями было вывезено в Алжир, где под командованием генерала де Голля велись боевые действия против Германии. Среди этих солдат был и Филипп.

К середине сорок четвёртого года Филипп имел звание лейтенанта. Обветренный и загорелый, он командовал штабом батальона. Если бы его сейчас видели знакомые, они бы удивились переменам, произошедшим с ним: в голосе его появилась хрипотца и уверенность, тело налилось силой, волосы выцвели под палящим солнцем. Но удивляться было некому: немногочисленных знакомых разметала война, а родственников у него не было.