– Кто утверждает? – переспросила хозяйка.

– Это такой учёный. Уже умер. Давно.

– А… Сколько их уже умерло… – почесал затылок Бернар. – И что ваш Леопольд?

– Собственно ничего… – развёл руками Филипп. – Был и был. Может быть, действительно при дворе кем-то состоял. Но это же сейчас уже неважно.

– Разве? А что тогда важно?

– Важно то, что здесь и сейчас.

– Мне кажется, вы заблуждаетесь. Прошлое живёт в нас. Как сказал один умный человек, он тоже умер, как и ваш Дарвин, мы сами часть прошлого. Без него мы – не мы. Отнимите у человека память, и он превратится в растение.

– Ну, конечно, Леопольд! – вдруг воскликнула Изабель. – Я вспомнила! Эдакий был франт, подавал камзол королю при утреннем одевании, имел успех у женщин и прекрасно танцевал менуэты!

– Всё-то ты путаешь, – повернулся к ней хозяин дома. – Ничего он не подавал. Присутствовал на церемонии – да. Иногда даже подсвечник держал, когда король соизволял его поощрить. Двухрожковый, все остальные, кроме короля, могли пользоваться только однорожковыми. Какая блестящая выдумка, вы не находите?!

Последнее он сообщил Филиппу доверительно.

– К-какому королю? – Филипп испугался – перспектива оказаться в одном мрачном доме с двумя сумасшедшими не радовала его.

– Вот этому! – Бернар обернулся и указал рукой на портрет за спиной. – Солнцу. Королю-солнцу, Людовику XIV Бурбону. Но вы не волнуйтесь – мы не сумасшедшие. Просто Изабелла увлекается всякими историческими брошюрами. Королевские церемониалы – её страсть.

– Вы читали про моего предка? – перевел на неё взгляд с картины Филипп.

– Вскользь, – смутилась та.

– Что нам осталось о тех временах? Так, пара строчек… – Бернар отодвинул пустую тарелку.

– Вы мне покажете потом эту книжицу?

– Всенепременно, – успокоил его месье.

Мадам подала на стол второе блюдо – овощное рагу с мясом кролика.

– Прошу вас, отведайте; это по старинному рецепту, сейчас так никто не готовит.

Рагу действительно было отменным. Никаких посторонних запахов, так присущих этому мясу, немного чувствовался розмарин, угадывались нотки чеснока. Было очень вкусно. В уличном кафе, где Филипп любил ужинать, ничего подобного не готовили.

– Тем не менее в иерархической системе званий и сословий, безусловно, есть смысл, – вернулся к прерванному разговору месье Легран. – Человечество развивается, и на смену Патриархов пришли Судии, потом цари. Такова воля Божия!

– Человечество всегда прикрывалось волей Всевышнего, даже когда творило чёрные дела, – возразил Филипп. – И мне кажется, что любое деление людей, в том числе по сословному признаку, – это первый шаг к рабовладельческому строю.

– Вы так действительно думаете? Но общество не может не делиться на слои, классы и прочие ступени и ранги. Убрали дворян и королей, и что мы имеем? То же деление, но по другим признакам: бедный – богатый, наделённый властью – не наделённый. Даже возьмём пример: возьмите разных людей из разных слоёв и поселите в замкнутое пространство, в тюрьму, например. Каждому по миске чечевичной похлебки и одинаковую робу и единые права и обязанности. И что же? Они станут однородной массой? Ничуть не бывало! Появятся главари, их подхалимы, труженики и ловкачи, умеющие всё достать и продать. Равенство не заложено в человеке.

– Это отголоски прежней жизни. Нельзя вот так сразу измениться. Тем более эти изменения должны охватить всех.

– Никак не могу с вами согласиться. В старые добрые времена был король, были вельможи, купцы и простолюдины, и все знали своё место, и всем было всё понятно. Жизнь была простой. Конечно, кому-то жилось легче, кому-то хуже, но Господь для каждого выбрал место, на котором у человека есть шанс спастись и попасть в царствие небесное.

– Вы упрощаете. Как же тогда вы объясните жуткие порядки в новых колониях? Почему одни люди имели наглость присвоить себе право считать других людей тварями низшими и не признавать их творением Божием?! Тысячи галер перевозили рабов из Африки в Новый свет, не признавая их за людей, часто ведя подсчёты в «живом весе», а не по головам.

– Это ужасно! Согласен с вами. Но приведённые вами примеры свойственны плохим людям вообще, а не только знатным по происхождению. Вы же не будете спорить, что самые отъявленные работорговцы имели происхождение простолюдинов. Посмотрите на Германию сейчас, там нет императора, нет правящего дворянского сословия. Но и без этого они успешно считают себя высшей расой, гоняясь с дубинками и револьверами за евреями и цыганами. Так что, извините меня, но рабство не зависит от того, кто во главе государства стоит, дворяне или буржуазия. Это от глупостей и мерзостей в голове. Я так считаю…

Мадам Легран, вздохнув, поднялась со своего места и разлила мужчинам вина из глиняного кувшина.

– Только не заводись, – сказала она мужу.

И, повернувшись к гостю, добавила:

– Он всегда переживает, когда видит, что где-то творится несправедливость. Сам не свой становится… Пейте вино! – остановила она Бернара, собирающегося возразить ей.

Вино было терпким, но вкусным, и неплохо дополняло рагу.

– Благодарю! – сказал Филипп, откинувшись на спинку стула, когда с обедом было покончено. – Вы прекрасно готовите!

– Ну что вы, право, – засмущалась довольная хозяйка.

– Теперь, наверное, можно приступить к делам? Я завтра вечерним поездом намереваюсь вернуться в Париж.

– Как завтра? – всплеснула руками Изабель.

– А как бы вы хотели?

– Мы бы хотели… – начала мадам, но Бернар её перебил:

– Хорошо, хорошо! Пусть будет завтра. Что вам от нас нужно?

– Мне нужно составить исчерпывающий список ваших владений.

– Но мы же его предоставили в банк?

– Банку надо удостовериться. Возможно, вы были где-то неточны или что-то запамятовали указать.

– Я – и запамятовал? – Бернар повернулся к супруге. – Нет, ты слышишь?

– Ну, а что? Ты всё время чего-нибудь забываешь. Вчера свечи в подвале забыл задуть…

Не получивший поддержки Бернар махнул рукой.

– Хорошо! Удостоверяйтесь. Что вам требуется для этого?

– Во-первых, купчие. Подтверждение на собственность. Во-вторых, увидеть всё своими глазами.

– Ну что же, нет ничего проще! После обеда прошу в мой кабинет, я предоставлю вам бумаги. А прогуляться по окрестностям будет удобно завтра, так как скоро начнёт темнеть.

Кабинет был мрачным. Стены и потолок из потемневшего дерева, давно не мытые окна пропускали рассеянный свет. Почти посередине стоял большой письменный стол, за которым был давно не топленный камин, облицованный гранитом.

– Садитесь за стол, – предложил месье Легран. – Так вам будет удобнее ознакамливаться с бумагами.

После этого он подошёл к одной из панелей стены, что-то там повернул, открылась потайная дверца. Бернар просунул туда руки и извлёк металлическую шкатулку. С глухим стуком он поставил её на стол.

– Здесь всё! Извольте видеть.

С этими словами месье Легран распахнул шкатулку и извлёк из неё десяток свитков. Именно свитков, перевязанных бечевой, и с сургучными печатями.

– Ч-что это? – оторопел Филипп.

– Как что? Это бумаги, подтверждающие вещные права.

Филипп развернул один свиток, постарался разобрать старинную грамоту, но безуспешно. Прописные слова выполнены были в каллиграфической манере, с завитушками, а подпись на документе стояла размашистая.

– Я не могу прочитать, что здесь написано…

– Ну что же вы… Всё очень просто. – Бернар аккуратно взял у него документ. – Вот, «Мы, Король-Солнце, король Франции, Герцог» … не важно… опять не важно… Ага! Нет, снова не то… Вот! «Желаем даровать герцогине Софии де’Скорат де’Руссиль замок и земли вдоль правого берега реки Луары, в предместье города Тур, с селениями Ланже и Кюэймино, а также право владения на триста пятьдесят душ крестьян тут же проживающих» … И подпись Его Величества!

Бернар положил свиток обратно в шкатулку.

– Пожалуйста! Всё очень доходчиво написано.