– Я думаю, что соглашусь с теми англичанами, которые считают, что английское жюри присяжных осудило бы её... Я не сомневаюсь, что она виновна. Но, возможно, не сама совершила этот ужасный поступок. Кто-то из дома на Шарлотт-сквер мог быть её сообщником; он убил и ограбил леди Дональдсон, а Эдит Кроуфорд ждала снаружи, пока ей передадут драгоценности. Дэвид Грэм ушёл от крёстной в 20.30. Если сообщником был кто-то из прислуги, у него или неё имелось достаточно времени для любых мерзостей, и Эдит Кроуфорд вполне могла успеть на поезд в 21:10 от станции Каледония.
– Тогда кто, по вашему мнению, – саркастически спросил Старик, склонив забавную птичью голову набок, – пытался продать бриллиантовые серьги ювелиру, мистеру Кэмпбеллу?
– Эдит Кроуфорд, конечно, – торжествующе возразила Полли. – И он, и его клерк – оба узнали её.
– И когда же она пыталась продать им серьги?
– Ах, это то, что я не совсем понимаю, и здесь, на мой взгляд, кроется единственная загадка случившегося. 25-го мисс Кроуфорд определённо находилась в Лондоне, и маловероятно, что она вернулась в Эдинбург, чтобы избавиться от драгоценностей там, где их легче всего отследить.
– Маловероятно, конечно, – сухо согласился Старик.
– И, – добавила девушка, – за день до отъезда в Лондон леди Дональдсон была жива.
– А теперь ответьте, – внезапно перебил Старик, глядя с комическим самодовольством на красивый узел, который только что завязал своими длинными пальцами, – какое отношение этот факт имеет к предыдущему?
– Абсолютно никакого! – выпалила Полли.
– Увы, – вздохнул он с комической важностью. – Мои попытки обучить вас, кажется, не улучшили ваши способности к рассуждению. Вы ничуть не лучше полиции. Леди Дональдсон ограблена и убита, и вы сразу же утверждаете, что её ограбил и убил один и тот же человек.
– Но…– возразила Полли.
– Никаких «но», – отмахнулся Старик, волнуясь всё сильнее и сильнее. – Посмотрите, как всё просто. Однажды вечером Эдит Кроуфорд надевает бриллианты, а затем приносит их обратно в комнату леди Дональдсон. Помните показания горничной? Леди Дональдсон спросила: «Всё в порядке, моя дорогая?» Простой вопрос, полностью проигнорированный обвинением. Но что он означал? То, что леди Дональдсон, задав этот вопрос, не видела своими глазами, вернула ли Эдит Кроуфорд драгоценности.
– То есть вы хотите уверить...
– Я никогда не уверяю, – нетерпеливо прервал Старик. – Я констатирую неоспоримые факты. Эдит Кроуфорд, намеревавшаяся украсть драгоценности, сразу же присвоила их, пользуясь открывшейся возможностью. С какой стати ей выжидать? Леди Дональдсон – в постели, а Тремлетт, горничная – ушла.
На следующий день, а именно 25-го числа, она пытается продать пару серёг мистеру Кэмпбеллу, но терпит неудачу и отправляется в Лондон, где для этого имеется больше шансов[59]. Сэр Джеймс Фенвик не посчитал желательным вызвать свидетелей, чтобы доказать установленные мной с тех пор факты: 27 октября, за три дня до ареста, мисс Кроуфорд уехала в Бельгию и на следующий день вернулась в Лондон. Несомненно, бриллианты леди Дональдсон, вынутые из оправы, в этот момент спокойно отдыхают в Бельгии, а деньги, вырученные от их продажи, надёжно хранятся в бельгийском банке.
– Но тогда – кто убил леди Дональдсон и почему? – выдохнула Полли.
– Не догадываетесь? – вежливо поинтересовался Старик. – Разве я недостаточно ясно изложил вам дело? Мне оно кажется совсем простым. Вспомните дерзость и жестокость убийства. Подумайте о том, кто, не будучи вором, тем не менее, имел бы самые сильные из всех мотивов, чтобы оградить воровку от последствий её собственного проступка. Да! и от властей тоже – поскольку представлялось совершенно нелогичным, более того, невозможным, чтобы он был сообщником мисс Кроуфорд.
– Но ведь...
– Подумайте об удивительной натуре, изуродованной как морально, так и физически – знаете ли вы, как чувствуют подобные люди? В тысячу раз сильнее, чем уравновешенные и прямые личности в повседневной жизни. А затем представьте себе эту натуру, столкнувшуюся лицом к лицу с подобной ужасной проблемой.
Неужели вы думаете, что такой человек станет колебаться хоть мгновение, прежде чем совершить преступление, чтобы спасти любимую от последствий её поступка? Имейте в виду, я ни на мгновение не утверждаю, что Дэвид Грэм имел какое-либо намерение убить леди Дональдсон. Тремлетт сообщает ему, что хозяйка выглядит беспокойной и расстроенной; он идёт к ней в комнату и обнаруживает: она выяснила, что её ограбили. И, естественно, подозревает Эдит Кроуфорд, вспоминая события прошлого вечера и, вероятно, выражает свои чувства Дэвиду Грэму и угрожает немедленным уголовным преследованием, скандалом – сами можете представить.
Повторяю ещё раз: осмелюсь заявить, что он не хотел её убивать. Скорее всего, просто пытался запугать. Врач, заявивший о внезапной сердечной недостаточности, несомненно, был прав. А теперь вообразите раскаяние Дэвида Грэма, его ужас и его страх. Пустой сейф, вероятно, навёл его на мысль о мрачной картине грабежа и убийства, которую он устроил, чтобы обеспечить себе безопасность.
Но вспомните: никто не заметил, что злоумышленник тайно входил или выходил из дома; убийца не оставил никаких следов входа и выхода. А вооружённый грабитель оставил бы какой-то след – кто-либо обязательно услышал бы хоть что-нибудь. Тогда кто же отпер дверь леди Дональдсон в ту ночь, когда она сама лежала мёртвая на полу своей комнаты?
Только обитатель дома – кто-то, не оставивший следов, кто-то, против кого не могло быть никаких подозрений, кто-то, убивший без малейшего намерения и без малейшего мотива. Вот и подумайте об этом – однако я знаю, что прав – а затем скажите мне, заручился ли я хоть какими-то вашими симпатиями к автору «Эдинбургской тайны»?
Он ушёл. Полли снова посмотрела на фотографию Дэвида Грэма. Неужели в этом уродливом теле действительно обитал подобный извращённый разум, и существуют ли в мире преступления, которые столь велики, что могут считаться величественными?
ГЛАВА XVIII.
КРАЖА В «АНГЛИЙСКОМ ПРОВИДЕНТ-БАНКЕ»
– Вопрос о мотивах иногда бывает очень труден и запутан, – начал Старик в углу, неторопливо стягивая огромные перчатки из собачьей шкуры с тощих пальцев. – Я знаю, что опытные уголовные следователи высказывают безошибочную, по их мнению, аксиому: найти человека, заинтересованного в совершении преступления, означает найти преступника.
Что ж, в большинстве случаев, вероятно, так и случается, но жизненный опыт доказал мне, что в нашем мире существует некий фактор, воистину являющийся движущей силой человеческих действий, и фактор этот – людские страсти. Ибо добрые или злые страсти правят нашим бедным человечеством. Помните о женщинах! Французские сыщики, признанные мастера своего дела, никогда не приступают к расследованию, пока не обнаружат женский элемент в преступлении, будь то воровство, убийство или мошенничество – согласно теории: «Ищите женщину».
Возможно, причина того, что после ограбления на Филлимор-Террас так и не удалось поймать преступников, заключается в том, что с ними не было никакой женщины. С другой стороны, я совершенно уверен, что причина, по которой человек, ограбивший «Английский Провидент-банк», остался безнаказанным – в том, что умная женщина ускользнула от глаз наших полицейских.
Он говорил очень долго и весьма безапелляционно. Мисс Полли Бёртон не осмеливалась возражать ему, зная, что всякий раз, когда он раздражался, то становился неизменно груб, и в результате выходило ещё хуже.
– Когда я состарюсь, – подвёл Старик итог, – и мне нечем будет заняться, я думаю, что предложу полиции свои профессиональные услуги; полицейским есть, чему поучиться.
Что могло быть более нелепо, чем самоудовлетворённое, ненормальное самомнение, пронизывающее реплику, брошенную взволнованным, дрожащим голосом этим сморщенным представителем человечества? Полли ни слова не промолвила в ответ, но вытащила из кармана симпатичный кусок верёвки и, зная обычай Старика завязывать узлы во время разгадки тайн, протянула обрывок ему через стол. Мисс Полли была абсолютно уверена, что её собеседник покраснел.
