Сюань Цзи постоянно приходилось напоминать себе сдерживать свои фантазии. В противном случае, он представлял собой неописуемо жалкое зрелище.

Он видел, что Шэн Линъюань нарочно избегал его. Но всегда считал это следствием излишней проницательности Его Величества. Каким-то образом разгадав этот секрет, Сюань Цзи попросту сделал вид, что ничего не произошло.

Много лет Шэн Линъюань был императором и, похоже, успел заработать профессиональную деформацию. Он не мог открыться кому попало. Он мало говорил, предпочитая словам намеки, и никакие ветры2 не касались его. Больше всего на свете Его Величество ценил свободу и, в конце концов, Сюань Цзи оказался сыт по горло его лицемерием. Все его проделки являлись порождениями его же эгоистичных желаний. Целью юноши было заставить Его Величество снизойти с трона и поговорить по душам... Даже если всем, что Шэн Линъюань сказал бы ему, было: «Прекрати мечтать и убирайся вон».

2 八风 (bāfēng) — досл. ветры с восьми направлений (обр. силы, которые влияют на людей и движут ими (похвала, насмешка, честь, позор, выгода, потеря, удовольствие и страдание).

Но он никогда не думал об чем-то подобном… Нет, он и представить себе не мог…

Сюань Цзи никогда не обжигался. Он мог с легкостью сунуть руку в кипящее масло, чтобы проверить его температуру, мог таскать из огня каштаны. Все это было для него обычным делом. Со временем Сюань Цзи осмелел и принялся хватать все, до чего дотягивался. И теперь, стоя за спиной разъяренного демона, он обнимал его этими же руками.

Шэн Линъюань напрягся, его призрачный клинок взлетел в воздух и безжалостно обрушился на юношу.

— Как ты смеешь?!

Даже король демонов, носивший на плечах девятьсот девяносто девять голов, струсил бы от такой враждебности. И пусть у Сюань Цзи всего одна голова, в критический момент он оказался намного смелее Цзю Сюня.

Он даже не увернулся. Вместо этого Сюань Цзи нагло прижал Шэн Линъюаня к груди и с силой схватил Его Величество за подбородок!

«Твою мать, думаешь, я хочу умереть? — решительно подумал Сюань Цзи, стоя в эпицентре бури. Его разум был совершенно чист. — Ну и ладно! Если так, то я умру».

Окутанное черным туманом лезвие со свистом пронеслось рядом, полоснув по краю его крыла. Но Сюань Цзи не шелохнулся. Осмелев, он горячо прижался к губам Его Величества, оставив нотации Шэн Линъюаня на потом.

Стоило Сюань Цзи коснуться его, как от всепоглощающей жажды крови не осталось и следа. Юноша был цел, но в его душе вспыхивали фейерверки.

Шэн Линъюань невольно сжал челюсти. Но прежде, чем он успел укусить Сюань Цзи, тот дерзко провел языком по его зубам. Рот Шэн Линъюаня тут же наполнился привкусом крови. Это внезапное ощущение застигло Его Величество врасплох. Он так растерялся, что даже забыл возмутиться, как забыл о том, что между ними теперь возникла особая связь.

Давно запертая дверь в его море знаний внезапно распахнулась, и все эти эмоции: мучительное ожидание, страсть, восхищение, осторожность и желание убежать... даже нить божественного сознания, погребенного на глубине, теперь всплыли на поверхность. Им больше негде было прятаться.

Радужная дорога, ведущая к «Небесному нефритовому дворцу», едва не исчезла, свернувшись калачиком под их ногами. Испугавшись, Его Величество попытался избавиться от «непрошенных гостей», и клубившийся вокруг черный туман рассеялся. Окончательно придя в себя, Шэн Линъюань вывернулся из хватки Сюань Цзи, схватил юношу за запястье и с силой ударил его локтем.

От удара Сюань Цзи отшатнулся назад и поплыл, словно в невесомости. Его огромные крылья раскрылись и распростерлись в воздухе. Неуклюже приземлившись на белоснежный коралловый риф, он поднял руку, стирая выступившую в уголках рта кровь. Сияющий тотем у него на лбу и алые перья сияли ослепительным огнем. Поистине великолепное зрелище.

Шэн Линъюаня сильно трясло. Долгое время он никак не мог понять, что с ним произошло. Был ли он на самом деле зол, или все это следствие того, что его внезапно захлестнули эмоции? С ног до головы его окутывал вездесущий птичий запах. Шэн Линъюань не мог произнести ни слова, боясь ненароком вдохнуть лишнего... Ведь это был самый настоящий яд, опасный, как анчар3.

3 见血封喉 (jiànxiěfēnghóu) — анчар ядовитый или «дерево отравленных стрел». Дерево из семейства тутовых, одно из самых ядовитых растений в мире.

Когда его подавленные шоком воспоминания вернулись, Его Величество осознал, что вездесущая мигрень уже долгое время не давала о себе знать. Но в этот самый момент его разум не выдержал, и у Шэн Линъюаня начался нервный тик. Он изо всех сил пытался собраться с мыслями, как вдруг «услышал» в своей голове голос Сюань Цзи: «Я все видел».

Вдруг, где-то поблизости послышался шум. Это был Янь Цюшань. Их с Чжичунем тоже пригласили в «Небесный нефритовый дворец».

Янь Цюшань не знал русалочьего языка. С самого начала он никак не мог понять, что здесь происходит. Он знал лишь, что эти несчастные русалки понятия не имели, о чем галдели. Им удалось разозлить древнего дьявола, да так, что простоявший четыре тысячи лет «Небесный нефритовый дворец» едва не превратился в старую, подлежащую сносу развалюху. Но вскоре Шэн Линъюань все уже успокоился, черный туман исчез, и молодой человек шагнул в коралловый риф.

Когда все оказались внутри, первой реакцией Янь Цюшаня было вовсе не любопытство. Он сразу же опустил глаза, уставившись на деревянную куклу в своих руках. В этот момент у него едва не остановилось сердце. Кукла казалась «мертвой». Она молча склонила голову, и ее расслабленные конечности безжизненно повисли в воздухе.

— Чжичунь! Чжичунь…

Внезапно прямо перед лицом Янь Цюшаня появилась знакомая чья-то знакомая ладонь. Ладонь медленно помахала ему.

Затаив дыхание, Янь Цюшань поднял руку, попытавшись схватить ее, но пальцы сжали пустоту.

Ладонь перед его лицом напоминала реалистичную 3D-проекцию. Он видел ее, но не мог коснуться.

Взгляд Янь Цюшаня скользнул дальше, от пальцев к запястью и вверх, пока мужчина, наконец, не увидел хозяина руки.

Чжичунь... Давно потерянный Чжичунь стоял на коленях рядом с ним. Так близко и так далеко.

Это точно был он, его мягкие волосы и плавные линии бровей. В глазах Янь Цюшаня он видел свое отражение. Чжичунь неотрывно смотрел на мужчину. Вскоре он больше не мог этого выносить, и по его щекам покатились слезы.

Находясь рядом с людьми, Сюань Цзи обычно прятал свои крылья, но сейчас юноша лишь незаметно сложил их и прижал к лопаткам. Сзади на его пальто зияла дыра. Ткань вокруг обгорела, ощутимо тянуло гарью. Если бы он сейчас спрятал крылья и обнажил спину, это вполне сошло бы за необычный перфоманс.

Но Сюань Цзи не сделал этого не потому, что ему было стыдно. В глазах Линъюаня он хотел выглядеть грациозным, а не смешным.

«Я понимаю, что он сейчас чувствует, — глядя на Чжичуня, произнес юноша, безоговорочно впуская Шэн Линъюаня в свой разум. — Обычно люди мечтают о повышении, мечтают однажды разбогатеть, подняться на вершину мира и увековечить свои имена, оставить след в истории. А такие как мы... Даже у таких странных «существ» есть мечты».

«Я тоже мечтаю однажды увидеть свое отражение в твоих глазах. Один лишь твой взгляд, и я сделаю все, что захочешь. Даже если для этого мне придется разбиться на куски...»

«Заткнись! — Шэн Линъюань больше не мог этого выносить. Даже имея чувства, он никогда в жизни не краснел, но в этот раз Его Величество едва не задохнулся. Его грудь быстро вздымалась, он был так зол, что позабыл все возможные слова. Оставалось только ругаться. — Это же полный бред!»

Разъярившись, он попытался вытеснить эти мысли из своей головы, заняв свой разум священными писаниями. Шэн Линъюань удалился, взмахнув рукавом, давая понять, что он больше не желает никого видеть и слышать.

Его фальшивая доброжелательность исчезла без следа. Но даже избитый и обруганный, Сюань Цзи не успокоился. Ему казалось, что дорога4 в десять тысяч ли лежит прямо у него под ногами. Он чувствовал себя так, будто все эти годы прожил напрасно, не оставив после себя ничего, кроме мирской суеты. Он поспешно привел себя в порядок, сделавшись похожим на того безудержного подростка, каким был когда-то.