Литмир - Электронная Библиотека

– Я Аррун, а это, – отец похлопал коня по шее, – тоже мой друг, Иней, сын Вьюги и Бурана. Его можно погладить.

Иней приветливо всхрапнул. Он был белее снега, его глаза – чернее ночи, а серебристые грива и хвост опускались до земли. Мэк осторожно выпростал руку из плаща и погладил шею Инея, удивленно прислушиваясь к своим ощущениям. Вокруг свистела метель, мальчик чувствовал мороз, но ему было не холодно.

– Папа, а я… умер? – нерешительно уточнил он, покосившись на полынью.

– Для людей – пожалуй, что да, – после паузы ответил Аррун.

– Тогда куда же мы едем?

– Домой. Мои подданные, мои братья и сестры, их дворы и семьи – мы все покидаем этот мир. Только я задержался, ожидая тебя.

– На одиннадцать лет? – прошептал Мэк.

– Одиннадцать? Это, наверное, очень долго, раз ты успел вырасти. Я все время ждал, пока ты дашь мне возможность, хотя бы позовешь меня…

– Я не знал, – ответил мальчик. Столько времени он потерял! – Мне никто не сказал, что я могу позвать тебя.

– Но в эту ночь ты позвал, и я сразу услышал. Ты так звал меня, – с нежностью сказал Аррун, крепче прижимая Мэка к себе. – Огонек, скажи, кто посмел так напугать тебя?

Страшное видение горящей церкви и воплей, полных невыносимой боли, снова явилось перед мальчиком. Грохот в небесах и на земле, жуткий свист, огонь, дым и кровь…

– Шерман! – прошипел Мэк, его рыжие волосы поднялись, будто вздыбленная шерсть. – Шерман! Он убил их всех!

Мальчик оперся руками о плечо отца и приподнялся на седле, впился взглядом в почерневший, подсвеченный заревом пожаров силуэт Блэкуита. Оттуда все еще доносился грохот, ослабленный расстоянием.

– И что, он не ответит за это?! – закричал Мэк.

– Это война, Огонек, – покачал головой Аррун. – И сегодня он – победитель.

– Он не победитель, он гад и убийца! Он должен за это поплатиться!

Отец приподнял голову Мэка за подбородок и спросил:

– Ты хочешь отомстить ему?

– Да!

– О, – с гордостью прошептал Аррун – Значит, ты воистину нашей крови!

Иней громко заржал и взвился на дыбы, ударив копытами по льду. Аррун расхохотался, взвыл ветер, конь заплясал, взламывая лед и взбивая волны. Мэк завизжал от восторга, вцепившись в серебристую гриву.

– Сегодня, – голос Арруна вплелся в вой метели, – смертные в последний раз почувствуют на своей шкуре месть нашего рода.

Всадник подхватил Мэка и подбросил в воздух. Мальчишка вскрикнул от страха и с изумлением понял, что парит в воздухе, а вьюга качает его, как на волнах.

– Лети, Огонек, и делай с ним что хочешь – а я напомню его своре о том, что такое гнев Ледяного Короля!

– Это единственный уцелевший дом, сэр, – сказал капитан Холлден, стуча зубами.

Глубокой ночью вдруг ударил такой мороз, что, казалось, кости треснут. На деревеньку, где Шерман планировал разместить свою ставку, обрушился снежный буран, превративший ночь в непроглядную тьму, в которой выл ледяной ветер, а снег несся с такой скоростью, что резал кожу, как бритва.

– Останки уже вынесли, – добавил Холлден. – Скоро прибудут полковые кухни, сэр.

Великий полководец с грустью посмотрел на ремень. Похоже, что от жареных куриц, сочных стейков и ростбифов пора отказаться.

– Хорошо, Холлден. Пришлите мне мяса и хлеба.

– Да, сэр. Я приказал растопить камин в комнате на втором этаже. – Поколебавшись, капитан спросил: – Сэр, вы уверены, что было целесообразно?..

– Холлден, – отрезал генерал. – Вы рассуждаете, как поп. Если мы хотим закончить войну скорее и с меньшими жертвами с нашей стороны, то нам нужно научить риадцев бояться. Они сопротивляются, потому что считают себя героями освободительной войны. А два-три Блэкуита быстро вылечат их от излишнего патриотизма.

Его офицеры засмеялись шутке великого человека. Один Холлден мрачно молчал. Он недавно сообщил, что чертовы католические псы вцепляются мертвой хваткой в каждый фут земли, а в некоторых кварталах даже перешли в наступление, особенно когда на город обрушился мороз. Пока солдаты Империи чуть ли не на ходу околевали от холода, риадские выродки как будто вовсе его не замечали.

– Занесите это в свои мемуары, Холлден! – все еще смеясь, воскликнул Соммерсон. – Мы пишем историю, и вы просто обязаны сохранить эти слова для благодарных потомков!

– Ну-ну, расшутились, – добродушно проворчал Шерман, поднялся в свой «кабинет», захлопнул дверь и чуть не подпрыгнул: комната оказалась жилой. В кресле у камина сидел миловидный рыжий мальчик, одетый в зеленое и красное. Он молча исподлобья рассматривал Шермана. Генерал, в свою очередь, подозрительно уставился на мальчика. Во-первых, тот выглядел чересчур опрятно для ребенка, пережившего бомбардировку, во-вторых, он был одет очень легко, но ему, видимо, было вовсе не холодно.

– Фу, – наконец постановил мальчишка, изучив генерала во всех подробностях и не проникшись к нему особой симпатией.

– Мальчик, ты как сюда попал? – спросил Шерман.

Мальчик перебрал руками по подлокотнику, подбираясь ближе к генералу, и выдохнул ему в лицо:

– Ты их всех убил.

– Кого? – озадачился генерал. Щенок ему разонравился, к тому же мало ли кого могли подослать с кинжалом или пистолетом враги короны и ее величества. Шерман отступил к двери и опустил руку на пистолет в кобуре.

– Легко убивать других, ничего не зная о смерти, да? – сказал ребенок. Он смотрел на Шермана, не мигая, как змея, и глаза у него были неестественно темно-зелеными. Или так казалось из-за бледного лица и света от пламени в камине?

– Не дерзите старшим, мастер, – сказал Шерман. – Где ваши родители? Что вы тут делаете?

– Жду тебя, – ответил мальчишка. – Ты умрешь.

Генерал ошарашенно заморгал и тут же глухо вскрикнул: мальчишка исчез! Шерман выхватил пистолет, подбежал к креслу, и тут позади раздалось:

– Странно, да?

Он резко повернулся. Мальчик стоял у камина, опустив руку в огонь, и играл с языками пламени, как с водой.

– Ты кто? – выдохнул генерал. Страх стал закрадываться в его душу – но он подавил постыдное чувство. – Как ты здесь оказался?

– Они этого не ждали, и ты тоже не ждал, – продолжал парнишка. – Но я тебя предупредил. Хоть это и нечестно – ты-то их не предупреждал. – Он взглянул на Шермана.

Генерал сглотнул.

– Сядь, – разрешил ему щенок.

Ноги тут же подкосились, Шерман упал в кресло, снова отвел глаза от мальчишки, и чертов выродок опять исчез!

– Прекрати! – хрипло крикнул Шерман.

– Извини, – донеслось со стороны окна. Мальчик завис в воздухе над столом, где были расстелены карты наступления. – Я сам не понимаю, как это делаю. Наверное, привыкну как-нибудь потом.

«Карты!» – мелькнуло в голове генерала, и он закричал:

– Все сюда! Тут шпи…

– Молчи, – строго сказал мальчик. Голос пропал, и как бы Шерман ни старался выдавить из себя хотя бы звук, у него не получилось. Он вскинул руку и дважды выстрелил в неведомую тварь над столом. На звуки выстрелов обязательно явятся его солдаты и офицеры!

– К тебе никто не придет, – произнес ребенок и вдруг оказался прямо перед лицом Шермана. – Не шевелись.

Руки и ноги генерала безвольно повисли, пистолет выпал на пол. Тонкие бледные пальцы коснулись лба Шермана.

– Я покажу тебе все, – пообещал мальчик. – Ты увидишь их всех, умрешь с каждым, почувствуешь боль каждого как свою, ничего не пропустишь.

По спине Шермана потек пот, хотя в комнате было холодно, как в проруби. Весь мир сузился до пары огромных зеленых глаз, глубоких и темных, как лесные омуты. В их мерцающей глубине уже мелькали неясные образы, тени людей, огня и дыма, и до генерала доносились слабые звуки: хлопки, свист и шорох.

– Смотри, – прошелестел детский голос, и в уши хлынул грохот разрывов.

От боли перед Шерманом все затмилось. В лицо брызнул окровавленный снег, замелькали несущиеся куда-то люди, бегущие ноги, и чей-то чужой страх вцепился в него, как хищная птица. Его собственные ноги горели, спину разрывала боль от осколков, и сам он, глухо подвывая, полз по усеянному осколками полу. К дверям, только бы добраться до двери, там спасение! Кто-то наступил ему на руки, на спину, на голову, его череп и позвоночник захрустели, треснули, и мир потонул в боли и тьме.

11
{"b":"876699","o":1}