— Я дам знать, когда на перекладинах останусь только я, — говорю я Найлу, и он кивает, выглядя немного бледным. Сигналы тревоги звучат так громко, что нам приходится кричать, чтобы их услышали, а воздух начинает наполняться дымом. У нас не так много времени.

Когда Джейкоб опускается на землю, Коннор все еще перекинут через плечо, а я уже на полпути, я поднимаю руку, и вижу, как Найл выходит, но пожарная лестница опасно раскачивается.

Блядь.

Я спускаюсь быстрее. Другого выхода нет. Когда мои ноги касаются бетона, я отступаю назад, и жар от здания и огня внутри него волнами исходит от меня, когда я двигаюсь к Джейкобу и Коннору, который выглядит так, будто близок к тому, чтобы потерять сознание от боли.

Найл спускается вниз, затем Лиам. Нико спускается последним, и он уже в двух шагах от бетона, когда пожарная лестница вдруг застонала, болты открутились, и она покачнулась в одну сторону. Нико прыгает. Его ноги приземляются, и он с ворчанием опускается на руки и колени, после чего поднимается и быстро отступает назад, выглядя таким же смущенным, как и все остальные.

— Я вызвал машину, — говорит Джейкоб. — Две. Мы перегруппируемся в поместье. Бет придется заново отправить нам координаты, не думаю, что телефон Коннора добрался до места. Возможно, они все еще у Лиама…

— Есть, — подтверждает Лиам, проверяя свой телефон. — Давайте доберемся до поместья и поговорим.

***

Прибыв на место, мы укладываем Коннора в кровать, а Сирша уже звонит доктору, чтобы тот приехал. Ана выглядит так, будто может потерять сознание, когда Лиам объясняет ей, что произошло, но он велит ей оставаться с Сиршей и Коннором и присматривать за Эшлинг.

— У нас нет времени обсуждать все это сейчас, — мягко говорит он ей. — Мы еще поговорим, когда все закончится.

Я вижу, что ей трудно с этим смириться, учитывая краткую версию событий, которую мы объяснили. Но у Аны было время привыкнуть к этой жизни, и она кивает, хотя я вижу, что она сдерживает свое беспокойство и страх.

Мы перегруппировываемся в кабинете Лиама, и он проводит рукой по лицу, глядя на координаты в своем телефоне.

— Я пойду, — сразу же говорю я. — Я привык проникать в здания. Я могу…

— Ты не пойдешь один, — твердо говорит Лиам, прежде чем я успеваю договорить. — Нет ни единого шанса. Это слишком опасно.

— Безусловно, слишком опасно, — соглашается Найл. — И, кроме того, я не отпущу тебя одного. Ты же знаешь. Там и моя жена. Моя семья под угрозой.

— Я знаю. — Я провел рукой по волосам. — Вот почему я не пошел искать его, как только колеса коснулись асфальта, и я вернулся в Бостон. Это и твоя борьба тоже.

— Это наша — тихо говорит Лиам. — Он видит в Королях противника, ответственного за то, что произошло с тех пор, как мы заключили союз с Сантьяго. Ты же не думаешь, что он не придет и за нами? За моей семьей и семьей Коннора? Он уничтожит нас всех, если сможет. Еленой и Изабеллой дело не ограничится…

Мой телефон в кармане пикает, один раз, потом два, и я достаю его, сжимая челюсть, когда вижу, что это неизвестный номер.

Я подношу палец к губам, отвечая, и в трубке раздается резкий голос с акцентом.

— Я вижу, ты жив, ассасин. Они все спаслись или только ты?

Я ничего не отвечаю, стиснув зубы, а с другого конца раздается глубокий смешок.

— Отлично. Храни свои секреты. Для меня это не имеет значения, скоро я узнаю, скольких мне еще нужно убить. Ты — тот, на кого я больше всего надеялся, что останется в живых, ты — главная фигура в моей маленькой игре в месть. Итак, вот правила, Левин Волков. Полагаю, ты уже нашел, где я остановился, у тебя умная банда преступников, с которой ты бегаешь, но если нет, то я уверен, что ты скоро это поймешь. Приходи, чтобы найти меня, и приходи один. Если же ты не последуешь инструкциям… что ж, я не могу обещать, что твоя красавица-жена умрет быстро, но, как ты, я уверен, знаешь, есть множество способов заставить человека умирать гораздо медленнее. Я слышал, ты даже сам применял некоторые из них в прошлом. И при этом все считают тебя хорошим человеком. — Голос затихает. — Приходи один, Левин. — Слова повторяются, ровные и тяжелые. — Или мы сыграем в другую игру — сколько времени может прожить человек без плоти, прежде чем начнет умирать?

Меня тошнит от этого. От всего этого, от каждого слова. Я не произношу ни одного слова, рука сжимает телефон так крепко, что кажется, он может сломаться, и я слышу последний смешок, прежде чем линия обрывается.

Мне требуется мгновение, чтобы опустить трубку. Меня трясет от мелкой, яростной ярости, которая пронизывает каждую частичку моего тела, и я вижу, как она отражается на лицах остальных, и они тоже понимают, насколько я зол.

— Это был Диего. — Найл не задает вопрос. — Что он сказал?

Я передаю разговор остальным и вижу, как та же ярость отражается на лице Найла и, в меньшей степени, остальных, когда я заканчиваю говорить. Я чувствую, как на меня наваливается туман ярости и горя, как это близко к тому, как я потерял Лидию и нашего ребенка, и давит на меня так, что кажется, будто я могу быть раздавлен им. Это слишком личное, как предупреждал меня Джейкоб, но я не могу позволить им уйти без меня. Я не могу полностью доверить это другим.

Я должен быть рядом с ней.

— Мы все поедем, — твердо говорит Лиам, когда проходит несколько секунд. — Кроме Коннора, конечно, не думаю, что он сможет передвигаться еще какое-то время. Но ты, я, Найл, Джейкоб и Макс отправимся по координатам, указанным Бет.

— Мы должны найти способ обойти его настойчивое требование, чтобы я пришел один.

Лиам кивает.

— У меня есть план на этот счет. Бет упоминала, что может манипулировать системой безопасности. Ты войдешь первым, сделаешь вид, что ты один, и предложишь обменять себя на Елену. Доберешься до нее, будешь заговаривать Диего. А потом, когда Бет убедится, что они нас не засекут, остальные, с подкреплением пойдут следом. — Он оглядывает комнату. — Все согласны?

Это лучший план, который я могу предложить. Мы несколько раз обдумываем его, ищем дыры или потенциальные пути, по которым он может пойти не так, ищем альтернативы. Времени на обсуждение не так уж много, и как только становится ясно, что мы достаточно хорошо понимаем, что даст нам наилучшие шансы, используя план Лиама, нам ничего не остается делать, как готовиться к отъезду.

— Джейкоб отправит сообщение остальным людям, — говорит Лиам. — Пойдемте и подготовимся. Нельзя терять время.

***

Мы, конечно, не можем подъехать прямо к дому, где их держит Диего. Машина припаркована достаточно далеко, так что, если у Диего и есть патрули, они вряд ли ее обнаружат. Лиам и остальные держатся в стороне, а я начинаю пробираться к дому.

У меня с собой только мой обычный пистолет. Мне кажется, что вскоре после того, как я доберусь до дома, меня все равно разоружат, так что не было никакого смысла вооружиться. Я просто намерен убедиться, что получу его обратно, когда все закончится.

У входа в особняк, который можно назвать особняком, стоят несколько крепких охранников. Я подхожу к ним, чувствуя напряжение в каждой линии своего тела, но сохраняя при этом такое же безучастное выражение лица, как и всегда. Если я мог сохранять покер-фейс в Рио-де-Жанейро, то смогу сделать это и сейчас.

Охранники мгновенно подаются вперед, когда я приближаюсь.

— Какого хрена тебе надо? — Огрызается один из них, и я одариваю его легкой ухмылкой, которая совершенно не сочетается с яростью и страхом, сковывающими каждый сантиметр моего тела.

— Левин Волков, пришел повидаться с Диего. Он позвонил и попросил встретиться лично. Как видите, я пришел один, как и было велено. — Я указываю на пустое пространство вокруг и позади себя, и охранник сужает глаза.

— Подожди.

Все как обычно. Они связываются по рации, получают ответ, что я говорю чертову правду, и ведут меня в дом. Я уже проходил через эту песню и танец, и, хотя я искренне надеюсь повесить эту шляпу после того, как вытащу отсюда Елену, я также надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сделать этот выбор. Это так же знакомо мне, как старая хореография. Я следую их примеру и позволяю вывести себя в фойе. Я даже отдаю свой пистолет, запоминая лицо человека, который забирает его у меня.