— Я хотел сказать, что для нас обоих, — тихо заканчивает он. — Но ты можешь воспринимать это и так, если хочешь.
Мы долго смотрим друг на друга, и я не знаю, что сказать. У меня такое чувство, будто сердце снова разрывается в груди, будто он никогда не перестанет разбивать мое сердце, это хуже, чем когда-либо, знать, что мы собираемся так провести остаток жизни вместе.
Я думала, что смотреть, как он уходит, худшее, что может случиться. Но почему-то это кажется хуже, чем то, что он вообще не женился на мне.
8
ЛЕВИН
Когда на следующий день меня вызывают в офис королей, я предполагаю, что это потому, что новость о свадьбе дошла до Коннора, и меня собираются укорять за то, что я скрывал свои отношения с Еленой. Но вместо этого меня ждут куда более страшные новости.
— Диего связался со своими связями в Бостоне. Связями, о которых мы не знали. — Коннор сидит на одном конце стола, его глаза сузились, а рот сжался по краям. — Уверен, ты догадываешься, что ему нужно.
— Что-то связанное с Еленой? — Я сохраняю спокойный голос, но внутренне чувствую, как мое нутро сжимается от особенно горячей смеси ярости и беспокойства. Елена должна была быть здесь в безопасности. Нас заверили, что у Диего нет связей в Бостоне и нет способа связаться с ней. Если это не так, и Елена не в такой безопасности, как мы ожидали…
— Он требует ее возвращения. — Лиам наклоняется вперед, сцепив пальцы, опираясь локтями на обшарпанное дерево королевского стола. — Конечно, мы не склонны выполнять эту просьбу.
— Я, черт возьми, очень на это надеюсь. — Я опускаюсь в кресло напротив Лиама, челюсть напрягается. — Как, блядь, эти связи проскользнули мимо нас?
Коннор пожимает плечами, выглядя скорее раздраженным, чем обеспокоенным.
— Мы не так давно занимаемся делами картелей. Не могу сказать, что у нас лучшая сеть, чтобы проследить за всеми возможными вариантами. Мы приложили все усилия, но очевидно…
— Очевидно, что нет. — Я бросаю на него взгляд, и Коннор поднимает одну густую бровь.
— Ты немного более взволнован, чем мне кажется, Волков. Особенно если учесть, что твоя роль в этом должна быть закончена. Ты выполнил порученное тебе задание. Что ты вообще делаешь в Бостоне? Просто общаешься с Найлом?
Судя по выражению его лица, я понимаю, что нет смысла его запугивать. Все равно скоро все выяснится, никто здесь не настолько глуп, чтобы быть на моей свадьбе с Еленой и не сложить два и два.
— Тебе нужно, чтобы я тебе все объяснил? — Резко спрашиваю я, и Лиам хихикает.
— Мы уже все выяснили, — говорит он, откидываясь в кресле. — Елена пыталась прикрыть тебя, но она не такая уж хорошая актриса. Было очевидно, что между вами что-то есть, просто мы не были уверены, насколько далеко это зашло.
— Это не входило в твои обязанности, — ледяным тоном добавляет Коннор. — Я не могу представить, как бы чувствовал себя Рикардо Сантьяго, если бы узнал, что ты совратил его дочь. Что, как я полагаю, ты и сделал, ведь она должна была быть девственницей, если Диего вообще хотел ее заполучить. Ты поставил под угрозу всю сделку, Волков. Это обрушится на наши головы, если Сантьяго решит обидеться на то, что человек, за которого мы поручились, что он доставит его дочь сюда в целости и сохранности, вместо этого решил воспользоваться ею.
Я не спорю. Елена впала бы в ярость от одной мысли, что они думают, что я хоть как-то воспользовался ею. Однако я все еще чувствую некоторую вину за всю эту ситуацию.
— Я готов взять на себя ответственность за свою роль в этом, — спокойно говорю я Коннору. — Я понимаю, что то, что я сделал, не входило в обязанности, которые мне поручили, и что я переступил черту, поддавшись искушению. Но Сантьяго все равно скоро все узнает, мы с Еленой собираемся пожениться.
— Вот черт. — Лиам качает головой и резко выдыхает, глядя на меня. — Какого хрена ты натворил? — Его акцент усиливается, а голос приобретает оттенок удивления. Коннор, напротив, выглядит еще более раздраженным, и мне кажется, что его начинает трясти.
— Я явно отдал тебе больше должного, чем следовало. — Коннор скрещивает руки и смотрит на меня. — Что ж, в ближайшее время мы больше не будем привлекать тебя к спасательным операциям для королей, если только это не мужчины или старые, высохшие леди.
— Я намерен хранить верность своей жене, — жестко говорю я Коннору. — Что же касается причин, по которым я женюсь на Елене, то твое первое подозрение, скорее всего, верное. Но я женюсь на ней, несмотря ни на что. А что касается всего остального, что касается ее семьи, думаю, это останется между нами двумя.
— Если Сантьяго угрожает нашей сделке из-за этого…
— Я думаю, что, поскольку я намерен поступить правильно по отношению к его дочери, это не будет проблемой, — говорю я Коннору, и в мой голос вкрадываются нотки раздражения. — И, как я уже сказал, мой брак с Еленой, это наше с ней дело.
— Не тогда, когда это затрагивает бизнес Королей…
— Я думаю, он прав, Коннор, — вмешивается Лиам. — Он, как он сказал, поступает правильно по отношению к ней. Думаю, этого будет достаточно для Сантьяго. А если нет… — Он пожимает плечами. — Этого не исправить, брат. Нет смысла осуждать его за это. Все уже сделано.
Коннор ворчит, что-то о том, что Елена не предназначалась для меня, но больше ничего не говорит, и Лиам возвращает свое внимание ко мне.
— Однако, — продолжает он, — когда должна состояться свадьба? Думаю, не слишком скоро, поскольку никто из нас не видел приглашения.
Лиам говорит об этом с укором, и я киваю.
— Вы, конечно, получите приглашение. Но ты прав. Мы думали о трех месяцах, может быть? В конце лета? Думаю, Найл уже связался с отцом Каллаханом по поводу даты.
— Это должно произойти раньше, — резко говорит Коннор. — Если Диего обратился к тем контактам, которые у него здесь есть, это значит, что он обдумывает свои действия. Елену нужно защитить, любым возможным и невозможным способом. Я не собирался предлагать тебе жениться, я хотел ей выбрать мужа сам, но раз это уже не в моей компетенции, свадьбу нужно перенести. Чем скорее, тем лучше, — добавляет он. — Как только все будет готово. Диего можно отказать, если она замужем. Для тебя это будет несерьезно, но ты, по крайней мере, официально входишь в Братву Виктора. Он не сможет отнять ее у тебя путем переговоров или требований, остается только сила. Будем надеяться, что одна девушка и его уязвленное самолюбие несмотря на то, что эта девушка выглядит как бриллиант редкой огранки, и судя по тому, что я слышал от тебя самого, так и есть, не стоит для него так много, что он зайдет так далеко с помощью насилия. — Я хмурюсь, глядя на него. — Не надо на меня так смотреть Левин, я люблю свою жену, но я не могу залепить себе глаза и не видеть очевидного. Она бы хорошо вписалась в общество Королей.
— Надеюсь, насчет Диего ты прав. — Я поджимаю губы, раздумывая, и не заостряя внимание на последнем его комментарии. Меня трясет от мысли, что Коннор планировал выбрать ей мужа и при этом сам испытывает какой-то неподдельный интерес, и мне не нравится мысль о том, чтобы рассказать Елене о том, что происходит, что даже в этом месте опасность тянется к ней, чтобы схватить. Но в то же время я знаю, что она не захочет оставаться в неведении. И она не сможет долго оставаться в неведении, особенно если учесть, что свадьба переносится. Изабелла и слышать об этом не захочет, если только не возникнут обстоятельства, подобные этим. — Я позабочусь о том, чтобы сообщить ей и Изабелле. Уверен, Найл сможет поговорить с отцом завтра. Как только все будет готово, это будет сделано.
Ну, вот и все. Я не знаю, испытывать ли мне облегчение от того, что отступать уже некуда, что решение фактически принято за нас с Еленой, или ужас от всего этого. До этого момента существовала вероятность того, что любой из нас мог передумать. Елена могла сказать мне, что не хочет такого союза, который я ей предложил, союза, построенного на воспитании ребенка, а не на любви или желании, или я мог сказать ей, что готов стать отцом, но не могу дать ей клятву, если чувство вины и горя станет слишком сильным, чтобы вынести его до того, как мы дойдем до алтаря. Но теперь стало ясно, что брак необходим, чтобы защитить ее от Диего. Это буду я, или Коннор и Лиам выберут для нее кого-то другого. Кого-то достаточно сильного, чтобы защитить ее. Того, кто, взял бы на воспитание обесчещенную женщину с ребенком-бастардом, не позволив мне принимать никакого участия в жизни этого ребенка.
