Инферно, Горнило, час спустя.
— Владыка, Разрушитель вложил камень в грудь Примара, но убить не успел…..
Не важно, он умрет сам и будет моим, главное чтобы камень остался в его груди!
В душном полумраке гостиной даже факелы, казалось, понимали — творится что-то не бывалое и не возможное. Над лежащим на столе телом, со вскрытой грудью, в луже крови, нависала фигура Неназываемого. Тёмный бог Друмира, запустив руки в рану, сосредоточено что-то искал в недрах истерзанной плоти. Напряжённое лицо Неназываемого покрывалось испариной, скрепы мира трещали, струны реальности, соединяющие Землю и Друмир, были напряжены до предела, человек лежащий на столе умирал… Умирал по настоящему, без любых условий, каким-то странным образом, умирал и не хотел жить.
В соседней комнате, закусив губы и молясь всем богам, ждали его друзья, периодически из-за двери раздавались крики боли и ругань божества, игровое тело несчастного вырабатывало огромное количество крови, которая стекая по раскинутым рукам, текла на пол и выползала уже из под двери.
Несчастному грозила смерть без респаунта. Тело слабело и с каждой секундой вместо прозрачности приобретало мраморный оттенок с нотой синевы.
В другой комнате Тонанцин почувствовала как что-то шевельнулось у неё в животе, она и раньше чувствовала утренние недомогания, но списывала все связанные с этим мысли на невозможность подобного в Друмире.
Я падал в темное никуда, этот бесконечный полет сопровождался периодическими вспышками боли в моем теле. Я орал, орал снова и снова. И летел в низ; там, где-то очень глубоко, я видел отблески красного и переливы магмы, титаническую фигуру с довольной ухмыляющейся рожей. Очень тяжело осознавать, что ты умираешь. И все ближе и ближе лавовый гигант с распахнутой пастью. В голове шепчут голоса: одни убаюкивают, другие призывают к смирению, третьи зовут меня обратно, а я лечу и лечу навстречу гиганту с обжигающей ухмылкой. Все чувства, кроме боли в груди, для меня уже не существуют. Уже близка утроба неизвестного мне создания.
— Держись! — рядом со мной, в белой вспышке, возникает фигура старика с посохом и хватает меня за руку. Мы оба летим в утробу демона, конец его посоха горит белым огнем: свет, беспощадный и способный уничтожить что угодно, тот самый свет о котором говорят холодный — концентрат сил света на кончике посоха пульсирует, принося боль окружающему нас мраку. Перед самыми зубами и чудовищной пастью сила бесшумно взрывается и выпускает реактивную струю света прямо в морду твари инферно. Боль и негодование отражается на перекошенной морде, беззвучный крик боли, струя света бъёт и бъёт, в потоке периодически мелькают пульсирующие шары, которые плывут как по реке и сталкиваясь с телом твари калечат её плоть, течет лава, обломки морды падают в расплавленную породу, в которой по пояс стоит существо, мы висим в сантиметрах от бьющейся в корчах твари и не падаем. Старик выравнивает нас в пространстве и с другого конца посоха белый свет, разгоняя тьму вокруг, заполняет мнимую бесконечность, перекрывая частой сеткой трубу по которой мы летели, мы встаём на ноги, в страхе смотрю как с другой стороны, по сети, обжигаясь и ломая пальцы скребется демон.
— Не время умирать, дорогой мой, очень многое не сделано, и многое не изведано, я должен перед тобой извиниться и приоткрыть завесу тайны, покрывающую происходящее. — старик смотрит на меня и в его глазах я чувствую настоящую любовь, космическую и непреодолимую, так любят детей своих, наверно…
— М….
— Это мир молод, расклад сил в нём похож на бурую кашу, со временем что-то уйдёт в небытие, что-то всплывет на поверхность, силы приобретут свой истинный окрас, но пока этого не произошло — Друмир будет ареной игры древних титанических сил. Так как мир очень хрупок, у каждого игрока будут свои аватары — ткани этого мира слишком слабы, чтобы выдержать мощь настоящих воплощений. Кто-то, как Ваал, пользуется телами-аватарами подготовленными местными демиургами, но они лишь жалкое отражение их былых инкарнаций. Знаешь, когда люди мира Земли проходят процесс оцифровки в их исходный код можно добавить всего несколько строчек и создать лазейку или убежище для таких как я. Наша игра, с тварью которую ты видишь под ногами, идёт тысячи лет и сотни реинкарнаций. Я хотел спрятаться, уйти и использовал тебя. Собственно, его цель не ты, его цель — я. Мне казалось я видел за свою жизнь если не все, то многое. Но пока я грелся в пламени демиургов, которое было заложено в тебя, я видел настоящие чудеса. Вы не осознаете своей силы. Вам уготовано через эоны лет заменить те силы, которые сейчас, пытаясь этого не допустить, ведут свои вселенские игры. Вы, люди, уже творите чудеса, амортизируете новорожденный мир для своего удобства, он оживает под вашим совместным влиянием, но больше я поражен общностью и сплочённостью, которой вы добились в отдельно взятых микросоциумах, этот мир пока не способен порождать души, поэтому вы делитесь с бездушными обитателями теплом вашей силы и даруете им жизнь. Но в данную секунду происходит еще одна поразительная вещь — чувствуя свою кончину ты на подсознательном уровне разделил свою искру на три части: высвободив меня ты оставил часть себе и поделился частью с самым близким другом. Знаешь, там наверху, очень близкий тебе человек думает что забеременел, но это не так — это всего лишь мозг ища ответы, проецирует известные телу симптомы.
— Тонанцин беременна? — только сейчас я начал выходить из ступора
— Слушай меня внимательно и не перебивай, у нас очень мало времени, я бы скорее назвал это духовной беременностью, в час страшного потрясения она способна породить новое существо, но это не биологическое рождение. И речь не об этом, если бы я не увидел всего, что показал ты мне за эти годы, я может и не стал тебе помогать и искал бы другой выход. Однако все происходит так как происходит. Молодой человек, вам не время погибать, там на верху о вас молятся и ждут вас ваши друзья, и даже одно из молодых божеств Друмира делает всё чтобы вы не ушли странствовать за гранью сумерек. Вам будет больно, всем вам, очень больно, но я помогу, время моё на исходе, с того момента как вы вернётесь к жизни, все пустоты в вашей душе и энергетике будут заполнены моей сущностью, я растворюсь в ваших энергетических потоках, потеряю свое сознание и буду частью тебя. Это изменит твое посмертие, но даст шанс окончить свой земной путь так, как выберешь ты сам и от твоего выбора будет зависеть многое. Прощай Апостол, струны соединяющие Землю и Друмир гудят от напряжения и время моё истекло, слишком рано рвать пуповину….
Высокий старик в белом балахоне и глубоком капюшоне взмахнул посохом и ударил об паутину на который мы стояли, и был рожден свет, в бесконечной пустоте, пустоте тоннеля по которому я падал, или же в бесконечной пустоте моего сознания. И пришла боль….
— Мать твою! Очнись Апостол! — взревел Неназываемый и рухнул на пол от сумасшедшей боли, пронзившей голову. В соседней комнате отключились все, боль захлестнула сознание всех гостей обители клана. Люди и Неписи катались по полу и выли, держась за голову, факелы во всех помещениях вспыхнули как никогда ярко, а тело, лежащее на столе общего зала, сделало вдох и выгнулось дугой, мрамор и синева сходили с лица, ручьи крови ползли обратно в тело, поднимаясь по рукам, а из раны на груди поднимался окровавленный камень, прямо в воздухе он менял свою форму и приобретал очертания креста, рука Неназываемого сжимала странный предмет. Не в силах разжать пальцы божество молодого мира поднималось от пола вместе с ним. Плоть пальцев шипела и плавилась. Из-под лопнувшей кожи пальцев текли струйки крови, сбегая по руке они стремились к кресту где и застывали, выстраиваясь в цепочку. Через несколько секунд все закончилось, Неназываемый упал вместе с окровавленным крестом в руке, тело на столе обмякло, обитатели кланового убежища вставали с пола. Мертвец на столе повернулся на бок и провалился в глубокий сон, забытье без снов и видений.
